– Без проблем. Я с этим фисташковым дворцом мигом расстанусь, позвоню, и все дела.
Пайк Ватсон обвел вопрошающим взглядом остальных, вновь посмотрел на Рэнди и сказал:
– Ладно, послушай… Мы дадим тебе знать, хорошо?
– Хорошо.
Рэнди поставил стул на место и пожал всем по очереди руки:
– Спасибо, что послушали меня. Вы потрясные ребята. Я бы отдал свое левое яйцо, чтобы играть с вами.
Они засмеялись. Он вышел на свет послеполуденного солнца, размышляя, как бы разрядиться, и зашагал к машине, выбивая ритм на бедрах ладонью и барабанными палочками. Здорово. Ну просто фантастически здорово играть с настоящими музыкантами. Надежда кружила ему голову. Вот бы провести жизнь, играя в оркестре, а не взвешивая и пакуя орехи. Сравнение было чудовищным. Но все было не так просто. Он понимал это. Ребята, конечно, прослушивали и других, опытных, у которых за плечами были выступления с известными оркестрами. Мог ли он конкурировать с ними?
Рэнди отпер дверцу машины и открыл окна. Кондиционера в машине не было, сиденья раскалились, он чувствовал их жар сквозь джинсы. Где-то у него завалялась булка с изюмом, и от нее разило дрожжами, как от забродившего пива.
Рэнди запустил мотор, включил вентилятор, но сразу же выключил – воздух, который тот гнал, был горячим, и стало только хуже. Он включил музыку и стал выруливать со стоянки.
Что-то сильно стукнуло по машине.
«Господи, что это?»
Он затормозил, выглянул из окна и увидел Пайка Ватсона на радиаторе своей машины – тот вспрыгнул на нее, чтобы остановить Рэнди. Бородатое лицо появилось в окошке.
– Эй, Куррен! Не так быстро.
– Это ты? Я испугался, что наехал на кого-то. – Рэнди выключил музыку.
– Это я. Послушай, мы хотим, чтобы ты играл у нас.
У Рэнди перехватило дыхание. Шок был сильнее, чем от марихуаны. Да и приятнее.
– Ты серьезно?
– Мы это решили еще до того, как ты ушел. Но мы просто всегда так – обсуждаем все вместе. Только так. Хочешь, пойдем и пару часов потренируемся?
Рэнди потерял дар речи. Он только и мог прошептать:
– Иисус… Не могу поверить.
Ватсон покачал головой:
– Ты молодец, старик. Поверь мне. Но у тебя только шесть дней, чтобы включиться в четырехчасовую программу. Справишься?
Рэнди улыбнулся:
– Погоди, я машину поставлю.
Он опасался, что не нажмет педали барабана, так ослабели его колени, что вообще не выбьет дробь, потому что его самого била дрожь.
Пайк Ватсон пожал ему руку, когда они шли назад к клубу:
– Получи профсоюзную карточку как можно быстрее.
– Как скажешь.
Рэнди старался идти с ним в ногу. Он был уверен, что они двигались к раю.
Прошло три дня с того субботнего вечера у Майкла. На работе он был рассеян. В машине выключал радио. Дома почти все время сидел на веранде, положив ноги на решетку и уставившись на яхты.
Так было и вечером в четверг, когда зазвонил телефон.
Он поднял трубку и услышал голос Лизы.
– Привет, папа. Я внизу, в вестибюле. Впусти меня.
Он ждал, стоя в открытых дверях, пока она поднялась на лифте, круглая, как шарик, в голубых шортах и белой широкой блузе.
– Нет, вы посмотрите на нее! – Он распахнул объятия. – Каждый день все круглее и круглее.
Она положила руку на живот:
– Да, как собор Святого Павла.
Этот собор был виден за многие километры.
– Какой приятный сюрприз. Входи.
Они уселись на веранде, потягивая безалкогольное пиво, наслаждаясь опускающейся прохладой и вечерним солнцем, золотящим верхушки деревьев. Вода сверкала, как драгоценный камень, с полей доносился сладкий запах дикого клевера.
– Как ты, папа?
– Хорошо.
– Ты не звонил.
– Был занят.
Он рассказал ей о проекте «Виктория и Гранд», про возню и разбирательства с местными жителями. Рассказал, что плавает иногда на лодке и что посмотрел новый фильм «Дик Трэйси». Спросил, видели ли они его с Марком. Упомянул о своих кулинарных курсах и как он доволен тем, что научился готовить.
– Я слышала, что ты в субботу приглашал маму на свой обед.
– Откуда ты это знаешь?
– Рэнди звонил, вообще-то по другому поводу, но упомянул и это.
– Думаю, что это не привело его в восторг.
– У него теперь в голове совсем другое. Он прошел прослушивание в оркестре, и они берут его.
Лицо Майкла просветлело.
– Здорово!
– Он в полном кайфе. Каждое утро репетирует с кассетами, а по вечерам с оркестром.
– Когда это случилось?
– Вчера. Мама тебе не рассказывала?
– Нет, не рассказывала.
– Но если вы встречались в субботу вечером… – Лиза не закончила фразу.
– Да в общем-то не все у нас хорошо получилось.
Лиза встала и подошла к перилам.
Майкл смотрел на нее. Волосы были заплетены во французскую косичку с голубым матерчатым колечком на конце.
– Дорогая, перестань мечтать о том, чтобы мама и я снова были вместе. Не думаю, что это когда-либо произойдет.
Лиза повернулась к нему, опершись спиной о решетку веранды:
– Но почему? Ты разведен, она свободна. Вы оба одиноки. Почему?
Майкл поднялся, обнял дочь за шею одной рукой, повернув лицом к озеру.
– Все не так просто. Между нами стоят некоторые вещи, которые нельзя игнорировать.
– Какие? Твоя связь с Дарлой? Мама не может все время помнить только об этом.
Лиза никогда раньше не употребляла это слово. Услышав это впервые из ее уст, Майкл понял, что их взаимоотношения отца и дочери вступили в новую фазу.
– Мы никогда с тобой раньше об этом не говорили.
Она передернула плечами:
– Я все об этом знала.
– Но ты никогда не использовала это против меня, как другие.
– Я считала, что у тебя были на то свои причины.
Он не собирался объяснять их.
Лиза добавила:
– Я ведь слышала это только от мамы. Ее версию. А я помню, что в нашем доме все было отнюдь не так гладко, но в этом была и ее вина.
– Спасибо за то, что ты сказала.
– Папа… – Лиза подняла на него глаза. – Могу я тебя кое о чем спросить?
– Смотря о чем.
Она смотрела ему в глаза и была в этот момент так похожа на мать.
– Ты все еще любишь маму? Я хочу сказать, ну хоть немножко? – прибавила она с надеждой в голосе.
Майкл обнял ее и вздохнул:
– Ох, Лиза…
– Любишь? Ну скажи. Если судить по вашему поведению на нашей свадьбе, у вас сохранились какие-то чувства друг к другу.
– Может быть, но…
– Тогда, пожалуйста, не сдавайся.
– Я не закончил. Но сейчас мы оба очень осторожны, особенно мама.
– Я думаю, что она любит тебя. Очень. Но я понимаю, почему она боится показать тебе это. Как же не бояться, когда тебя бросили ради другой женщины? Не сердись, что я это сказала. Я не принимала ту или другую сторону, но сейчас я это делаю. Я принимаю обе стороны, потому что-я так сильно хочу, чтобы вы снова были вместе. Я просто… я просто не знаю, как мне выразить это. – Лиза повернулась к нему со слезами на глазах:
– Дай мне твою руку, папа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86