Низким и страстным стал голос певца, прежде чем воспарить высоко, наполниться радостью и торжеством.
Дева в объятья тогда приняла Суженого своего.
Пламя желания в нем разожгла, Всю, без остатка, себя отдала, Сделав бессмертным его!
Арианна почувствовала, что ладонь ее рыцаря легла на плечо, и повернулась.
— Какой же ты все-таки ребенок, Арианна, — усмехнулся Рейн и отер ее щеки (как оказалось, мокрые от слез). — Как ты можешь плакать, слушая это? Разве эта история не глупа?
Какое-то время она просто не в силах была ответить и молча уклонялась от прикосновений, не заметив, как сжались при этом губы Рейна.
— Ты никогда не понимал, наверное, тебе это вообще не дано, — наконец с трудом произнесла она, чувствуя, как болезненно отдается в горле каждый удар сердца. — Всю свою жизнь каждая девушка мечтает, чтобы ей выпала такая вот удача, чтобы она встретила человека, который любил бы ее именно так.
— «Именно так» — это как? — спросил Рейн с хриплым смехом. — Чтобы ради нее рубить в капусту драконов?
Арианна почувствовала, что не выдержит больше ни секунды. Она вырвалась и побежала прочь.
Она слышала, как он снова и снова окликает ее, но не останавливалась и не оборачивалась. Ярмарка размещалась у самых стен замка, вдоль травянистого берега реки Ди, очень отлого спускавшегося к воде. Каким-то чудом Арианна наткнулась на заднюю дверь, открытую в это время дня, и вбежала во двор, мало что видя перед собой.
— Арианна!
Она бросила через плечо отчаянный взгляд, смутно удивленная тем, что Рейн ее преследует. Она убежала вовсе не потому, что хотела распалить его погоней, кроме того, она все еще не находила в себе сил снова оказаться с ним лицом к лицу: что, если она опять начнет взывать к нему, а он — уходить от ответа, делая вид, что не понимает? Пусть играет в такие игры с Сибил, если хочет.
Поэтому Арианна и не подумала остановиться. Она пересекла двор и взлетела по лестнице в главную залу, чувствуя себя загнанным зверем, который надеется укрыться в своем логове. Только бы удалось запереться в спальне! Тогда он ничего не сможет поделать — во всяком случае, не в гостях — и оставит ее в покое. Несколько раз поскользнувшись на покрытой эмалью плитке, Арианна миновала залу. Лестница к спальням была выбита прямо внутри стен башни и потому казалась бесконечной и очень крутой. Арианна запуталась в подоле платья и упала, ударившись коленями, оцарапав ладони и прикусив язык.
— Арианна!
Она оглянулась, одновременно стараясь подняться на ноги. Дыхание со свистом вырывалось из горла, ссадины на ладонях горели огнем. Она ненамного опередила Рейна. Задевая за каменную кладку стен, его шпоры высекали искры, он то появлялся в узких потоках света, проникающих через бойницы, то снова терялся в полумраке, и от этого бег его казался стремительным. А потом он оказался прямо за ее спиной.
Он повернул ее и всем телом прижал к стене как раз напротив одной из длинных узких бойниц.
— Чтоб ты пропала!
Он шумно дышал, хотя находился спиной к потоку света, глаза его сверкали. Арианне показалось даже, что из них сыплются искры, такие же яркие, как и те, что летели из-под шпор. Немного отдышавшись, он отстранился и отступил на шаг, по-прежнему прижимая ее плечи к стене обеими руками.
— Не смей убегать, когда я зову!
— Может, прикажешь мне откликаться на свист, как собака? Тогда тебе не придется утруждать себя не только погоней, но и криком!
Рейн наклонился к самому ее лицу. Он был так близко, что его дыхание могло бы обжечь Арианну, если бы он не задержал его. Она видела щетину, успевшую отрасти у него на щеках, видела морщинки в углах рта и — непонятно, каким образом — даже в полумраке видела, как темнеют и темнеют его глаза, словно в них собирались грозовые тучи.
— Если ты считаешь, что пришло время развлечься супружеской ссорой, я охотно пойду тебе навстречу, — прорычал Рейн.
В глубине души Арианна прекрасно понимала, что чем более строптиво она ведет себя, тем меньше остается шансов на то, что муж вернется к ней, что только неумная жена опускается до семейных ссор и свар, но Рейн перегнул палку, и гнев, который она чувствовала, был неуправляем. Она собрала все силы и толкнула мужа ладонями в грудь.
— Отпусти сейчас же!
