Вы дали обещание никогда туда не ходить.
— И я его не нарушила. Но теперь прошу, умоляю, скажите мне сами.
— Никогда!
Его ответ стоял в воздухе как стена, разделявшая нас. Интуитивно я чувствовала, что она всегда будет между нами, и боялась этого. Эта невидимая стена могла разрушить наше счастье.
— Тристан…
— Господь с Вами, Джессами! — закричал он, охваченный внезапным гневом. — Я не имею права ни на Вас, ни на Ваши поцелуи. Мне казалось, что я могу обмануть самого себя, но у меня еще есть остатки совести.
— Что заставляет Вас чувствовать себя виноватым? Насильно Вы меня здесь не держите. Не заставляйте любить Вас против моей воли.
— Этого недостаточно.
— Но я в самом деле люблю Вас, — прошептала я, испугавшись, что он исчезнет из моей жизни, оставив меня стоять здесь и наблюдать, как он уходит безвозвратно, как серый туман ускользает из рук ребенка, пытающегося задержать его в ладонях.
Он вздохнул и покачал головой.
— Идите спать, Джессами. Я действовал слишком поспешно, теперь мне нужно подумать. Но сейчас уже поздно, мы оба расстроены. Утром мы все обсудим.
Он повернулся ко мне спиной, пересекая всякую попытку протеста.
Нехотя я вышла из кабинета.
Проснулась я рано, рассвет еще не наступил, но свинцовое серое небо уже начинало светлеть. Новый день не вселял надежд, тяжелый туман, как и накануне, покрывал землю, порывы ветра заставляли дребезжать стекла.
Лежа под теплыми одеялами, я пыталась проанализировать вчерашний разговор с Тристаном. Что за дьявол вселился в него? И неужели он допустит, чтобы эти силы нас разделили теперь, когда мы стали так близки? Предстояло ли мне снова вернуться к роли пассивного наблюдателя чужой жизни, к этой полужизни, на которую меня осудили с детства?
Это было невозможно.
Тристан разбудил меня от долгого сна, вдохнул желание жить, зажег во мне пылкое чувство. Оно рвалось наружу, заставляя находить нужные слова и действовать, чувствовать, что я живу, требовать от жизни то, на что я имела право. Если раньше меня устраивала роль созерцателя, то теперь все изменилось. Я не могла позволить отнять у меня то, что он сам научил желать.
Это решение доставило мне глубокое удовлетворение. Оно придало силы, я встала, и новый день больше не казался мрачным и унылым. Нужно было идти к Клариссе, я не хотела, чтобы она увидела пустую комнату, когда проснется, и вспомнила ужасы прошлого. Она, как и ее отец, нуждались в моих обновленных силах, моей решимости помочь им излечиться от недугов. Впрочем, и мне их любовь была необходима не меньше.
Поспешно одевшись, я вышла в коридор. Там никого не было, окна еще были затемнены и в галерее, и в другом конце этого крыла. Еще добрых полчаса Мэри не приступит к исполнению своих повседневных обязанностей.
Из-под двери Клариссы пробивался слабый свет. Я тихо вошла и огляделась. На ночном столике слабым огнем горела лампа, в качалке спала миссис Пендавс, откинув голову назад и открыв рот. Грудь ее ритмично вздымалась и опускалась.
Сначала у меня было желание разбудить ее, чтобы она могла поспать в своей постели, но я поняла, что, проснувшись, она сразу же примется за дела, и решила не беспокоить, дать ей возможность отдохнуть.
Взглянув на Клариссу, я заметила, что она наблюдает за мной, слегка улыбаясь.
— Доброе утро, Джессами, — прошептала она. — Уже утро?
Я рассматривала ее, не скрывая удивления. Можно было подумать, что ничего не случилось, в ее поведении и лице не было и следа пережитых волнений.
Видя, что я не отвечаю, она добавила:
— Миссис Пендавс, наверное, заснула, когда читала мне, хотя я не помню, что это была за книжка. Пусть она отдохнет. Если хотите, можете помочь мне одеться.
— Еще очень рано, — наконец промолвила я. — Еще можно полежать.
— Но я уже належалась. И хочу есть, — она хихикнула. — У меня в животе так бурлит, я боялась, что разбужу миссис Пендавс. Мэри говорит, что у настоящих леди в животе никогда не бурлит. Это правда, Джес.
Я была избавлена от необходимости отвечать на этот щекотливый вопрос появлением Тристана. Увидев меня в комнате, болтающую как ни в чем не бывало с Клариссой, он не мог скрыть удивления.
— Доброе утро, лорд Вульфберн, — сказала я тем же бодрым тоном, каким приветствовала меня Кларисса.
— Сегодня все встали раньше обычного? — спросила она. — Как хорошо, что ты зашел ко мне, папа. Сегодня случайно не мой День рождения?
— Нет, только через три месяца, — ответил он, избегая встречаться со мной взглядом.
