Дело в том, что по пути мое внимание привлекла пустая лестничная площадка, и меня что-то толкнуло осмотреть то место на самом верху лестницы, которое так потревожило меня. Я пыталась убедить себя, что неприлично бродить по чужому дому одной, однако ноги как-то сами по себе повели меня в нужную сторону. Подвели к перилам. Я взялась за перила руками и с удивлением обнаружила, что полированное красное дерево оказалось холодным.
Я ожидала, что чувство страха здесь вернется ко мне и разгорится с новой силой. Но этого не произошло. Приятно разочарованная напрасным ожиданием, я громко вздохнула. И только тут поняла, что долгое время стояла с затаенным дыханием. Ко мне пришло чувство облегчения, и я с упоением внимала тишине древнего замка.
Но это продолжалось недолго.
— Это ты, Фанни? — раздался вдруг внизу чей-то строгий баритон.
Испугавшись, я сначала отпрянула от перил, но затем любопытство взяло верх и я стала рассматривать, кто это там, в фойе?
На нижней ступени, закинув голову назад, стоял мистер Ллевелин. Он широко расставил ноги и сощурил глаза от яркого света, который широким потоком лился через купол. По всему было видно, что мистер Ллевелин только что вошел в дом: пальто на нем было застегнуто на все пуговицы, в руках он держал шляпу. Наверное, он быстро шел, потому что все еще глубоко дышал широкой грудью. Кажется, мистер Ллевелин отличался великолепными легкими: при каждом вдохе пуговицы до предела растягивали петлицы пальто. Мне подумалось, что в нем есть что-то от племенного жеребца, у которого превосходная стать, но такой крутой норов, что от него можно ожидать всего, что угодно. Мое сравнение мне очень понравилось.
Как только он узнал меня, его красивые черты лица ожесточились, и я вновь ощутила исходящие от него волны гнева: Гнев полыхал в его серых глазах.
— Итак, вы приехали, несмотря на мое предупреждение? — сердито выкрикнул он. При этом бросил шляпу куда-то в угол и стал энергично расстегивать пуговицы пальто.
— По настоянию вашей сестры, — напомнила я ему. — Я должна также сказать, что вы неправильно судили о миссис Мэдкрофт. Она хочет только помочь.
— Так же, как и вы, естественно.
— Я не вижу причин для того, чтобы вы думали иначе. Да у вас таких оснований просто не было.
— Мне не надо надкусывать зеленое яблоко, чтобы узнать, что оно кислое. И я не хочу попасться на удочку мошенникам, потому что мне хватает ума поберечь свой карман.
— О, Господи, какая ерунда! Вы говорите так, словно мы — воры-карманники.
— Верное сравнение. Но уже если говорить о ворах, то мне более симпатичен обычный вор, нежели коварные особы, которые делают вид, что одной рукой поддерживают человека, в то время как другой обирают его.
С огромным трудом я сдерживала нарастающее раздражение. В какой-то момент поняла, что если разговор будет продолжаться в этом тоне, то дело дойдет до скандала, полного и окончательного разрыва. Не за тем же я сюда приехала. Пока что мы обменивались колкостями, только и всего. Ни один из нас не приводил никаких доказательств. Напрасно я позволила ему дать волю эмоциям. И самой следовало проявить больше сдержанности и любезности. В общем, надо круто менять тональность разговора. Но сразу уступать тоже ни в коем случае нельзя.
Я приятно улыбнулась и попыталась придать лицу философское, как я полагала, выражение. Мне казалось, что сейчас оно наиболее подходящее.
— Слава Богу, что это только мнение, а не приговор. Мне остается пожалеть тех несчастных, которых вы приговариваете к повешению, не утруждая себя доказательством их вины и даже не дав им слова в свое оправдание.
— Кажется, вы не можете упрекнуть меня в том, что не дал вам возможность высказаться. Из вас слова льются потоком. Вам просто не хватает сдержанности, достойной леди.
— Но вы не оставляете мне выбора. Более воспитанный джентльмен не предъявил бы мне таких высоких требований. Я вынуждена много говорить и объяснять лишь ради того, чтобы не оказаться оклеветанной.
— Ха! Я сомневаюсь в том, что вы сможете оправдаться.
— Мне нет необходимости оправдываться, так как у вас лишь одни подозрения. Они лишены всяких оснований. Это относится и к миссис Мэдкрофт, и ко мне.
— Естественно, вы будете защищать ее. Но неужели вы считаете меня таким глупым, чтобы я мог поверить вам?