Голова его мотнулась, но это было все, чего она добилась. Руки по-прежнему прижимали ее к стене, и хватка их не ослабела ни на миг. Рейн оглядел ее с ног до головы. В этот день Арианна, как того требовала последняя мода, надела мягкий крученый пояс с вплетенной в него золотой канителью. Пояс был обвит вокруг талии один раз туго, а другой — свободно, и узел находился как раз напротив развилки ног. Именно там Рейн задержал взгляд, и ей впервые пришло в лолову, что золотой треугольник призван привлекать внимание к тому месту, куда указывает его острие.
Она чувствовала взгляд мужа, как прикосновение раскаленного железа.
— Я никогда, никогда не встану перед тобой голым на колени! — вдруг сказал он, поднимая взгляд, в котором буквально кричало плотское вожделение.
— А я тебя и не прошу!
Рейн наклонился еще ниже и поцеловал ее. Это был жадный, голодный поцелуй, и он длился долго-предолго, бесконечно... но и этого было недостаточно. Арианна не могла насытиться вкусом его рта.
Ладонь легла на грудь. До этого момента Арианна не сознавала, как тяжелы ее груди, как туго они налиты молоком, не чувствовала в них сладкого томления. Рейн распустил верх шнуровки лифа и просунул руку под низкий вырез сорочки. Соски были теперь так чувствительны, что, когда он коснулся одного из них самым кончиком пальца, Арианна едва не закричала.
Где-то выше раздался негодующий крик проголодавшегося ребенка.
— Моя дочь снова голодна, — заметил Рейн очень тихо, куда-то в уголок рта Арианны.
Но вместо того, чтобы отпустить ее, он оттянул вырез платья и обнажил грудь. Арианна опустила взгляд на его пальцы, такие загорелые, темные на фоне ее молочно-белой кожи. Они сжали сосок — очень мягко, но настойчиво, и из него тотчас появилась капля молока.
У Арианны вырвался тихий стон.
Рейн поймал каплю на подушечку большого пальца. Он смотрел теперь на Арианну — и так, не отрывая от нее взгляда, поднес палец ко рту и слизнул молоко.
— О Рейн!..
— Миледи!
На верхней ступеньке лестницы появилась Эдит с вопящим свертком на руках. Щеки горничной пылали, губы были поджаты так сильно, что превратились в прямую укоризненную линию.
— Миледи, вы уж простите, что... э-э... отвлекаю вас... но Неста... она хочет есть!
***
Рейн следил за тем, как жена поднимается по лестнице. Он не отрывал взгляда до... тех пор, пока она не скрылась за углом, и руки его дрожали от желания обнять ее. Волосы ее покачивались в такт шагам, словно поглаживая округлости ягодиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
Дева в объятья тогда приняла Суженого своего.
Пламя желания в нем разожгла, Всю, без остатка, себя отдала, Сделав бессмертным его!
Арианна почувствовала, что ладонь ее рыцаря легла на плечо, и повернулась.
— Какой же ты все-таки ребенок, Арианна, — усмехнулся Рейн и отер ее щеки (как оказалось, мокрые от слез). — Как ты можешь плакать, слушая это? Разве эта история не глупа?
Какое-то время она просто не в силах была ответить и молча уклонялась от прикосновений, не заметив, как сжались при этом губы Рейна.
— Ты никогда не понимал, наверное, тебе это вообще не дано, — наконец с трудом произнесла она, чувствуя, как болезненно отдается в горле каждый удар сердца. — Всю свою жизнь каждая девушка мечтает, чтобы ей выпала такая вот удача, чтобы она встретила человека, который любил бы ее именно так.
— «Именно так» — это как? — спросил Рейн с хриплым смехом. — Чтобы ради нее рубить в капусту драконов?
Арианна почувствовала, что не выдержит больше ни секунды. Она вырвалась и побежала прочь.
Она слышала, как он снова и снова окликает ее, но не останавливалась и не оборачивалась. Ярмарка размещалась у самых стен замка, вдоль травянистого берега реки Ди, очень отлого спускавшегося к воде. Каким-то чудом Арианна наткнулась на заднюю дверь, открытую в это время дня, и вбежала во двор, мало что видя перед собой.
— Арианна!
Она бросила через плечо отчаянный взгляд, смутно удивленная тем, что Рейн ее преследует. Она убежала вовсе не потому, что хотела распалить его погоней, кроме того, она все еще не находила в себе сил снова оказаться с ним лицом к лицу: что, если она опять начнет взывать к нему, а он — уходить от ответа, делая вид, что не понимает? Пусть играет в такие игры с Сибил, если хочет.
Поэтому Арианна и не подумала остановиться. Она пересекла двор и взлетела по лестнице в главную залу, чувствуя себя загнанным зверем, который надеется укрыться в своем логове. Только бы удалось запереться в спальне! Тогда он ничего не сможет поделать — во всяком случае, не в гостях — и оставит ее в покое. Несколько раз поскользнувшись на покрытой эмалью плитке, Арианна миновала залу. Лестница к спальням была выбита прямо внутри стен башни и потому казалась бесконечной и очень крутой. Арианна запуталась в подоле платья и упала, ударившись коленями, оцарапав ладони и прикусив язык.
