Этот красивый пятидесятилетний человек, тщеславный и ненадежный, испытывал ревность и зависть к канцлеру, как, впрочем, и многие из придворных. Убрать с пути канцлера Хайда — вот в чем видели они главную цель. Дом Барбары служил им подходящим полем действий, ибо здесь король пребывал в благодушном настроении и становился более доступным.
Но все же большинство гостей составляли просто веселые молодые люди, которых не интересовало ничто, кроме любовных историй и карточной игры, танце" и последней французской моды.
Двадцатитрехлетний лорд Бакхерст жил при дворе, однако не пользовался этим обстоятельством и не стремился стать одним из сильных мира сего. Вертлявый, большеголовый Генри Джермин имел неизменный успех у женщин, ибо те верили, будто он в прошлом был женат на ныне покойной принцессе Марии. Среди дам фланировали сластолюбивая и роскошная графиня Шрусбери; излишне накрашенная Анна, леди Карнеги, знаменитая теперь тем, что именно у нее Барбара перехватила любовника, как эстафетную палочку; Элизабет Гамильтон, высокая, грациозная и холодная молодая женщина, недавно появившаяся при дворе, восхищаться которой было принято. Все эти дамы не отличались от Барбары по возрасту, имели от роду двадцать или меньше лет: мужчины считали, что в двадцать два женщина начинает стареть.
Убранство гостиной впечатляло: тяжелые зеленые с золотом шторы, множество настенных бра и канделябров с десятками свечей, прекрасный пол без ковра, отчего высокие каблуки издавали мелодичный перестук. Казалось, веселый смех наполнял зал до потолка, в углу играл оркестр, и звуки музыки смешивались со звоном серебряной посуды.
В соседней комнате на французский манер, как любил Карл, разместили буфет, повсюду сновали лакеи. Буфетный стол загромождали различные блюда и подносы, возвышавшиеся, как кафедральный собор; шедевры кондитерского искусства украшали съедобные розы и фиалки, на огромных тортах выстроились фигурки солдат в полной форме королевской армии; в громадных серебряных вазах дымились рагу из грибов, мясных деликатесов и устриц. Груды бутылок нового напитка — шампанского — заполняли столы. Нынче англичанина не устраивали традиционная вареная баранина, горошек и эль. Франция приучила англичан к другому меню, и старые кушанья были отвергнуты.
Роль Карла как хозяина произвела сенсацию: для многих этот факт показался верным знаком будущих намерений его величества. Барбара, считавшая так же, носилась по дому, как летучее пламя, очаровательная, поразительно красивая, полная уверенности в себе и в своей власти. Все гости не спускали с нее глаз и шепотом сплетничали. Но Барбару не купишь на лесть, она прекрасно знала: как бы раболепно они ни вели себя, достаточно лишь намека, что король теряет к ней интерес, и мягкие лапки превратятся в когти, каждое сладкое слово станет едкой кислотой, и она окажется более одинокой, чем когда-либо до ее опасного восхождения в зенит славы.
Такое случалось и раньше. «Но со мной этого не произойдет, — говорила себе Барбара. — С другими — возможно, но только не со мной».
В третьей комнате расставили столы для карточной игры, и вскоре все собрались там. Карл на короткое время сел за игру, но не прошло и получаса, как он успел проиграть пару сотен фунтов. Он взглянул на Лаудердейла, стоявшего за его спиной.
— Займите мое место, Джон, хорошо? Я всегда проигрываю, и мне это не по душе. Более того, я не могу себе этого позволить.
Лаудердейл оценил шутку, громко хохотнув, и буркнул что-то нечленораздельное, но занял место короля, а Карл направился в соседнюю комнату послушать музыку. Барбара сразу встала из-за стола и встретила его в дверях. Она взяла его под руку, Карл наклонился и чмокнул ее в висок, а у них за спиной гости обменялись многозначительными взглядами, — этот поцелуй послужил поводом для новой волны слухов и предположений.
— По-моему, миссис Пальмер с ума сошла, если думает, что станет королевой, — заметил доктор Фрэйзер. Он пользовался личным расположением короля, поскольку с одинаковой смелостью брался за аборты, лечил от сифилиса, назначал слабительное, и его услуги пользовались большим спросом в Уайтхолле.
— Знаете, ведь у этой дамы есть муж, — пробормотала Элизабет Гамильтон, не отрывая глаз от карт.
— Муж — не препятствие, когда речь идет о сердце короля.
— Он никогда не женится на ней, — заявил уверенно Купер. — Его величество не так глуп. — Купер заслужил хорошую репутацию весьма дальновидного человека, когда предсказал брак Джеймса с Анной Хайд задолго до свадьбы.
