Ее небольшая грудь и некрутые бедра стали совсем незаметны.
— А кем мне нужно быть, чтобы вы меня взяли? — спросила она, поглядев в сверкающие глаза Мерлина.
Хозяин труппы раскатисто рассмеялся, откинув косматую голову.
— А тебе дан выбор? В таком случае ты дашь фору любому из моей труппы, если можешь быть и тем и другим!
— Я женщина, — тихо сказала Глориана, надеясь, что Мерлина не удивят ее стриженые волосы. По стандартам двадцатого века они были достаточно длинными, почти доставая ей до плеч, но в тринадцатом столетии женщины не стриглись ни разу за всю свою жизнь.
— А, — только и сказал комедиант, приветственно протягивая ей руку. — Меня зовут Ромулус. Вы поедете с нашей труппой до замка Хэдлей, миледи. А там — кто знает?
Глориана прищурилась. Этот человек пугал ее, Глориане казалось, что он знает, кто она такая на самом деле, и что он ожидал ее возвращения. Один из комедиантов бросил Глориане красное платье с капюшоном, расшитое золотом. Она не колеблясь подхватила наряд.
Глориана натянула платье поверх своей одежды и опустила на лицо капюшон. Улучив минутку, когда за ней не следили ничьи глаза, она зачерпнула в ладонь грязи с земли и старательно вымазала себе лицо и руки, придавая себе еще большее сходство с бродячими актерами.
Ромулус громко выкрикнул несколько приказаний, и в небольшую повозку быстро уложили скромный скарб комедиантов. Серый ослик, несомненно, входивший и в зверинец, был запряжен в повозку, и они медленно двинулись по извилистой дороге в сторону замка Хэдлей.
Глориана не сделала попытки заговорить с кем-либо из своих спутников. Она была погружена в собственные мысли. Ей хотелось кинуться вперед, скорее разыскать Дэйна, но она боялась быть узнанной и потому ей приходилось быть осторожной.
Глориана шла, скрестив руки на груди, низко опустив голову, пряча лицо под капюшоном.
Рядом с ней шла худенькая девушка в простом коричневом платье. Волосы ее покрывал испачканный платок. Она была грязна, как и все остальные актеры, за исключением Ромулуса, но, кажется, не придавала этому никакого значения.
Глориана всегда была чистюлей, а сейчас еще сказалось недавнее пребывание в куда более чистом и опрятном мире, чем мир тринадцатого века. Стараясь не морщиться, она украдкой посматривала на свою спутницу.
— Меня зовут Корлис, — решилась представиться девушка. По ее лицу было видно, что она очень хочет познакомиться с новоприбывшей, и Глориана приветливо повернулась к ней. — Я танцую и гадаю по руке.
Глориана улыбнулась чуть печально. Корлис отроду было не больше двенадцати лет, но она уже сама могла позаботиться о себе: танцами зарабатывала себе на жизнь и предсказывала будущее. Сложно было в одиночку выжить в этом суровом мире.
— Может статься, я попрошу тебя погадать мне, — сказала Глориана, назвав свое имя. Конечно, о своей фамилии Сент-Грегори и о Дэйне она не сказала ни слова.
Корлис удивленно взглянула на нее.
— Да я и так знаю вашу судьбу, даже без рун, миледи, — ответила она.
Глориану объял страх. Она попросила погадать лишь в шутку, ей совсем не хотелось знать, что может ждать ее впереди. Корлис была вторым человеком, который со времени ее возвращения обратился к ней «миледи».
— Почему ты обращаешься ко мне, как к женщине знатного происхождения? — спросила она шепотом, подойдя ближе к девушке из боязни, что их могут услышать. — Я обычная нищенка, такая же странница, как и ты.
Корлис понимающе улыбнулась.
— Во всем королевстве не найдется другой женщины с таким чудным именем, как Глориана. Вы ведь не кто иная, как Кенбрукская ведьма!
