Один бесцветный унылый день безрадостно переходил в другой, потом в следующий. Все дни были заполнены скучными повседневными делами... как это было в Девонсуике. Иногда она проводила время с сыном и Эдисон, чье здоровье ухудшалось с каждым днем.
После того как Оливия так по-детски убежала от мужа, она оказалась замужем за отшельником. Она редко виделась или разговаривала с Майлзом. Днем он спал, а по ночам бродил по дому, писал письма на рудники или скакал по промерзшей пустыне верхом. Даже Чарльз Фоулз начал выражать тревогу за душевное состояние хозяина.
Оливия винила себя за беспорядочное поведение Майлза. Она забрала его дом. Большую часть его дела. Его мать. Она навязала свое странное поведение и нежелательное общество мужчине, который хотел всего лишь обычной нормальной жизни.
Как ужасно, что она, которая так мечтала о том же, губила шанс на свое – и его – счастье из-за глупого страха. А впрочем, чего она ожидала? Выйдя за Майлза Уорвика, она приперла себя к стене, и единственный путь исправить положение – это откровенно признаться во всем.
* * *
Рождество и Новый год прошли спокойно, и январь принес легкую перемену погоды. Иней на деревьях растаял, и дороги больше не были скользкими от ледяной корки. Оливия взяла за правило каждый день выезжать за Жермине, направляя кобылу через пустошь к Маргрейву, где сидела на утесе, обратив лицо к солнцу, и пытаясь разобраться в своей жизни. Нельзя по-прежнему остаться чужой человеку, который является ее мужем. Не ее характере убегать от проблем, однако именно это она делает. Убегает от неизбежного.
Возвращаясь в Брайтуайт после очередной прогулки Маргрейв, Оливия убедила себя в том, что пришло время правды.
К ее огромному удивлению, она обнаружила, что в голубой гостиной ее ждет Эмили.
– Господи помилуй, Оливия, что за привычка исчезать из дома в такой ранний час? – приветствовала ее негодующая тирада сестры, сидевшей в кресле возле камина.
– Доброго дня тебе, сестрица, – отозвалась Оливия.
– В нем нет абсолютно ничего доброго. Что за нелепая мысль! На улице жуткий холод и, судя по облакам на небе, к ночи опять пойдет дождь. – Приложив платочек к носу, Эмили нахмурилась. – Оливия, ты ужасно выглядишь.
– Спасибо. – Оливия отшвырнула стек в сторону. -Ты тоже выглядишь не лучшим образом, Эми.
– Ты похудела.
– А ты нет.
– По твоим глазам можно предположить, что ты плохо спишь.
– Ты становишься наблюдательной. Будешь пить чай? Салли!
Служанка появилась в тот же миг, и, сделав книксен, вопросительно посмотрела на хозяйку.
– Мы будем чай с печеньем...
– Я предпочитаю гренки. И мармелад. У меня не было времени позавтракать, – добавила Эмили, – и побольше молока и сахара в чай.
Оливия нахмурилась, усаживаясь в кресло напротив сестры.
– Обычно ты пьешь чай без сахара, Эми.
Эмили опустила глаза и нервно скомкала платочек.
– Я соскучилась по тебе, Оливия. Правда. Папа ужасно обижен, что ты не даешь о себе знать.
– Я пишу отцу регулярно. Мне представляются забавными ваши нынешние чувства, ведь вы вдвоем не могли дождаться, когда избавитесь от меня.
– Как там твой Брайан? Оливия удивленно заморгала.
– Бог мой, Эми, да что это на тебя нашло? Ты никогда раньше не интересовалась Брайаном.
– Не нужно быть такой злой и мстительной, Оливия.
– Я и не знала, что я такая. По-моему, просто правдивая.
Эмили надулась и продолжала комкать платок.
– Ты изменилась, Оливия. Ужасно.
– Как же?
– Ты ожесточилась. Не отрицай. Это прямо-таки написано у тебя на лице. Ты несчастна. В самом деле, ты изменилась даже внешне. Посмотри на свои волосы. Они растрепаны.
– Я только что вернулась с прогулки верхом.
– А этот отвратительный верховой костюм, который сейчас на тебе! Где, скажи на милость, ты его откопала?
– Он когда-то был твоим. Если не ошибаюсь, этот костюм ты потребовала, когда мы были в Венеции, но так ни разу и не надела его. Он стоил папе целое состояние, насколько я помню. Кто-то же должен был им воспользоваться.
Эмили встала с кресла и на секунду оперлась о его подлокотник, приложив платок к щеке, затем продолжила более усталым голосом:
– Я пришла сюда не для того, чтобы обменяться с тобой оскорблениями, сестра.
– Разве? Тогда зачем ты приехала, Эмили? Ее сестра сделала глубокий вдох.
– Я скучаю по тем дням, когда мы были друзьями.
– Друзьями? – Оливия про себя рассмеялась и сказала мягче:
– А мы были друзьями, Эмили?
Эмили бросила нетерпеливый взгляд на дверь.