Старинная наперсница Барбары, Анна, бросила на него укоряющий взгляд.
— Вы что имеете в виду, сэр? Считаете, что Карл сделал неудачный выбор?
— Отнюдь, мадам, — холодно заверил ее Купер. — Но полагаю, что король женится по политическим мотивам, так всегда поступают короли.
Когда гости ушли, Барбара испытала облегчение. Она устала. Болели ноги, в теле ощущалась дрожь. Но она была счастлива, как никогда прежде, ибо ее надежды и ожидания — какими бы дикими они ни казались — должны были сбыться.
Когда они с Карлом вместе вошли в спальню, в кресле у огня дремала камеристка Уортон. Она вскочила на ноги, присела в реверансе и взглянула на хозяйку испуганно. Но Барбара улыбнулась ей доброжелательно.
— Можешь идти, Уортон. Сегодня ты мне больше не нужна.
Но не успела девушка выйти, как она крикнула ей:
— Разбуди меня полвосьмого. Придет торговка из Чейнджа показать кружева, и если я не куплю, их заберет Карнеги. — Барбара улыбнулась Карлу, как капризная маленькая девочка. — Я большая эгоистка, да?
Он ответил на улыбку, но не на вопрос.
— У вас было прекрасное угощение, Барбара. Завели нового повара?
Барбара подошла к туалетному столику и стала распускать прическу.
— Превосходный повар, не правда ли? Угадайте, где я его нашла? Переманила у миссис Хайд, а она привезла его с собой из Франции. И знаете. Карл, эта женщина ни разу не навестила меня! — Барбара встряхнула головой, и волосы рассыпались волнами по спине, как темное пламя. Она бросила взгляд через плечо. — Думаю, канцлер недолюбливает меня, иначе его жена давно бы нанесла мне визит.
— Допустим, — легко согласился Карл.
— Но почему? Что плохого я ему сделала, скажите на милость? — Барбара считала, что ее новое положение должно вызывать не только почтительное уважение, но и симпатии всех мужчин и женщин при дворе, она так или иначе твердо намеревалась добиться этого.
— Должен сказать, что канцлер принадлежит к старой школе политиков, моя дорогая. Он не дает и не берет взяток, он считает, что в этом мире можно прожить честным усердным трудом. Боюсь, что политики новой формации не вызывают у него симпатии.
— Мне безразличны его моральные принципы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138
Но все же большинство гостей составляли просто веселые молодые люди, которых не интересовало ничто, кроме любовных историй и карточной игры, танце" и последней французской моды.
Двадцатитрехлетний лорд Бакхерст жил при дворе, однако не пользовался этим обстоятельством и не стремился стать одним из сильных мира сего. Вертлявый, большеголовый Генри Джермин имел неизменный успех у женщин, ибо те верили, будто он в прошлом был женат на ныне покойной принцессе Марии. Среди дам фланировали сластолюбивая и роскошная графиня Шрусбери; излишне накрашенная Анна, леди Карнеги, знаменитая теперь тем, что именно у нее Барбара перехватила любовника, как эстафетную палочку; Элизабет Гамильтон, высокая, грациозная и холодная молодая женщина, недавно появившаяся при дворе, восхищаться которой было принято. Все эти дамы не отличались от Барбары по возрасту, имели от роду двадцать или меньше лет: мужчины считали, что в двадцать два женщина начинает стареть.
Убранство гостиной впечатляло: тяжелые зеленые с золотом шторы, множество настенных бра и канделябров с десятками свечей, прекрасный пол без ковра, отчего высокие каблуки издавали мелодичный перестук. Казалось, веселый смех наполнял зал до потолка, в углу играл оркестр, и звуки музыки смешивались со звоном серебряной посуды.
В соседней комнате на французский манер, как любил Карл, разместили буфет, повсюду сновали лакеи. Буфетный стол загромождали различные блюда и подносы, возвышавшиеся, как кафедральный собор; шедевры кондитерского искусства украшали съедобные розы и фиалки, на огромных тортах выстроились фигурки солдат в полной форме королевской армии; в громадных серебряных вазах дымились рагу из грибов, мясных деликатесов и устриц. Груды бутылок нового напитка — шампанского — заполняли столы. Нынче англичанина не устраивали традиционная вареная баранина, горошек и эль. Франция приучила англичан к другому меню, и старые кушанья были отвергнуты.