— Арианна!
Она оглянулась, одновременно стараясь подняться на ноги. Дыхание со свистом вырывалось из горла, ссадины на ладонях горели огнем. Она ненамного опередила Рейна. Задевая за каменную кладку стен, его шпоры высекали искры, он то появлялся в узких потоках света, проникающих через бойницы, то снова терялся в полумраке, и от этого бег его казался стремительным. А потом он оказался прямо за ее спиной.
Он повернул ее и всем телом прижал к стене как раз напротив одной из длинных узких бойниц.
— Чтоб ты пропала!
Он шумно дышал, хотя находился спиной к потоку света, глаза его сверкали. Арианне показалось даже, что из них сыплются искры, такие же яркие, как и те, что летели из-под шпор. Немного отдышавшись, он отстранился и отступил на шаг, по-прежнему прижимая ее плечи к стене обеими руками.
— Не смей убегать, когда я зову!
— Может, прикажешь мне откликаться на свист, как собака? Тогда тебе не придется утруждать себя не только погоней, но и криком!
Рейн наклонился к самому ее лицу. Он был так близко, что его дыхание могло бы обжечь Арианну, если бы он не задержал его. Она видела щетину, успевшую отрасти у него на щеках, видела морщинки в углах рта и — непонятно, каким образом — даже в полумраке видела, как темнеют и темнеют его глаза, словно в них собирались грозовые тучи.
— Если ты считаешь, что пришло время развлечься супружеской ссорой, я охотно пойду тебе навстречу, — прорычал Рейн.
В глубине души Арианна прекрасно понимала, что чем более строптиво она ведет себя, тем меньше остается шансов на то, что муж вернется к ней, что только неумная жена опускается до семейных ссор и свар, но Рейн перегнул палку, и гнев, который она чувствовала, был неуправляем. Она собрала все силы и толкнула мужа ладонями в грудь.
— Отпусти сейчас же!
Голова его мотнулась, но это было все, чего она добилась. Руки по-прежнему прижимали ее к стене, и хватка их не ослабела ни на миг. Рейн оглядел ее с ног до головы. В этот день Арианна, как того требовала последняя мода, надела мягкий крученый пояс с вплетенной в него золотой канителью. Пояс был обвит вокруг талии один раз туго, а другой — свободно, и узел находился как раз напротив развилки ног. Именно там Рейн задержал взгляд, и ей впервые пришло в лолову, что золотой треугольник призван привлекать внимание к тому месту, куда указывает его острие.
Она чувствовала взгляд мужа, как прикосновение раскаленного железа.
— Я никогда, никогда не встану перед тобой голым на колени! — вдруг сказал он, поднимая взгляд, в котором буквально кричало плотское вожделение.
— А я тебя и не прошу!
Рейн наклонился еще ниже и поцеловал ее. Это был жадный, голодный поцелуй, и он длился долго-предолго, бесконечно... но и этого было недостаточно. Арианна не могла насытиться вкусом его рта.
Ладонь легла на грудь. До этого момента Арианна не сознавала, как тяжелы ее груди, как туго они налиты молоком, не чувствовала в них сладкого томления. Рейн распустил верх шнуровки лифа и просунул руку под низкий вырез сорочки. Соски были теперь так чувствительны, что, когда он коснулся одного из них самым кончиком пальца, Арианна едва не закричала.
Где-то выше раздался негодующий крик проголодавшегося ребенка.
— Моя дочь снова голодна, — заметил Рейн очень тихо, куда-то в уголок рта Арианны.
Но вместо того, чтобы отпустить ее, он оттянул вырез платья и обнажил грудь. Арианна опустила взгляд на его пальцы, такие загорелые, темные на фоне ее молочно-белой кожи. Они сжали сосок — очень мягко, но настойчиво, и из него тотчас появилась капля молока.
У Арианны вырвался тихий стон.
Рейн поймал каплю на подушечку большого пальца. Он смотрел теперь на Арианну — и так, не отрывая от нее взгляда, поднес палец ко рту и слизнул молоко.
— О Рейн!..
— Миледи!
На верхней ступеньке лестницы появилась Эдит с вопящим свертком на руках. Щеки горничной пылали, губы были поджаты так сильно, что превратились в прямую укоризненную линию.
— Миледи, вы уж простите, что... э-э... отвлекаю вас... но Неста... она хочет есть!
***
Рейн следил за тем, как жена поднимается по лестнице. Он не отрывал взгляда до... тех пор, пока она не скрылась за углом, и руки его дрожали от желания обнять ее. Волосы ее покачивались в такт шагам, словно поглаживая округлости ягодиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162