Посередине было отверстие для выхода дыма, высоко над ним проплывали бело-золотые облака. Как-то чувствовалось, что снаружи раннее утро, и это означало, что наступил новый день. Значит, она проспала как убитая целую ночь. Предатель Талиазин, должно быть, вымыл ее, потому что тело ощущалось куда более чистым, чем накануне. Он также вымыл ей волосы и одел в другое платье, которое совсем не пахло коровником. Золотую чашу он скорее всего присвоил, потому что на поясе ее не было. Насколько Арианна могла видеть, не было ее и поблизости.
Теперь, когда она выплакалась и чувствовала себя легче, можно было подумать о бегстве. Но для этого надо было, во-первых, избавиться от пут, а во-вторых, пройти через лагерь кишащий рыцарями и вооруженными пехотинцами. Похоже это была неразрешимая задача. К тому же Арианна понятия не имела, где находится. Талиазин вполне мог доставить ее в самое черное сердце Англии!
Близко от шатра раздался взрыв смеха, заставив ее вздрогнуть, потом там начался оживленный обмен новостями. Ей удалось расслышать слова «король», «сражение» и целое выражение, очень похожее на «проклятых уэльских ублюдков». После этого собеседники удалились, и голоса их стали совершенно неразборчивыми. Вдалеке протрубила труба.
Поднялся ветер, порывами налетая на парусиновые стенки шатра. Полог был не просто прикрыт, но и закреплен, хотя где-то явно была прореха, потому что внутри гулял сквозняк. В очередной раз оглядываясь, Арианна заметила пику, воткнутую наконечником в землю у самого входа. На ней неподвижно свисал вымпел, но вдруг порыв свежести ворвался в шатер, на мгновение развернув его. Арианна похолодела: это был черный дракон на кроваво-красном поле.
Глава 4
«Я становлюсь слишком стар для таких прогулок», — подумал Рейн и поморщился, чувствуя, как затекшие ноги колют сотни иголок. Он шел по берегу реки Ди, разыскивая свой шатер.
Каждая косточка отзывалась ломотой после целой ночи, проведенной в седле, но дело было не только в этом. Он потратил юность на турниры и войны, на охоту и дружеские попойки. Он пил без меры, не пропускал ни одной юбки, и теперь все это начинало сказываться. Попросту говоря, он устал, смертельно устал.
Броско раскрашенные шатры и палатки были расставлены полумесяцем на лугу, окруженном платановыми рощицами. Чтобы добраться сюда, ему и его рыцарям пришлось ехать всю ночь и большую часть утра. Здесь, недалеко от аббатства Тейзинверк, располагались главные силы короля Генриха. Загон на невысоком склоне, в котором боевые кони и вьючные животные неутомимо месили копытами жидкую грязь, Рейн вынужден был обойти стороной: несколько жеребцов всхрапывали, толкались боками и поднимались на дыбы, явно намереваясь перескочить довольно низкую ограду. Отсюда лагерь был виден как на ладони. Взад-вперед носились с поручениями пажи и оруженосцы, бродили менестрели, распевая любовные песни, за ними слонялись шлюхи, готовые тотчас утолить зуд, который частенько вызывали в солдатах смелые строки песен. Карманники и разного рода мошенники облегчали карманы, выуживая деньги, заработанные если не потом, то кровью. В сторонке играли в азартные игры: оттуда слышались возгласы радости и разочарования. Ветерок доносил запахи стряпни от костров, там тоже собралась немалая толпа: пили дешевое вино, играли по мелочи в кости и «морис».
Несмотря на царящую вокруг веселую суматоху, Рейн чувствовал себя как никогда одиноким.
Слава о его недавнем подвиге уже успела разнестись по лагерю, и его провожали одобрительными криками. Однако мало кто подходил поздравить его. Сколько Рейн себя помнил, его всегда побаивались, и друзей он завел считанное количество, да и тех оставалось все меньше. С тех пор как их начали забирать по одному то удар меча, то арбалетная стрела, то боевая дубинка, Рейн решил, что дружбы с него достаточно. Терять друзей было больно, и он предпочел избегать этой боли ценой одиночества.
В отличие от вчерашнего дня, прохладного и дождливого, сегодня солнце яростно палило с самого утра. Шитая золотой нитью рубаха Рейна была чуть не насквозь мокрой под кольчугой. Приятель-рыцарь окликнул его, проходя мимо, и протянул мех с винем. Рот Рейна пересох от внезапной острой жажды. Он принял мех, благодарно кивнув.