– Где эта чертова горничная с чаем и гренками? Ей-богу, сегодня ужасно трудно найти хороших слуг. Все мало-мальски приличные слуги бегут в Лондон, где, говорят, жалование выше.
– Я так понимаю, что у тебя неприятности со слугами.
– Болваны. Они постоянно обманывают меня. Ты их ужасно избаловала, Оливия.
– Я всего лишь благоразумно обращалась с ними. Ты тоже можешь попробовать.
Отмахнувшись от замечания, Эмили прошлась по комнате, шурша юбками.
– Ты совсем несчастлива, правда, Оли? – заявила она.
– Почему ты спрашиваешь?
Эмили повернулась. Щеки ее были бледны, глаза напоминали голубые замерзшие озера.
– Ты жалеешь о своем решении?
– В мире все зависит от наших решений.
– Ну же, Оливия, мы обе знаем, что и ты и я сделали в жизни выбор, который повлияет на всю нашу дальнейшую жизнь.
– Прекрасно, Эми. Да. Думаю, пока мы живем и дышим, мы будем принимать решения, о которых когда-нибудь пожалеем. Почему ты спрашиваешь? Что-то не так? Что-нибудь случилось?
Выдавив неуверенную улыбку, Эмили подбежала к Оливии и, опустившись на колено, взяла руку сестры и прижала ее к своей холодной щеке.
– Эмили. – Оливия коснулась гладкого лица девушки. – Случилось что-то ужасное, да? Что?
– Помнишь время, когда мы с тобой болтали долгие часы напролет? Ты всегда помогала мне, поддерживала меня. Всегда! Какую бы глупость я ни вытворила, ты всегда оправдывала меня, ободряла, защищала. Я скучаю по тем дням, когда мы доверялись друг другу. А ты?
– Конечно. – Оливия улыбнулась и приподняла согнутым пальцем маленький подбородок сестры. – Только сегодня утром я думала, как здорово было бы снова иметь рядом кого-то, с кем можно было бы поговорить, доверить свои секреты.
– Ты так же одинока, как и я, Оли? Она кивнула.
– И пошла бы на все – на все, что угодно, – лишь бы покончить с этим ужасным одиночеством, если б могла?
– В пределах разумного. Эмили... что случилось. Что ты сделала?
В этот момент вошла Салли с подносом, уставленным чайными приборами и тарелкой с гренками. С одной стороны примостилась маленькая баночка лимонного желе. Сев в свое кресло, Эмили бросила раздраженный взгляд на баночку и сдвинула брови.
– Я просила мармелад, а ты принесла мне желе, недотепа. Я не буду его есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
После того как Оливия так по-детски убежала от мужа, она оказалась замужем за отшельником. Она редко виделась или разговаривала с Майлзом. Днем он спал, а по ночам бродил по дому, писал письма на рудники или скакал по промерзшей пустыне верхом. Даже Чарльз Фоулз начал выражать тревогу за душевное состояние хозяина.
Оливия винила себя за беспорядочное поведение Майлза. Она забрала его дом. Большую часть его дела. Его мать. Она навязала свое странное поведение и нежелательное общество мужчине, который хотел всего лишь обычной нормальной жизни.
Как ужасно, что она, которая так мечтала о том же, губила шанс на свое – и его – счастье из-за глупого страха. А впрочем, чего она ожидала? Выйдя за Майлза Уорвика, она приперла себя к стене, и единственный путь исправить положение – это откровенно признаться во всем.
* * *
Рождество и Новый год прошли спокойно, и январь принес легкую перемену погоды. Иней на деревьях растаял, и дороги больше не были скользкими от ледяной корки. Оливия взяла за правило каждый день выезжать за Жермине, направляя кобылу через пустошь к Маргрейву, где сидела на утесе, обратив лицо к солнцу, и пытаясь разобраться в своей жизни. Нельзя по-прежнему остаться чужой человеку, который является ее мужем. Не ее характере убегать от проблем, однако именно это она делает. Убегает от неизбежного.
Возвращаясь в Брайтуайт после очередной прогулки Маргрейв, Оливия убедила себя в том, что пришло время правды.
К ее огромному удивлению, она обнаружила, что в голубой гостиной ее ждет Эмили.
– Господи помилуй, Оливия, что за привычка исчезать из дома в такой ранний час? – приветствовала ее негодующая тирада сестры, сидевшей в кресле возле камина.
– Доброго дня тебе, сестрица, – отозвалась Оливия.
– В нем нет абсолютно ничего доброго. Что за нелепая мысль! На улице жуткий холод и, судя по облакам на небе, к ночи опять пойдет дождь. – Приложив платочек к носу, Эмили нахмурилась. – Оливия, ты ужасно выглядишь.
– Спасибо. – Оливия отшвырнула стек в сторону. -Ты тоже выглядишь не лучшим образом, Эми.
– Ты похудела.
– А ты нет.
– По твоим глазам можно предположить, что ты плохо спишь.