Роль Карла как хозяина произвела сенсацию: для многих этот факт показался верным знаком будущих намерений его величества. Барбара, считавшая так же, носилась по дому, как летучее пламя, очаровательная, поразительно красивая, полная уверенности в себе и в своей власти. Все гости не спускали с нее глаз и шепотом сплетничали. Но Барбару не купишь на лесть, она прекрасно знала: как бы раболепно они ни вели себя, достаточно лишь намека, что король теряет к ней интерес, и мягкие лапки превратятся в когти, каждое сладкое слово станет едкой кислотой, и она окажется более одинокой, чем когда-либо до ее опасного восхождения в зенит славы.
Такое случалось и раньше. «Но со мной этого не произойдет, — говорила себе Барбара. — С другими — возможно, но только не со мной».
В третьей комнате расставили столы для карточной игры, и вскоре все собрались там. Карл на короткое время сел за игру, но не прошло и получаса, как он успел проиграть пару сотен фунтов. Он взглянул на Лаудердейла, стоявшего за его спиной.
— Займите мое место, Джон, хорошо? Я всегда проигрываю, и мне это не по душе. Более того, я не могу себе этого позволить.
Лаудердейл оценил шутку, громко хохотнув, и буркнул что-то нечленораздельное, но занял место короля, а Карл направился в соседнюю комнату послушать музыку. Барбара сразу встала из-за стола и встретила его в дверях. Она взяла его под руку, Карл наклонился и чмокнул ее в висок, а у них за спиной гости обменялись многозначительными взглядами, — этот поцелуй послужил поводом для новой волны слухов и предположений.
— По-моему, миссис Пальмер с ума сошла, если думает, что станет королевой, — заметил доктор Фрэйзер. Он пользовался личным расположением короля, поскольку с одинаковой смелостью брался за аборты, лечил от сифилиса, назначал слабительное, и его услуги пользовались большим спросом в Уайтхолле.
— Знаете, ведь у этой дамы есть муж, — пробормотала Элизабет Гамильтон, не отрывая глаз от карт.
— Муж — не препятствие, когда речь идет о сердце короля.
— Он никогда не женится на ней, — заявил уверенно Купер. — Его величество не так глуп. — Купер заслужил хорошую репутацию весьма дальновидного человека, когда предсказал брак Джеймса с Анной Хайд задолго до свадьбы.
Старинная наперсница Барбары, Анна, бросила на него укоряющий взгляд.
— Вы что имеете в виду, сэр? Считаете, что Карл сделал неудачный выбор?
— Отнюдь, мадам, — холодно заверил ее Купер. — Но полагаю, что король женится по политическим мотивам, так всегда поступают короли.
Когда гости ушли, Барбара испытала облегчение. Она устала. Болели ноги, в теле ощущалась дрожь. Но она была счастлива, как никогда прежде, ибо ее надежды и ожидания — какими бы дикими они ни казались — должны были сбыться.
Когда они с Карлом вместе вошли в спальню, в кресле у огня дремала камеристка Уортон. Она вскочила на ноги, присела в реверансе и взглянула на хозяйку испуганно. Но Барбара улыбнулась ей доброжелательно.
— Можешь идти, Уортон. Сегодня ты мне больше не нужна.
Но не успела девушка выйти, как она крикнула ей:
— Разбуди меня полвосьмого. Придет торговка из Чейнджа показать кружева, и если я не куплю, их заберет Карнеги. — Барбара улыбнулась Карлу, как капризная маленькая девочка. — Я большая эгоистка, да?
Он ответил на улыбку, но не на вопрос.
— У вас было прекрасное угощение, Барбара. Завели нового повара?
Барбара подошла к туалетному столику и стала распускать прическу.
— Превосходный повар, не правда ли? Угадайте, где я его нашла? Переманила у миссис Хайд, а она привезла его с собой из Франции. И знаете. Карл, эта женщина ни разу не навестила меня! — Барбара встряхнула головой, и волосы рассыпались волнами по спине, как темное пламя. Она бросила взгляд через плечо. — Думаю, канцлер недолюбливает меня, иначе его жена давно бы нанесла мне визит.
— Допустим, — легко согласился Карл.
— Но почему? Что плохого я ему сделала, скажите на милость? — Барбара считала, что ее новое положение должно вызывать не только почтительное уважение, но и симпатии всех мужчин и женщин при дворе, она так или иначе твердо намеревалась добиться этого.
— Должен сказать, что канцлер принадлежит к старой школе политиков, моя дорогая. Он не дает и не берет взяток, он считает, что в этом мире можно прожить честным усердным трудом. Боюсь, что политики новой формации не вызывают у него симпатии.
— Мне безразличны его моральные принципы!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138