Прополоскав рот первым глотком и выплюнув его в лужицу, Рейн запрокинул мех и почти ополовинил его. Они немного поговорили о засаде уэльсцев, причем рыцарь не скрыл разочарования тем, что упустил такой случай отличиться. Рейн слушал вполуха. Мимо продефилировала парочка шлюх, держась за руки и посмеиваясь. У одной из них был редкий коричный цвет волос.
Уже миновав Рейна, она обернулась и посмотрела ему в лицо. Взгляды их встретились. Глаза у нее были темные, бархатно-кроткие. На губах Рейна медленно проступила улыбка. Молодая женщина сделала гримаску оскорбленной невинности, но взгляд ее стал манящим. Все в нем тотчас откликнулось: кровь бросилась в лицо, ладони стали влажными, мужская плоть напряглась так стремительно, что он едва не ощутил боль. Рейн почувствовал, что страстно желает зарыться в эту женщину, укрыться в ней, забыть обо всем.
Он сделал кивок в направлении реки. Губы женщины беззвучно произнесли слово «позже», и она двинулась дальше в облаке развеваемых ветром волос цвета корицы. Ее громкий волнующий смех, казалось, еще слышался рядом, когда она уже была далеко.
Наконец ему удалось отыскать знамя с изображением черного дракона. Оно реяло над алым шатром, неподалеку от которого группа оруженосцев и пехотинцев собралась вокруг костра. Оттуда доносились звуки крута, аккомпанирующего чистому, сладостному и более чем знакомому голосу.
— Талиазин! — рявкнул Рейн.
Мелодия прервалась на полуноте. Кружок слушателей разлетелся вихрем палых листьев под порывом осеннего ветра. Талиазин приблизился, неся под мышкой музыкальный инструмент — уэльский вариант небольшой скрипки. Он шел обычным своим шагом, одновременно широким и ленивым, пылая на солнце оранжевыми прядями своих невообразимых волос. Он улыбался с самым невинным видом. Рейн, однако, и не подумал улыбнуться в ответ.
— Не знаю, почему я сразу не превращаю тебя в отбивную котлету! Где, черт возьми, тебя носило?
Талиазин кротко потупил взгляд на кончики своих сапожек (это могло бы одурачить Рейна, если бы он не так хорошо знал своего оруженосца).
— Я был занят... в некотором роде.
— Занят чем? — спросил Рейн, сразу встревожившись.
Оруженосец поднял голову и устремил на командира простодушный взгляд огромных угольно-черных глаз. Вид у него был более невинный, чем у девственницы перед алтарем.
— Как чем, милорд? Я заботился о ваших интересах. Как всегда.
— Ну конечно, как всегда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
Теперь, когда она выплакалась и чувствовала себя легче, можно было подумать о бегстве. Но для этого надо было, во-первых, избавиться от пут, а во-вторых, пройти через лагерь кишащий рыцарями и вооруженными пехотинцами. Похоже это была неразрешимая задача. К тому же Арианна понятия не имела, где находится. Талиазин вполне мог доставить ее в самое черное сердце Англии!
Близко от шатра раздался взрыв смеха, заставив ее вздрогнуть, потом там начался оживленный обмен новостями. Ей удалось расслышать слова «король», «сражение» и целое выражение, очень похожее на «проклятых уэльских ублюдков». После этого собеседники удалились, и голоса их стали совершенно неразборчивыми. Вдалеке протрубила труба.
Поднялся ветер, порывами налетая на парусиновые стенки шатра. Полог был не просто прикрыт, но и закреплен, хотя где-то явно была прореха, потому что внутри гулял сквозняк. В очередной раз оглядываясь, Арианна заметила пику, воткнутую наконечником в землю у самого входа. На ней неподвижно свисал вымпел, но вдруг порыв свежести ворвался в шатер, на мгновение развернув его. Арианна похолодела: это был черный дракон на кроваво-красном поле.
Глава 4
«Я становлюсь слишком стар для таких прогулок», — подумал Рейн и поморщился, чувствуя, как затекшие ноги колют сотни иголок. Он шел по берегу реки Ди, разыскивая свой шатер.
Каждая косточка отзывалась ломотой после целой ночи, проведенной в седле, но дело было не только в этом. Он потратил юность на турниры и войны, на охоту и дружеские попойки. Он пил без меры, не пропускал ни одной юбки, и теперь все это начинало сказываться. Попросту говоря, он устал, смертельно устал.
