Однако в нем чувствовались скрытая злопамятность, умение лелеять и растить в себе обиду, даже по пустякам. В нем угадывалась жадность. Арианна подумала, что у некоторых женщин странный вкус в отношении мужчин.
Но она по-прежнему симпатизировала Кристине и потому сделала еще одну попытку объяснить то, что отказывался понять упрямец Кайлид.
— Если женщина по-настоящему любит мужчину, она пойдет на все, чтобы оставаться рядом с ним, чтобы рожать ему детей.
— Тогда тебя можно только пожалеть, — заметил Кайлид, кисло поджимая губы. — Вряд ли тебе хочется снова и снова рожать для нормандского ублюдка.
Арианна не успела ответить. Заглушая шум дождя, послышался все более громкий стук копыт. Ниже по склону кто-то закричал тонко и пронзительно, как раненый заяц. Арианна бросилась к двери. Кайлид, у которого недостало сил даже вскочить с тюфяка, разразился злобными проклятиями.
Через несколько секунд хижина была окружена рыцарями Руддлана. Люди Кайлида были брошены на землю со связанными за спиной руками и заткнутыми ртами. Двое верховых оттеснили Кристину к стволу дерева, не давая броситься к хижине. Девушка рыдала, закрыв лицо руками, но можно было видеть, что ей не причинили вреда.
Когда короткая атака была окончена, Арианна отошла от двери к тюфяку Кайлида. Его лицо продолжало пылать от лихорадки, но теперь на нем явственно читался страх.
— Что за незадача! — резко сказала Арианна. — Мой муж, нормандский ублюдок, взял тебя в плен до того, как ты успел сдаться добровольно.
Не дожидаясь ответа, она вышла под дождь.
Черный рыцарь оставался в седле и выглядел угрожающе. Он молча посмотрел на нее сверху вниз. Он не выразил ни малейшего удивления при виде ее, и она задалась вопросом: не знал ли он заранее, что найдет ее в гостях у Кайлида? Если только он не выследил ее.
Наконец он молча спешился.
Сейчас на его лице было выражение, от которого она постепенно начала отвыкать, — вернее, на нем отсутствовало всякое выражение. Он напоминал того Рейна, которого она увидела в день падения Руддлана, — жестокого и беспощадного, но теперь она знала его гораздо лучше. Разумеется, он тоже лучше узнал ее и не мог уже обвинить в предательстве, как случилось однажды. Позже, решила Арианна, они объяснятся.
Один из людей Рейна привел под уздцы ее лошадь. Рейн приблизился и сильным рывком подбросил Арианну в седло.
— Сэр Одо, проводите леди Арианну в Руддлан, — приказал он ровно (ей он так и не сказал ни единого слова).
— Будет исполнено, командир.
Лицо сэра Одо осталось таким же непроницаемым, как и лицо его командира, но глаза выдали то, что он чувствовал. Когда нечто подобное случилось впервые, здоровяк смотрел на Арианну недоверчиво, с разочарованием и почти отвращением, теперь же в его добрых глазах была только тревога.
«Что ж, — подумала Арианна, — если не Рейн, то хоть сэр Одо верит в то, что я не способна на предательство».
Дождь вдруг прекратился, словно источник, скрытый за слоем облаков, наконец, иссяк. Зато ветер усилился, прижимая к земле мокрую траву и норовя раздуть полы плаща Арианны. Тучи быстрее двинулись по небу, бросая изменчивую тень на мокрую землю. Откуда-то раздавался скрипучий крик перекликающихся воронов.
Арианна подхватила поводья и пустила лошадку в галоп, предоставив сэру Одо следовать за ней.
***
Ранние зимние сумерки давно наступили, когда Арианна поднялась в спальню. Как раз в тот момент, когда она открыла дверь, Рейн ступил в деревянную, обитую медными ободами лохань с горячей водой. Он не видел Арианну, так как стоял к ней спиной. От воды с благовониями поднимался душистый пар. Царивший в спальне полумрак почти не разгонял отсвет углей в жаровне и свет единственного висячего светильника в углу.
Эдит стояла над лоханью, готовясь приступить к процедуре омовения хозяина. Арианна жестом приказала ей оставить комнату, и горничная на цыпочках удалилась.
Опустившись на колени рядом с лоханью и стараясь держаться за пределами видимости Рейна, Арианна прижалась губами к шее мужа.
— Чуточку пониже, Эдит, милочка... угу, так хорошо!..
Арианна больно укусила его за ухо.
Рейн поймал ее руку и подтащил поближе, потом нажал на плечо так, что Арианна опустилась в надушенную воду, замочив грудь. Хватка у Рейна была железной, поэтому оставалось только ждать, когда он соизволит отпустить, и слушать, как горячая вода плещется о груди.