— Да, конечно. Не могла же я перепутать. Может, твой День рождения, папа?
— Я уже стар, чтобы справлять Дни рождения.
— Джессами? — спросила она.
— И не мой, — ответила я, — Господи, разве обязательно должен быть чей-то День рождения, чтобы прийти к тебе утром? Я пришла, потому что рано проснулась и захотела пообщаться с тобой.
— И я тоже, — подхватил Тристан. Кларисса помолчала, соображая, потом сказала:
— Иногда мне тоже не хочется быть одной. Но у меня есть Матильда.
Она прижала куклу к себе.
— И я у нее есть. Но она не против уступить меня вам, когда вам захочется побыть со мной.
— Да, сейчас нам очень хотелось побыть с тобой, — ответила я, подавляя волнение.
Тристан только кивнул.
Из качалки послышался зевок, и миссис Пендавс открыла глаза. Она заморгала, увидев нас, и поднялась на ноги, стараясь скорее поправить выбившиеся из прически волосы.
— Господи, — пробормотала она, — я старалась не заснуть. Ребенок в…
— Она уже проснулась, — перебил ее Тристан, не давая ей договорить.
— Вам нужно пойти привести себя в порядок, — добавила я:— Не беспокойтесь за Клариссу. Я побуду с ней утром.
Я постаралась выпроводить ее из комнаты до того, как она скажет лишнее. Она позволила мне сделать это без возражений, чувствуя, что что-то не так.
В коридоре она спросила:
— С ней все в порядке?
— Похоже, что она все забыла, — сказала я. — Нужно соблюдать очень большую осторожность, чтобы не напомнить ей о случившемся.
— Господь благословит нас. Надеюсь, она никогда не вспомнит.
Я согласилась, хотя не была уверена, что так будет.
Оказалось, что провал в памяти пошел Клариссе на пользу. Она съела весь завтрак, настояла на занятиях и, когда я выразила опасения, что плохая погода не даст нам возможность выйти из дома, стала энергично требовать, чтобы мы отправились на прогулку. В течение дня она была весела, часто смеялась, болтала без умолку и ерзала на стуле, не в силах усидеть полчаса на одном месте.
Вечером я доложила Тристану о том, как прошел день, предварительно отправив Клариссу спать. Он был так напряжен, что не сел в кресло, а прохаживался перед камином, задумчиво глядя на огонь. Разговаривая со мной, он избегал смотреть на меня. Казалось, он твердо решил не замечать меня, даже если необходимость заставляет его выслушивать мои слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
— И я его не нарушила. Но теперь прошу, умоляю, скажите мне сами.
— Никогда!
Его ответ стоял в воздухе как стена, разделявшая нас. Интуитивно я чувствовала, что она всегда будет между нами, и боялась этого. Эта невидимая стена могла разрушить наше счастье.
— Тристан…
— Господь с Вами, Джессами! — закричал он, охваченный внезапным гневом. — Я не имею права ни на Вас, ни на Ваши поцелуи. Мне казалось, что я могу обмануть самого себя, но у меня еще есть остатки совести.
— Что заставляет Вас чувствовать себя виноватым? Насильно Вы меня здесь не держите. Не заставляйте любить Вас против моей воли.
— Этого недостаточно.
— Но я в самом деле люблю Вас, — прошептала я, испугавшись, что он исчезнет из моей жизни, оставив меня стоять здесь и наблюдать, как он уходит безвозвратно, как серый туман ускользает из рук ребенка, пытающегося задержать его в ладонях.
Он вздохнул и покачал головой.
— Идите спать, Джессами. Я действовал слишком поспешно, теперь мне нужно подумать. Но сейчас уже поздно, мы оба расстроены. Утром мы все обсудим.
Он повернулся ко мне спиной, пересекая всякую попытку протеста.
Нехотя я вышла из кабинета.
Проснулась я рано, рассвет еще не наступил, но свинцовое серое небо уже начинало светлеть. Новый день не вселял надежд, тяжелый туман, как и накануне, покрывал землю, порывы ветра заставляли дребезжать стекла.
Лежа под теплыми одеялами, я пыталась проанализировать вчерашний разговор с Тристаном. Что за дьявол вселился в него? И неужели он допустит, чтобы эти силы нас разделили теперь, когда мы стали так близки? Предстояло ли мне снова вернуться к роли пассивного наблюдателя чужой жизни, к этой полужизни, на которую меня осудили с детства?
Это было невозможно.
Тристан разбудил меня от долгого сна, вдохнул желание жить, зажег во мне пылкое чувство. Оно рвалось наружу, заставляя находить нужные слова и действовать, чувствовать, что я живу, требовать от жизни то, на что я имела право. Если раньше меня устраивала роль созерцателя, то теперь все изменилось. Я не могла позволить отнять у меня то, что он сам научил желать.
