– Да… извини… отцом. Что происходит между вами?
Бесс встала, подошла к туалетному столику, положила на него браслет, переставила флаконы и тюбики, открыла один из них.
– Мы – друзья.
Она взяла на палец немного крема и стала наносить его на лицо.
– Ты врешь, мама. И знаешь, что врешь. Ты с ним спала. Ведь так?
– Рэнди, тебя это не касается.
– Я вижу в зеркале, что ты покраснела.
Бесс взглянула на свое отражение:
– Пусть так, но это тебя не касается, и я не в восторге от твоих манер.
– Ладно, ладно. – Он соскочил с кровати. – Я тебя не могу понять, вот и все. Сначала ты с ним разводишься. Потом ты обустраиваешь его квартиру, а сейчас…
Он сделал красноречивый жест рукой и замолк.
Бесс повернулась к нему:
– А сейчас… будь добр, отнесись к моей личной жизни с тем же уважением, с каким я отношусь к твоей. Я никогда не спрашивала тебя о твоей сексуальной жизни и думаю, что ты не должен интересоваться моей. Договорились? Мы оба взрослые люди. Мы оба знаем, что в своем выборе мы в чем-то рискуем, а в чем-то бываем вознаграждены. Пусть все так и остается.
Рэнди глядел на нее, раздираемый противоречивыми чувствами. Что-то в нем протестовало против ее возвращения к отцу. Но в глубине души он страстно желал, чтобы примирение с Майклом наконец состоялось.
– Знаешь что, мама, – заявил Рэнди, прежде чем выйти из комнаты, – ты не относилась так болезненно к этим вопросам, когда речь шла о Кейте.
Бесс смотрела на дверь, за которой скрылся ее сын, и говорила себе, что он прав. Она присела на край кровати, зажав руки между коленями, пытаясь в мыслях как-то все расставить по местам. Нужно было подумать о защите, потому что она боялась. Потому она сейчас и убежала от Майкла, потому накинулась на Рэнди. Опасность влезть во все это снова была слишком велика – черт, о чем это она? Разве она уже не влезла в отношения с Майклом? Они сделали это вместе, и скорее всего они опять влюбились друг в друга. А к чему стремятся влюбленные, если не к браку?
Бесс повернулась на бок, подтянула колени, скрестила босые ноги и закрыла глаза.
«Я, Бесс, беру тебя, Майкл, в горестях и болезнях, и разлучит нас только смерть».
Они уже поверили в это один раз. И чем пришлось платить? Что ожидало их? Боль разрыва, разоренный дом, сломанная семья, разбитые сердца. Надо ли снова проходить через подобное?
Прослушивание было назначено на два часа в понедельник, в клубе «Стоунвингс». На сцене все было приготовлено для вечернего выступления. Музыканты репетировали, когда Рэнди вошел с парой барабанных палочек в руках.
В зале было темно, освещена только сцена. Один из гитаристов повторял в микрофон: «Проверка, раз, два», остальные столпились возле устройства для настройки электрогитары.
Рэнди подошел к освещенной сцене.
– Привет, – сказал он.
Все замолкли. Ведущий гитарист, изможденный и похожий на Иисуса Христа с католических картинок, всмотрелся в зал. Он держал голубую гитару «Фендер Старотокастер», между струнами была всунута горящая сигарета.
– Эй, ребята! К нам пришли, – сообщил он. – Ты Куррен?
– Да. – Рэнди протянул руку. – Рэнди.
Музыкант передвинул гитару на живот и наклонился пожать руку.
– Пайк Ватсон, – представился он сам и представил бас-гитариста:
– Дэнни Скарфелли.
Подошел распорядитель пульта и тоже протянул руку:
– Том Литтл.
За ним еще один гитарист:
– Митч Иост.
Электрик-звукооператор возился со светом, стоя на стремянке.
Ватсон сказал Рэнди:
– А там Ли. – И позвал:
– Эй, Ли!
Голос, раздавшийся из темноты, был похож на скрежет напильника по металлу:
– Привет!
– Это Рэнди Куррен.
– Послушаем, – раздалось в ответ.
Все вернулись к настройке инструментов. Ватсон спросил Рэнди:
– Что ты знаешь?
– Что хочешь. Что-нибудь с переменным ритмом или просто рок. Мне все равно.
– Ладно. Может, кусочек из «Голубых замшевых туфелек»?
– Годится.
Рэнди ожидал чего-нибудь такого, самую простую песню, которую они знают так же хорошо, как царапины на своих инструментах. Простые песни – лучшее испытание для настоящего таланта.
Ударная установка была простая: бас, малый барабан, напольный, два тамтама, набор тарелок, одна – на высокой ножке. Рэнди устроился сзади, нашел педаль баса, отрегулировал высоту тарелки. Он взял обе палочки в левую руку, пододвинул стул на несколько сантиметров вперед, опять проверил расстояние, поднял голову и сказал:
– Готово. Я просчитаю три такта, вступаем на четвертый.
Пайк Ватсон пустил струю дыма в потолок, отложил сигарету:
– Давай. Поехали.
Рэнди выбил ритм, оркестр вступил, гитара вела мелодию.
Для Рэнди игра была как терапия. Играть – значило забыть себя, забыть обо всем на свете. Играть – значило жить в полной гармонии с деревянными палочками и барабанами, над которыми у него, казалось, была мистическая власть.
Рэнди действовал ими так, как будто они могли повиноваться просто его команде, звуку голоса, а не прикосновению. Когда песня кончилась, он удивился, потому что не понимал, что играет на барабанах. Казалось, наоборот, они играют на нем.
Он отодвинулся от тарелок, положил руки на бедра и поднял голову.
Пайк Ватсон казался довольным.
– Ну что ж, ты хорошо с ними расправился.
Рэнди улыбнулся:
– Сыграем еще?
Они сыграли мини-блюз из двенадцати так-тов, потом еще три. Настоящие музыканты, как алкоголики, никогда не останавливаются на одной.
– Хороший удар, – подытожил Скарфелли, когда они закончили.
– Спасибо.
Ватсон спросил:
– Ты поешь?
– Немножко.
– Дать вступление? Ну что ж, черт побери, послушаем.
Рэнди попросил сыграть новый хит Элтона Джона «Клуб в конце улицы». И хотя в репертуаре ансамбля песни не было, они классно исполнили ее. Когда песня закончилась, Ватсон спросил:
– С кем ты раньше играл?
– Ни с кем. Это мое первое прослушивание.
Ватсон поднял бровь, почесал бороду и посмотрел на остальных.
– Какие у тебя барабаны?
– Полный комплект «Перле».
– Ты, наверное, любишь тяжелый металл.
– Кое-что.
– Мы-то его мало играем.
– А я разносторонний.
– Не все сцены такие большие, как эта. Не возражаешь, если время от времени часть барабанов придется оставлять дома?
– Нет.
– Ты женат?
– Нет.
– Собираешься жениться?
– Нет.
– Есть дети?
Рэнди усмехнулся, и Ватсон пояснил:
– А чего, бывает и так.
– Нет, детей нет.
– Можешь разъезжать?
– Да.
– Другой работы нет?
Рэнди задумался и почесал затылок:
– Не знаю, как сказать. Я упаковываю орехи на складе.
Все засмеялись.
– Если вы меня возьмете, я им помашу ручкой.
– Колеса есть?
– Проблем не будет.
Проблема была, но он разберется с этим, если потребуется.
– Член профсоюза?
– Нет. Но если нужно, вступлю.
– Тот, кого мы наймем, должен будет тренироваться дней шесть, потому что наш барабанщик уходит в конце недели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86