И я сделала этот шаг, и обхватила руками его шею и пригнула его голову к своей так близко, что его губы оказались совсем-совсем рядом с моими. И мой рот слегка приоткрылся в ожидании.
Он не сопротивлялся. Его руки крепко прижали меня к его горячему телу, и он издал легкий стон. Он прижал свой язык к моему и я ощутила его вкус. Казалось, я пила экзотическое вино, острое, пьянящее и возбуждающее. Вино, которое однажды отведав, будешь всегда страстно желать. Я трепетала от охватившего меня чисто физического наслаждения.
Но он ничего не делал со мной кроме того, что делала я с ним. По его телу пробежала дрожь, и я ощутила свою силу. Я поняла, что здесь хозяйка я, а не он. Я сейчас была той, кто берет, не спрашивая. Я освободила свои губы и рассмеялась, глядя в его изумленное лицо.
Он снова застонал, и его пальцы сжали мои руки.
— Проклятье! — воскликнул он. — Хилари, кто вселился в тебя?
При звуке моего имени все очарование мгновенно исчезло. Опьянение, возбуждение и сила ушли, оставив меня слабой и потрясенной. Я посмотрела на мистера Ллевелина, пытаясь осмыслить, что я сделала и в чьих руках была. От ужаса у меня перехватило дыхание. Что случилось со мной?
— Прости меня, — пробормотала я, освобождаясь из его объятий и поспешно застегивая платье на открытой шее.
Он смотрел на меня, ничего не говоря, сдвинув брови в темную линию. Под его пристальным взглядом я сначала застегивала пуговицы на платье, затем разыскивала в траве разбросанные туфли и чулки. Мои щеки горели. Схватив чулки и туфли в охапку, я отошла к поваленному дереву и села на него спиной к мистеру Ллевелину. Здесь я могла одеться, по крайней мере, в условном уединении.
Частые удары сердца отдавали в ребра и эхом звучали в ушах. Мне пришлось откровенно признаться себе, что мое поведение на поляне с мистером Ллевелином для меня — полная загадка. Но я представляла, как мог все это истолковать хозяин имения. Своими действиями я убедила его, что все то плохое, что он думал обо мне, было правдой.
Мои волосы все еще спадали мне на лицо, и я стала искать в карманах шпильки. Их там не оказалось. И вдруг я поняла, что разбросала их по густой траве, где, конечно же, их не найти. Итак, я полностью опозорена и мне некого в этом винить.
— Вы готовы? — спросил он.
Не в состоянии ни сказать ему что-либо, ни посмотреть ему в глаза, я молча кивнула головой.
Он молча положил свою руку на мою, сжал ее не очень крепко, и повел меня по одной из многих тропи — нок, извивающихся между раскидистых деревьев. Спеша к поляне, я не обратила внимание, что здесь так много совершенно одинаковых тропинок. Но лишь одна из них вела теперь туда, куда мне нужно. Ясно, что без Эдмонда я заблудилась бы. Хорошо, что он пошел за мной.
Несколько минут мы шли молча. Наши шаги отпечатывались на мягкой земле совершенно беззвучно, и в моих ушах стояло только наше тяжелое дыхание. Все мое внимание сосредоточилось лишь на том, что я сделала вообще, и на той дерзкой манере, с которой поцеловала его сама и заставила поцеловать себя.
Так что же все-таки случилось со мной? Безусловно, я не была сама собой. Никогда я не вела себя подобным образом. Неужели свежий воздух и запахи трав так подействовали на меня? Это было бы смешно. В течение своей жизни я много дышала свежим воздухом, и запах всевозможных трав мне также хорошо знаком. Но я никогда прежде не проявляла такой чувственности.
Неужели мистер Ллевелин так очаровал меня, что я перестала управлять собой и давать отчет в своих действиях? Я ничего не понимала. Вот он шел рядом со мной, как всегда угрюмый и неразговорчивый. Я потихоньку искоса посмотрела на него. Ничего в этом человеке мне не нравилось.
Ничего и в то же время все.
Но почему мои мысли и чувства были такими, словно они принадлежали не мне? Да, да, даже мысли. Я содрогнулась внутренне. Если не мои, то чьи же? Мог быть только один ответ.
Лили Ллевелин.
Могла она так обманывать муха?
Или Эдмонда, которого презирала?
Неужели она пошла на поляну, зная, что ее пасынок придет туда? И она желала его так же, как я желала его в те несколько безумных минут? Это действительно было безумием. Я сама с большим трудом верила в свои собственные выводы. Мистер Ллевелин, вне всякого сомнения, примет это за сказку или мою очередную корыстную выдумку.