— Ты знал, что это я!
— Я учуял тебя по запаху, моя маленькая женушка.
— Как это понимать? Я что, дурно пахну?
— Нисколько, — ответил Рейн и странно усмехнулся. После этого он отпустил ее. Арианна выпрямилась. Прохладный воздух овеял намокший в горячей воде лиф платья, и она почувствовала, как твердеют соски. «Интересно, замечает ли это Рейн, — подумала она. Посмотрела вниз и увидела: да, замечает. Но его глаза остались непроницаемыми, даже самая малая искра тепла не смягчила их. В полумраке невозможно было определить их цвет, но она и без того знала: они кремнево-серые, жесткие и безжизненные. Встретившись с мужем взглядом, Арианна не отвела глаза. Она намылила руки и положила их ему на грудь.
Он успел согреться и был горячим. От воды поднимался пар, пахнущий фиалками, порой он становился таким густым, что черты лица Рейна колебались, как горячий летний воздух над дорогой. Вода слегка плескалась в тишине о борта лохани. Снаружи доносился стук дождя по закрытым ставням, но в спальне было уютно, тепло, даже жарко. Капелька пота скатилась по шее Арианны в выемку между грудями.
Она начала намыливать Рейну сначала плечи, потом грудь, двигаясь все ниже в медленном ритме. Мышцы его тела были плоскими, очень твердыми, ладони так и скользили по ним. Наконец они нырнули между ног, и тогда Рейн схватил их за запястья и отстранил.
— Ты еще не спросила меня, как я поступлю с твоим братцем, — сказал он довольно резко.
— Поступай с ним, как сочтешь нужным. Кстати, ты тоже не спросил меня, что я делала в его хижине.
— Он просил тебя организовать его капитуляцию по всем правилам.
— Он сам тебе это сказал?
— Да. — Рейн выпустил запястья Арианны и взял ее лицо в обе ладони. — Ты должна знать, что теперь я вполне доверяю тебе, что я считаю тебя самым преданным, самым верным из моих вассалов. Я пришел к выводу, что поступал неправильно, когда снова и снова ставил тебя перед выбором между мной и твоей кровной родней. Такой выбор слишком труден...
— Но возможен, — перебила Арианна и сделала жест, как бы прерывая поток откровений. — Рейн, я сделала выбор. Я люблю тебя, и эта любовь превыше всего остального. Так есть и так будет всегда.
Она провела кончиком пальца по суровой линии его рта, потом повторила то же движение губами и, наконец, поцеловала его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
Но она по-прежнему симпатизировала Кристине и потому сделала еще одну попытку объяснить то, что отказывался понять упрямец Кайлид.
— Если женщина по-настоящему любит мужчину, она пойдет на все, чтобы оставаться рядом с ним, чтобы рожать ему детей.
— Тогда тебя можно только пожалеть, — заметил Кайлид, кисло поджимая губы. — Вряд ли тебе хочется снова и снова рожать для нормандского ублюдка.
Арианна не успела ответить. Заглушая шум дождя, послышался все более громкий стук копыт. Ниже по склону кто-то закричал тонко и пронзительно, как раненый заяц. Арианна бросилась к двери. Кайлид, у которого недостало сил даже вскочить с тюфяка, разразился злобными проклятиями.
Через несколько секунд хижина была окружена рыцарями Руддлана. Люди Кайлида были брошены на землю со связанными за спиной руками и заткнутыми ртами. Двое верховых оттеснили Кристину к стволу дерева, не давая броситься к хижине. Девушка рыдала, закрыв лицо руками, но можно было видеть, что ей не причинили вреда.
Когда короткая атака была окончена, Арианна отошла от двери к тюфяку Кайлида. Его лицо продолжало пылать от лихорадки, но теперь на нем явственно читался страх.
— Что за незадача! — резко сказала Арианна. — Мой муж, нормандский ублюдок, взял тебя в плен до того, как ты успел сдаться добровольно.
Не дожидаясь ответа, она вышла под дождь.
Черный рыцарь оставался в седле и выглядел угрожающе. Он молча посмотрел на нее сверху вниз. Он не выразил ни малейшего удивления при виде ее, и она задалась вопросом: не знал ли он заранее, что найдет ее в гостях у Кайлида? Если только он не выследил ее.
Наконец он молча спешился.
Сейчас на его лице было выражение, от которого она постепенно начала отвыкать, — вернее, на нем отсутствовало всякое выражение. Он напоминал того Рейна, которого она увидела в день падения Руддлана, — жестокого и беспощадного, но теперь она знала его гораздо лучше. Разумеется, он тоже лучше узнал ее и не мог уже обвинить в предательстве, как случилось однажды. Позже, решила Арианна, они объяснятся.