Это решение доставило мне глубокое удовлетворение. Оно придало силы, я встала, и новый день больше не казался мрачным и унылым. Нужно было идти к Клариссе, я не хотела, чтобы она увидела пустую комнату, когда проснется, и вспомнила ужасы прошлого. Она, как и ее отец, нуждались в моих обновленных силах, моей решимости помочь им излечиться от недугов. Впрочем, и мне их любовь была необходима не меньше.
Поспешно одевшись, я вышла в коридор. Там никого не было, окна еще были затемнены и в галерее, и в другом конце этого крыла. Еще добрых полчаса Мэри не приступит к исполнению своих повседневных обязанностей.
Из-под двери Клариссы пробивался слабый свет. Я тихо вошла и огляделась. На ночном столике слабым огнем горела лампа, в качалке спала миссис Пендавс, откинув голову назад и открыв рот. Грудь ее ритмично вздымалась и опускалась.
Сначала у меня было желание разбудить ее, чтобы она могла поспать в своей постели, но я поняла, что, проснувшись, она сразу же примется за дела, и решила не беспокоить, дать ей возможность отдохнуть.
Взглянув на Клариссу, я заметила, что она наблюдает за мной, слегка улыбаясь.
— Доброе утро, Джессами, — прошептала она. — Уже утро?
Я рассматривала ее, не скрывая удивления. Можно было подумать, что ничего не случилось, в ее поведении и лице не было и следа пережитых волнений.
Видя, что я не отвечаю, она добавила:
— Миссис Пендавс, наверное, заснула, когда читала мне, хотя я не помню, что это была за книжка. Пусть она отдохнет. Если хотите, можете помочь мне одеться.
— Еще очень рано, — наконец промолвила я. — Еще можно полежать.
— Но я уже належалась. И хочу есть, — она хихикнула. — У меня в животе так бурлит, я боялась, что разбужу миссис Пендавс. Мэри говорит, что у настоящих леди в животе никогда не бурлит. Это правда, Джес.
Я была избавлена от необходимости отвечать на этот щекотливый вопрос появлением Тристана. Увидев меня в комнате, болтающую как ни в чем не бывало с Клариссой, он не мог скрыть удивления.
— Доброе утро, лорд Вульфберн, — сказала я тем же бодрым тоном, каким приветствовала меня Кларисса.
— Сегодня все встали раньше обычного? — спросила она. — Как хорошо, что ты зашел ко мне, папа. Сегодня случайно не мой День рождения?
— Нет, только через три месяца, — ответил он, избегая встречаться со мной взглядом.
— Да, конечно. Не могла же я перепутать. Может, твой День рождения, папа?
— Я уже стар, чтобы справлять Дни рождения.
— Джессами? — спросила она.
— И не мой, — ответила я, — Господи, разве обязательно должен быть чей-то День рождения, чтобы прийти к тебе утром? Я пришла, потому что рано проснулась и захотела пообщаться с тобой.
— И я тоже, — подхватил Тристан. Кларисса помолчала, соображая, потом сказала:
— Иногда мне тоже не хочется быть одной. Но у меня есть Матильда.
Она прижала куклу к себе.
— И я у нее есть. Но она не против уступить меня вам, когда вам захочется побыть со мной.
— Да, сейчас нам очень хотелось побыть с тобой, — ответила я, подавляя волнение.
Тристан только кивнул.
Из качалки послышался зевок, и миссис Пендавс открыла глаза. Она заморгала, увидев нас, и поднялась на ноги, стараясь скорее поправить выбившиеся из прически волосы.
— Господи, — пробормотала она, — я старалась не заснуть. Ребенок в…
— Она уже проснулась, — перебил ее Тристан, не давая ей договорить.
— Вам нужно пойти привести себя в порядок, — добавила я:— Не беспокойтесь за Клариссу. Я побуду с ней утром.
Я постаралась выпроводить ее из комнаты до того, как она скажет лишнее. Она позволила мне сделать это без возражений, чувствуя, что что-то не так.
В коридоре она спросила:
— С ней все в порядке?
— Похоже, что она все забыла, — сказала я. — Нужно соблюдать очень большую осторожность, чтобы не напомнить ей о случившемся.
— Господь благословит нас. Надеюсь, она никогда не вспомнит.
Я согласилась, хотя не была уверена, что так будет.
Оказалось, что провал в памяти пошел Клариссе на пользу. Она съела весь завтрак, настояла на занятиях и, когда я выразила опасения, что плохая погода не даст нам возможность выйти из дома, стала энергично требовать, чтобы мы отправились на прогулку. В течение дня она была весела, часто смеялась, болтала без умолку и ерзала на стуле, не в силах усидеть полчаса на одном месте.
Вечером я доложила Тристану о том, как прошел день, предварительно отправив Клариссу спать. Он был так напряжен, что не сел в кресло, а прохаживался перед камином, задумчиво глядя на огонь. Разговаривая со мной, он избегал смотреть на меня. Казалось, он твердо решил не замечать меня, даже если необходимость заставляет его выслушивать мои слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72