Чувствуя, как его рука твердо сжимала мою, я, вместе с тем, не могла взглянуть ему в лицо. Напряженность между нами с каждой минутой возрастала. Ее нельзя было игнорировать. Я все острее чувствовала, что если кто-то из нас не заговорит, то я закричу. Ладно, заговорю я. Увы, язык не хотел меня слушаться. Мне не удалось произнести ни единого звука.
Первым заговорил мистер Ллевелин. Он сделал это неожиданно и резко.
— Кто сказал вам об этой поляне? — строго спросил он.
— Никто, я нашла беседку случайно.
— Навряд ли это то место, которое можно найти, не зная о нем.
— Тем не менее, я нашла.
Помня о наших предыдущих перепалках, я ожидала, что он станет обвинять меня во лжи. Но он промолчал. Вместо обвинения он с мрачным лицом, не глядя по сторонам, тащил и тащил меня вперед. Бесцеремонно держа меня за руку, он ровным шагом преодолевал впадины, холмы и хитросплетения корней на тропинке. Создавалось впечатление, что его наполняла одна мысль, одно непреодолимое желание, как можно дальше оставить за спиной поляну и беседку.
— Есть какая-нибудь причина, которая не позволяет мне ходить туда? — решительно спросила я.
Мне хотелось только одного, чтобы он не молчал, пока продолжается эта странная прогулка за руку по холмам и долинам его имения.
— Те, кто знают имение лучше вас, да, гораздо лучше вас, блудили в этих лесах, — уклончиво ответил он.
Я снова искоса взглянула на него. Плотно сжатые губы Эдмонда представляли собой натянутую линию. Ясно, он нарочно уклонился от ответа.
— А беседка? — невинным тоном произнесла я. Любому понятно, что беседки не устанавливают в безлюдных местах. И если уж она появилась на той поляне, значит кому-то была нужна и кто-то ею пользовался. Но я не стала развивать свою мысль, чтобы еще больше не навредить себе в его глазах. Не сомневалась, он хорошо понял то, что я имела в виду.
Мистер Ллевелин сердито посмотрел на меня.
— Это было одно из любимых мест отдыха моей мачехи, — нехотя произнес он. — Она почти не пропускала солнечных дней. Как только выдавался солнечный день, она спешила на это место.
Я споткнулась и посмотрела на него снизу вверх.
— Я бы на вашем месте меньше времени тратил на вопросы, а лучше смотрел бы себе под ноги, — посоветовал он.
Я молча последовала его совету, продолжая, между тем, размышлять на волнующую меня тему.
Итак, в этот раз мистер Ллевелин не обвинил меня в сборе информации для миссис Мэдкрофт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Он не сопротивлялся. Его руки крепко прижали меня к его горячему телу, и он издал легкий стон. Он прижал свой язык к моему и я ощутила его вкус. Казалось, я пила экзотическое вино, острое, пьянящее и возбуждающее. Вино, которое однажды отведав, будешь всегда страстно желать. Я трепетала от охватившего меня чисто физического наслаждения.
Но он ничего не делал со мной кроме того, что делала я с ним. По его телу пробежала дрожь, и я ощутила свою силу. Я поняла, что здесь хозяйка я, а не он. Я сейчас была той, кто берет, не спрашивая. Я освободила свои губы и рассмеялась, глядя в его изумленное лицо.
Он снова застонал, и его пальцы сжали мои руки.
— Проклятье! — воскликнул он. — Хилари, кто вселился в тебя?
При звуке моего имени все очарование мгновенно исчезло. Опьянение, возбуждение и сила ушли, оставив меня слабой и потрясенной. Я посмотрела на мистера Ллевелина, пытаясь осмыслить, что я сделала и в чьих руках была. От ужаса у меня перехватило дыхание. Что случилось со мной?
— Прости меня, — пробормотала я, освобождаясь из его объятий и поспешно застегивая платье на открытой шее.
Он смотрел на меня, ничего не говоря, сдвинув брови в темную линию. Под его пристальным взглядом я сначала застегивала пуговицы на платье, затем разыскивала в траве разбросанные туфли и чулки. Мои щеки горели. Схватив чулки и туфли в охапку, я отошла к поваленному дереву и села на него спиной к мистеру Ллевелину. Здесь я могла одеться, по крайней мере, в условном уединении.
Частые удары сердца отдавали в ребра и эхом звучали в ушах. Мне пришлось откровенно признаться себе, что мое поведение на поляне с мистером Ллевелином для меня — полная загадка. Но я представляла, как мог все это истолковать хозяин имения. Своими действиями я убедила его, что все то плохое, что он думал обо мне, было правдой.
Мои волосы все еще спадали мне на лицо, и я стала искать в карманах шпильки. Их там не оказалось. И вдруг я поняла, что разбросала их по густой траве, где, конечно же, их не найти. Итак, я полностью опозорена и мне некого в этом винить.
— Вы готовы? — спросил он.