– Ты становишься наблюдательной. Будешь пить чай? Салли!
Служанка появилась в тот же миг, и, сделав книксен, вопросительно посмотрела на хозяйку.
– Мы будем чай с печеньем...
– Я предпочитаю гренки. И мармелад. У меня не было времени позавтракать, – добавила Эмили, – и побольше молока и сахара в чай.
Оливия нахмурилась, усаживаясь в кресло напротив сестры.
– Обычно ты пьешь чай без сахара, Эми.
Эмили опустила глаза и нервно скомкала платочек.
– Я соскучилась по тебе, Оливия. Правда. Папа ужасно обижен, что ты не даешь о себе знать.
– Я пишу отцу регулярно. Мне представляются забавными ваши нынешние чувства, ведь вы вдвоем не могли дождаться, когда избавитесь от меня.
– Как там твой Брайан? Оливия удивленно заморгала.
– Бог мой, Эми, да что это на тебя нашло? Ты никогда раньше не интересовалась Брайаном.
– Не нужно быть такой злой и мстительной, Оливия.
– Я и не знала, что я такая. По-моему, просто правдивая.
Эмили надулась и продолжала комкать платок.
– Ты изменилась, Оливия. Ужасно.
– Как же?
– Ты ожесточилась. Не отрицай. Это прямо-таки написано у тебя на лице. Ты несчастна. В самом деле, ты изменилась даже внешне. Посмотри на свои волосы. Они растрепаны.
– Я только что вернулась с прогулки верхом.
– А этот отвратительный верховой костюм, который сейчас на тебе! Где, скажи на милость, ты его откопала?
– Он когда-то был твоим. Если не ошибаюсь, этот костюм ты потребовала, когда мы были в Венеции, но так ни разу и не надела его. Он стоил папе целое состояние, насколько я помню. Кто-то же должен был им воспользоваться.
Эмили встала с кресла и на секунду оперлась о его подлокотник, приложив платок к щеке, затем продолжила более усталым голосом:
– Я пришла сюда не для того, чтобы обменяться с тобой оскорблениями, сестра.
– Разве? Тогда зачем ты приехала, Эмили? Ее сестра сделала глубокий вдох.
– Я скучаю по тем дням, когда мы были друзьями.
– Друзьями? – Оливия про себя рассмеялась и сказала мягче:
– А мы были друзьями, Эмили?
Эмили бросила нетерпеливый взгляд на дверь.
– Где эта чертова горничная с чаем и гренками? Ей-богу, сегодня ужасно трудно найти хороших слуг. Все мало-мальски приличные слуги бегут в Лондон, где, говорят, жалование выше.
– Я так понимаю, что у тебя неприятности со слугами.
– Болваны. Они постоянно обманывают меня. Ты их ужасно избаловала, Оливия.
– Я всего лишь благоразумно обращалась с ними. Ты тоже можешь попробовать.
Отмахнувшись от замечания, Эмили прошлась по комнате, шурша юбками.
– Ты совсем несчастлива, правда, Оли? – заявила она.
– Почему ты спрашиваешь?
Эмили повернулась. Щеки ее были бледны, глаза напоминали голубые замерзшие озера.
– Ты жалеешь о своем решении?
– В мире все зависит от наших решений.
– Ну же, Оливия, мы обе знаем, что и ты и я сделали в жизни выбор, который повлияет на всю нашу дальнейшую жизнь.
– Прекрасно, Эми. Да. Думаю, пока мы живем и дышим, мы будем принимать решения, о которых когда-нибудь пожалеем. Почему ты спрашиваешь? Что-то не так? Что-нибудь случилось?
Выдавив неуверенную улыбку, Эмили подбежала к Оливии и, опустившись на колено, взяла руку сестры и прижала ее к своей холодной щеке.
– Эмили. – Оливия коснулась гладкого лица девушки. – Случилось что-то ужасное, да? Что?
– Помнишь время, когда мы с тобой болтали долгие часы напролет? Ты всегда помогала мне, поддерживала меня. Всегда! Какую бы глупость я ни вытворила, ты всегда оправдывала меня, ободряла, защищала. Я скучаю по тем дням, когда мы доверялись друг другу. А ты?
– Конечно. – Оливия улыбнулась и приподняла согнутым пальцем маленький подбородок сестры. – Только сегодня утром я думала, как здорово было бы снова иметь рядом кого-то, с кем можно было бы поговорить, доверить свои секреты.
– Ты так же одинока, как и я, Оли? Она кивнула.
– И пошла бы на все – на все, что угодно, – лишь бы покончить с этим ужасным одиночеством, если б могла?
– В пределах разумного. Эмили... что случилось. Что ты сделала?
В этот момент вошла Салли с подносом, уставленным чайными приборами и тарелкой с гренками. С одной стороны примостилась маленькая баночка лимонного желе. Сев в свое кресло, Эмили бросила раздраженный взгляд на баночку и сдвинула брови.
– Я просила мармелад, а ты принесла мне желе, недотепа. Я не буду его есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68