Броско раскрашенные шатры и палатки были расставлены полумесяцем на лугу, окруженном платановыми рощицами. Чтобы добраться сюда, ему и его рыцарям пришлось ехать всю ночь и большую часть утра. Здесь, недалеко от аббатства Тейзинверк, располагались главные силы короля Генриха. Загон на невысоком склоне, в котором боевые кони и вьючные животные неутомимо месили копытами жидкую грязь, Рейн вынужден был обойти стороной: несколько жеребцов всхрапывали, толкались боками и поднимались на дыбы, явно намереваясь перескочить довольно низкую ограду. Отсюда лагерь был виден как на ладони. Взад-вперед носились с поручениями пажи и оруженосцы, бродили менестрели, распевая любовные песни, за ними слонялись шлюхи, готовые тотчас утолить зуд, который частенько вызывали в солдатах смелые строки песен. Карманники и разного рода мошенники облегчали карманы, выуживая деньги, заработанные если не потом, то кровью. В сторонке играли в азартные игры: оттуда слышались возгласы радости и разочарования. Ветерок доносил запахи стряпни от костров, там тоже собралась немалая толпа: пили дешевое вино, играли по мелочи в кости и «морис».
Несмотря на царящую вокруг веселую суматоху, Рейн чувствовал себя как никогда одиноким.
Слава о его недавнем подвиге уже успела разнестись по лагерю, и его провожали одобрительными криками. Однако мало кто подходил поздравить его. Сколько Рейн себя помнил, его всегда побаивались, и друзей он завел считанное количество, да и тех оставалось все меньше. С тех пор как их начали забирать по одному то удар меча, то арбалетная стрела, то боевая дубинка, Рейн решил, что дружбы с него достаточно. Терять друзей было больно, и он предпочел избегать этой боли ценой одиночества.
В отличие от вчерашнего дня, прохладного и дождливого, сегодня солнце яростно палило с самого утра. Шитая золотой нитью рубаха Рейна была чуть не насквозь мокрой под кольчугой. Приятель-рыцарь окликнул его, проходя мимо, и протянул мех с винем. Рот Рейна пересох от внезапной острой жажды. Он принял мех, благодарно кивнув.
Прополоскав рот первым глотком и выплюнув его в лужицу, Рейн запрокинул мех и почти ополовинил его. Они немного поговорили о засаде уэльсцев, причем рыцарь не скрыл разочарования тем, что упустил такой случай отличиться. Рейн слушал вполуха. Мимо продефилировала парочка шлюх, держась за руки и посмеиваясь. У одной из них был редкий коричный цвет волос.
Уже миновав Рейна, она обернулась и посмотрела ему в лицо. Взгляды их встретились. Глаза у нее были темные, бархатно-кроткие. На губах Рейна медленно проступила улыбка. Молодая женщина сделала гримаску оскорбленной невинности, но взгляд ее стал манящим. Все в нем тотчас откликнулось: кровь бросилась в лицо, ладони стали влажными, мужская плоть напряглась так стремительно, что он едва не ощутил боль. Рейн почувствовал, что страстно желает зарыться в эту женщину, укрыться в ней, забыть обо всем.
Он сделал кивок в направлении реки. Губы женщины беззвучно произнесли слово «позже», и она двинулась дальше в облаке развеваемых ветром волос цвета корицы. Ее громкий волнующий смех, казалось, еще слышался рядом, когда она уже была далеко.
Наконец ему удалось отыскать знамя с изображением черного дракона. Оно реяло над алым шатром, неподалеку от которого группа оруженосцев и пехотинцев собралась вокруг костра. Оттуда доносились звуки крута, аккомпанирующего чистому, сладостному и более чем знакомому голосу.
— Талиазин! — рявкнул Рейн.
Мелодия прервалась на полуноте. Кружок слушателей разлетелся вихрем палых листьев под порывом осеннего ветра. Талиазин приблизился, неся под мышкой музыкальный инструмент — уэльский вариант небольшой скрипки. Он шел обычным своим шагом, одновременно широким и ленивым, пылая на солнце оранжевыми прядями своих невообразимых волос. Он улыбался с самым невинным видом. Рейн, однако, и не подумал улыбнуться в ответ.
— Не знаю, почему я сразу не превращаю тебя в отбивную котлету! Где, черт возьми, тебя носило?
Талиазин кротко потупил взгляд на кончики своих сапожек (это могло бы одурачить Рейна, если бы он не так хорошо знал своего оруженосца).
— Я был занят... в некотором роде.
— Занят чем? — спросил Рейн, сразу встревожившись.
Оруженосец поднял голову и устремил на командира простодушный взгляд огромных угольно-черных глаз. Вид у него был более невинный, чем у девственницы перед алтарем.
— Как чем, милорд? Я заботился о ваших интересах. Как всегда.
— Ну конечно, как всегда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162