Один из людей Рейна привел под уздцы ее лошадь. Рейн приблизился и сильным рывком подбросил Арианну в седло.
— Сэр Одо, проводите леди Арианну в Руддлан, — приказал он ровно (ей он так и не сказал ни единого слова).
— Будет исполнено, командир.
Лицо сэра Одо осталось таким же непроницаемым, как и лицо его командира, но глаза выдали то, что он чувствовал. Когда нечто подобное случилось впервые, здоровяк смотрел на Арианну недоверчиво, с разочарованием и почти отвращением, теперь же в его добрых глазах была только тревога.
«Что ж, — подумала Арианна, — если не Рейн, то хоть сэр Одо верит в то, что я не способна на предательство».
Дождь вдруг прекратился, словно источник, скрытый за слоем облаков, наконец, иссяк. Зато ветер усилился, прижимая к земле мокрую траву и норовя раздуть полы плаща Арианны. Тучи быстрее двинулись по небу, бросая изменчивую тень на мокрую землю. Откуда-то раздавался скрипучий крик перекликающихся воронов.
Арианна подхватила поводья и пустила лошадку в галоп, предоставив сэру Одо следовать за ней.
***
Ранние зимние сумерки давно наступили, когда Арианна поднялась в спальню. Как раз в тот момент, когда она открыла дверь, Рейн ступил в деревянную, обитую медными ободами лохань с горячей водой. Он не видел Арианну, так как стоял к ней спиной. От воды с благовониями поднимался душистый пар. Царивший в спальне полумрак почти не разгонял отсвет углей в жаровне и свет единственного висячего светильника в углу.
Эдит стояла над лоханью, готовясь приступить к процедуре омовения хозяина. Арианна жестом приказала ей оставить комнату, и горничная на цыпочках удалилась.
Опустившись на колени рядом с лоханью и стараясь держаться за пределами видимости Рейна, Арианна прижалась губами к шее мужа.
— Чуточку пониже, Эдит, милочка... угу, так хорошо!..
Арианна больно укусила его за ухо.
Рейн поймал ее руку и подтащил поближе, потом нажал на плечо так, что Арианна опустилась в надушенную воду, замочив грудь. Хватка у Рейна была железной, поэтому оставалось только ждать, когда он соизволит отпустить, и слушать, как горячая вода плещется о груди.
— Ты знал, что это я!
— Я учуял тебя по запаху, моя маленькая женушка.
— Как это понимать? Я что, дурно пахну?
— Нисколько, — ответил Рейн и странно усмехнулся. После этого он отпустил ее. Арианна выпрямилась. Прохладный воздух овеял намокший в горячей воде лиф платья, и она почувствовала, как твердеют соски. «Интересно, замечает ли это Рейн, — подумала она. Посмотрела вниз и увидела: да, замечает. Но его глаза остались непроницаемыми, даже самая малая искра тепла не смягчила их. В полумраке невозможно было определить их цвет, но она и без того знала: они кремнево-серые, жесткие и безжизненные. Встретившись с мужем взглядом, Арианна не отвела глаза. Она намылила руки и положила их ему на грудь.
Он успел согреться и был горячим. От воды поднимался пар, пахнущий фиалками, порой он становился таким густым, что черты лица Рейна колебались, как горячий летний воздух над дорогой. Вода слегка плескалась в тишине о борта лохани. Снаружи доносился стук дождя по закрытым ставням, но в спальне было уютно, тепло, даже жарко. Капелька пота скатилась по шее Арианны в выемку между грудями.
Она начала намыливать Рейну сначала плечи, потом грудь, двигаясь все ниже в медленном ритме. Мышцы его тела были плоскими, очень твердыми, ладони так и скользили по ним. Наконец они нырнули между ног, и тогда Рейн схватил их за запястья и отстранил.
— Ты еще не спросила меня, как я поступлю с твоим братцем, — сказал он довольно резко.
— Поступай с ним, как сочтешь нужным. Кстати, ты тоже не спросил меня, что я делала в его хижине.
— Он просил тебя организовать его капитуляцию по всем правилам.
— Он сам тебе это сказал?
— Да. — Рейн выпустил запястья Арианны и взял ее лицо в обе ладони. — Ты должна знать, что теперь я вполне доверяю тебе, что я считаю тебя самым преданным, самым верным из моих вассалов. Я пришел к выводу, что поступал неправильно, когда снова и снова ставил тебя перед выбором между мной и твоей кровной родней. Такой выбор слишком труден...
— Но возможен, — перебила Арианна и сделала жест, как бы прерывая поток откровений. — Рейн, я сделала выбор. Я люблю тебя, и эта любовь превыше всего остального. Так есть и так будет всегда.
Она провела кончиком пальца по суровой линии его рта, потом повторила то же движение губами и, наконец, поцеловала его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162