Не в состоянии ни сказать ему что-либо, ни посмотреть ему в глаза, я молча кивнула головой.
Он молча положил свою руку на мою, сжал ее не очень крепко, и повел меня по одной из многих тропи — нок, извивающихся между раскидистых деревьев. Спеша к поляне, я не обратила внимание, что здесь так много совершенно одинаковых тропинок. Но лишь одна из них вела теперь туда, куда мне нужно. Ясно, что без Эдмонда я заблудилась бы. Хорошо, что он пошел за мной.
Несколько минут мы шли молча. Наши шаги отпечатывались на мягкой земле совершенно беззвучно, и в моих ушах стояло только наше тяжелое дыхание. Все мое внимание сосредоточилось лишь на том, что я сделала вообще, и на той дерзкой манере, с которой поцеловала его сама и заставила поцеловать себя.
Так что же все-таки случилось со мной? Безусловно, я не была сама собой. Никогда я не вела себя подобным образом. Неужели свежий воздух и запахи трав так подействовали на меня? Это было бы смешно. В течение своей жизни я много дышала свежим воздухом, и запах всевозможных трав мне также хорошо знаком. Но я никогда прежде не проявляла такой чувственности.
Неужели мистер Ллевелин так очаровал меня, что я перестала управлять собой и давать отчет в своих действиях? Я ничего не понимала. Вот он шел рядом со мной, как всегда угрюмый и неразговорчивый. Я потихоньку искоса посмотрела на него. Ничего в этом человеке мне не нравилось.
Ничего и в то же время все.
Но почему мои мысли и чувства были такими, словно они принадлежали не мне? Да, да, даже мысли. Я содрогнулась внутренне. Если не мои, то чьи же? Мог быть только один ответ.
Лили Ллевелин.
Могла она так обманывать муха?
Или Эдмонда, которого презирала?
Неужели она пошла на поляну, зная, что ее пасынок придет туда? И она желала его так же, как я желала его в те несколько безумных минут? Это действительно было безумием. Я сама с большим трудом верила в свои собственные выводы. Мистер Ллевелин, вне всякого сомнения, примет это за сказку или мою очередную корыстную выдумку.
Чувствуя, как его рука твердо сжимала мою, я, вместе с тем, не могла взглянуть ему в лицо. Напряженность между нами с каждой минутой возрастала. Ее нельзя было игнорировать. Я все острее чувствовала, что если кто-то из нас не заговорит, то я закричу. Ладно, заговорю я. Увы, язык не хотел меня слушаться. Мне не удалось произнести ни единого звука.
Первым заговорил мистер Ллевелин. Он сделал это неожиданно и резко.
— Кто сказал вам об этой поляне? — строго спросил он.
— Никто, я нашла беседку случайно.
— Навряд ли это то место, которое можно найти, не зная о нем.
— Тем не менее, я нашла.
Помня о наших предыдущих перепалках, я ожидала, что он станет обвинять меня во лжи. Но он промолчал. Вместо обвинения он с мрачным лицом, не глядя по сторонам, тащил и тащил меня вперед. Бесцеремонно держа меня за руку, он ровным шагом преодолевал впадины, холмы и хитросплетения корней на тропинке. Создавалось впечатление, что его наполняла одна мысль, одно непреодолимое желание, как можно дальше оставить за спиной поляну и беседку.
— Есть какая-нибудь причина, которая не позволяет мне ходить туда? — решительно спросила я.
Мне хотелось только одного, чтобы он не молчал, пока продолжается эта странная прогулка за руку по холмам и долинам его имения.
— Те, кто знают имение лучше вас, да, гораздо лучше вас, блудили в этих лесах, — уклончиво ответил он.
Я снова искоса взглянула на него. Плотно сжатые губы Эдмонда представляли собой натянутую линию. Ясно, он нарочно уклонился от ответа.
— А беседка? — невинным тоном произнесла я. Любому понятно, что беседки не устанавливают в безлюдных местах. И если уж она появилась на той поляне, значит кому-то была нужна и кто-то ею пользовался. Но я не стала развивать свою мысль, чтобы еще больше не навредить себе в его глазах. Не сомневалась, он хорошо понял то, что я имела в виду.
Мистер Ллевелин сердито посмотрел на меня.
— Это было одно из любимых мест отдыха моей мачехи, — нехотя произнес он. — Она почти не пропускала солнечных дней. Как только выдавался солнечный день, она спешила на это место.
Я споткнулась и посмотрела на него снизу вверх.
— Я бы на вашем месте меньше времени тратил на вопросы, а лучше смотрел бы себе под ноги, — посоветовал он.
Я молча последовала его совету, продолжая, между тем, размышлять на волнующую меня тему.
Итак, в этот раз мистер Ллевелин не обвинил меня в сборе информации для миссис Мэдкрофт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113