— К сожалению, вы вели себя довольно глупо, когда предположили самое худшее и не дали нам возможности доказать свои добрые намерения. Вы можете не соглашаться с моим мнением. Это ваше право. Но у вас будет замечательная возможность хорошо узнать нас в течение нескольких последующих недель.
— Из всего этого следует, что вы… что вы маленькая и дерзкая.
— Довольно! Могу я напомнить вам, мистер Ллевелин, что я гость в вашем благородном доме и пользуюсь правом на рыцарское обращение? Конечно, если в вас осталось что-то рыцарское.
Он открыл рот, но ничего не мог сказать сразу.
Я воспользовалась этим замешательством, чтобы удалиться. Высоко подняв голову и величественно ступая, я пошла по коридору, горячо молясь про себя, чтобы он не последовал за мной. Так я шла и молилась до тех пор, пока не вошла в спальню и не закрыла за собой дверь. Потом я зачем-то навалилась на нее всем телом. И тут меня затрясло, как в лихорадке.
Не знаю, как долго это продолжалось. Никаких шагов за дверью не было слышно. Тогда я упала на кровать и некоторое время находилась в состоянии транса. Но постепенно пришла в сознание и стала обдумывать сложившееся положение.
Итак, наши надежды избежать встречи с мистером Ллевелином не оправдались. Что дальше? Дальше нам придется поддерживать с ним какие-то отношения. Более чем неразумно доводить их до скандала. Вместе с тем нельзя позволять хозяину имения унижать нас, если вдруг ему вздумается это делать. Выдержка, благоразумие, собственное достоинство — вот что следует положить в основу наших отношений с мистером Ллевелином.
В восемь часов мы втроем спустились к обеду. Бедную Чайтру оставили одну в комнате для прислуги. Конечно, она попала в незавидное положение. Не вызывало ни малейшего сомнения, что слуги домочадцев встретят ее недоброжелательно и не дадут ей покоя. Хорошо известно, что они имеют обыкновение занимать позицию своих хозяев и отстаивать ее более ожесточенно, чем это делают хозяева. Не возникало у меня сомнений и в том, что с нами хозяева будут обращаться с особой ухищренностью.
Мы почти уже достигли фойе, когда наша добрая покровительница мисс Ллевелин окликнула нас. Она помахала своим расписным веером, и несколько дорогих колец сверкнули у нее на пальцах.
— Вот вы где! — с улыбкой воскликнула она. — Простите меня. Я хотела перехватить вас прежде, чем вы выйдете из комнат, чтобы отвести вниз, но у меня ушла целая вечность на то, чтобы привести в порядок прическу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Я ожидала, что чувство страха здесь вернется ко мне и разгорится с новой силой. Но этого не произошло. Приятно разочарованная напрасным ожиданием, я громко вздохнула. И только тут поняла, что долгое время стояла с затаенным дыханием. Ко мне пришло чувство облегчения, и я с упоением внимала тишине древнего замка.
Но это продолжалось недолго.
— Это ты, Фанни? — раздался вдруг внизу чей-то строгий баритон.
Испугавшись, я сначала отпрянула от перил, но затем любопытство взяло верх и я стала рассматривать, кто это там, в фойе?
На нижней ступени, закинув голову назад, стоял мистер Ллевелин. Он широко расставил ноги и сощурил глаза от яркого света, который широким потоком лился через купол. По всему было видно, что мистер Ллевелин только что вошел в дом: пальто на нем было застегнуто на все пуговицы, в руках он держал шляпу. Наверное, он быстро шел, потому что все еще глубоко дышал широкой грудью. Кажется, мистер Ллевелин отличался великолепными легкими: при каждом вдохе пуговицы до предела растягивали петлицы пальто. Мне подумалось, что в нем есть что-то от племенного жеребца, у которого превосходная стать, но такой крутой норов, что от него можно ожидать всего, что угодно. Мое сравнение мне очень понравилось.
Как только он узнал меня, его красивые черты лица ожесточились, и я вновь ощутила исходящие от него волны гнева: Гнев полыхал в его серых глазах.
— Итак, вы приехали, несмотря на мое предупреждение? — сердито выкрикнул он. При этом бросил шляпу куда-то в угол и стал энергично расстегивать пуговицы пальто.
— По настоянию вашей сестры, — напомнила я ему. — Я должна также сказать, что вы неправильно судили о миссис Мэдкрофт. Она хочет только помочь.
— Так же, как и вы, естественно.
— Я не вижу причин для того, чтобы вы думали иначе. Да у вас таких оснований просто не было.
— Мне не надо надкусывать зеленое яблоко, чтобы узнать, что оно кислое. И я не хочу попасться на удочку мошенникам, потому что мне хватает ума поберечь свой карман.
— О, Господи, какая ерунда! Вы говорите так, словно мы — воры-карманники.
— Верное сравнение. Но уже если говорить о ворах, то мне более симпатичен обычный вор, нежели коварные особы, которые делают вид, что одной рукой поддерживают человека, в то время как другой обирают его.
С огромным трудом я сдерживала нарастающее раздражение. В какой-то момент поняла, что если разговор будет продолжаться в этом тоне, то дело дойдет до скандала, полного и окончательного разрыва. Не за тем же я сюда приехала. Пока что мы обменивались колкостями, только и всего. Ни один из нас не приводил никаких доказательств. Напрасно я позволила ему дать волю эмоциям. И самой следовало проявить больше сдержанности и любезности. В общем, надо круто менять тональность разговора. Но сразу уступать тоже ни в коем случае нельзя.
Я приятно улыбнулась и попыталась придать лицу философское, как я полагала, выражение. Мне казалось, что сейчас оно наиболее подходящее.
— Слава Богу, что это только мнение, а не приговор. Мне остается пожалеть тех несчастных, которых вы приговариваете к повешению, не утруждая себя доказательством их вины и даже не дав им слова в свое оправдание.
— Кажется, вы не можете упрекнуть меня в том, что не дал вам возможность высказаться. Из вас слова льются потоком. Вам просто не хватает сдержанности, достойной леди.
— Но вы не оставляете мне выбора. Более воспитанный джентльмен не предъявил бы мне таких высоких требований. Я вынуждена много говорить и объяснять лишь ради того, чтобы не оказаться оклеветанной.
— Ха! Я сомневаюсь в том, что вы сможете оправдаться.
— Мне нет необходимости оправдываться, так как у вас лишь одни подозрения. Они лишены всяких оснований. Это относится и к миссис Мэдкрофт, и ко мне.
— Естественно, вы будете защищать ее. Но неужели вы считаете меня таким глупым, чтобы я мог поверить вам?
— К сожалению, вы вели себя довольно глупо, когда предположили самое худшее и не дали нам возможности доказать свои добрые намерения. Вы можете не соглашаться с моим мнением. Это ваше право. Но у вас будет замечательная возможность хорошо узнать нас в течение нескольких последующих недель.
— Из всего этого следует, что вы… что вы маленькая и дерзкая.
— Довольно! Могу я напомнить вам, мистер Ллевелин, что я гость в вашем благородном доме и пользуюсь правом на рыцарское обращение? Конечно, если в вас осталось что-то рыцарское.
Он открыл рот, но ничего не мог сказать сразу.
Я воспользовалась этим замешательством, чтобы удалиться. Высоко подняв голову и величественно ступая, я пошла по коридору, горячо молясь про себя, чтобы он не последовал за мной. Так я шла и молилась до тех пор, пока не вошла в спальню и не закрыла за собой дверь. Потом я зачем-то навалилась на нее всем телом. И тут меня затрясло, как в лихорадке.
Не знаю, как долго это продолжалось. Никаких шагов за дверью не было слышно. Тогда я упала на кровать и некоторое время находилась в состоянии транса. Но постепенно пришла в сознание и стала обдумывать сложившееся положение.
Итак, наши надежды избежать встречи с мистером Ллевелином не оправдались. Что дальше? Дальше нам придется поддерживать с ним какие-то отношения. Более чем неразумно доводить их до скандала. Вместе с тем нельзя позволять хозяину имения унижать нас, если вдруг ему вздумается это делать. Выдержка, благоразумие, собственное достоинство — вот что следует положить в основу наших отношений с мистером Ллевелином.
В восемь часов мы втроем спустились к обеду. Бедную Чайтру оставили одну в комнате для прислуги. Конечно, она попала в незавидное положение. Не вызывало ни малейшего сомнения, что слуги домочадцев встретят ее недоброжелательно и не дадут ей покоя. Хорошо известно, что они имеют обыкновение занимать позицию своих хозяев и отстаивать ее более ожесточенно, чем это делают хозяева. Не возникало у меня сомнений и в том, что с нами хозяева будут обращаться с особой ухищренностью.
Мы почти уже достигли фойе, когда наша добрая покровительница мисс Ллевелин окликнула нас. Она помахала своим расписным веером, и несколько дорогих колец сверкнули у нее на пальцах.
— Вот вы где! — с улыбкой воскликнула она. — Простите меня. Я хотела перехватить вас прежде, чем вы выйдете из комнат, чтобы отвести вниз, но у меня ушла целая вечность на то, чтобы привести в порядок прическу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113