Глориана ужаснулась и судорожно сжала пальцы вокруг запястья своей спутницы.
— Молю тебя, не говори таких глупостей. Неужели ты хочешь, чтобы я оказалась на костре, чтобы меня сожгли как прислужницу сатаны? — прошептала она.
Радостное выражение сошло с перепачканного грязью лица Корлис. Она выглядела совершенно сбитой с толку. Бродячие комедианты, которые и сами были отверженными, относились к гонимым с большей терпимостью, чем обычные крестьяне. Молоденькая девушка, спутница Глорианы, забыла, как опасно иметь дело с магией. Даже таким, как Ромулус, приходилось быть очень осторожными. Их фокусы должны были приносить радость и веселье, но никогда внушать страх и уж тем более благоговейный ужас.
— Но вы ведь на самом деле леди Кенбрук? И вы вернулись к нам из другого мира? — продолжала шепотом настаивать Корлис. Ее догадка была так близка к правде, что это ошеломило Глориану.
Она была так напугана всем происшедшим, что хотела солгать, но решила, что это ничего уже не изменит.
— Что ты знаешь о Кербруке и о замке Хэдлей? — спросила она. — Отвечай!
Корлис закусила нижнюю губу, припоминая все, что слышала об интересующем Глориану предмете.
— Говорят, что Кенбрук убил своего младшего брата, юного сэра Эдварда, в битве на ножах и кулаках.
Услышав эти дурные вести, Глориана закрыла глаза.
— Пресвятая Дева Мария, матерь Божья… — пробормотала она.
Корлис задрожала от страха: она все еще подозревала Глориану в связи с нечистой силой.
— На них лежит проклятие. На них на всех. Сам Хэдлей тоже умер от лихорадки, а его жена, леди Элейна, с тех пор словно онемела, ни слова не говорит. Сидит, уставившись в одну точку, и даже не моргнет, когда кто-нибудь говорит с ней или дотрагивается до нее.
Сердце Глорианы сжалось от боли. Она вернулась слишком поздно… Слишком поздно, чтобы спасти от смерти Эдварда, ее дорогого, храброго Эдварда, слишком поздно, чтобы поблагодарить Гарета за все, что он сделал для нее, чтобы сказать ему последнее прости, слишком поздно, чтобы посидеть рядом со своей лучшей подругой леди Элейной, которую она любила как родную сестру.
Но ведь был Дэйн. Дэйн жив! Глориана знала, что должна быть рядом с ним и подарить ему всю свою любовь и нежность. Она должна утешить своего мужа в его горе. Ни на один миг не пожалела она, что вернулась к Дэйну, пусть даже слишком поздно, чтобы предотвратить другие трагедии. Ради встречи с ним она отдала бы свою душу.
— Конечно, эти слухи сильно преувеличены, — сказала она, когда наконец смогла говорить. — Они ведь прошли через многие уста, прежде чем достигли твоих ушей.
— Посмотрим, — ответила Корлис, покачав головой.
Когда усталые и голодные путешественники добрались наконец до ворот замка Хэдлей, солнце уже опускалось за горизонт.
Несмотря на всю печаль, которую породили в ее сердце слова Корлис, Глориана с радостным трепетом ожидала долгожданной встречи с человеком, которого любила больше жизни, с человеком, который был ее душой, смыслом ее жизни.
Глориана стояла рядом с Ромулусом и Корлис, дожидаясь, пока опустят подъемный мост. Она боялась, что как только увидит Дэйна, то не выдержит и бросится в его объятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— А кем мне нужно быть, чтобы вы меня взяли? — спросила она, поглядев в сверкающие глаза Мерлина.
Хозяин труппы раскатисто рассмеялся, откинув косматую голову.
— А тебе дан выбор? В таком случае ты дашь фору любому из моей труппы, если можешь быть и тем и другим!
— Я женщина, — тихо сказала Глориана, надеясь, что Мерлина не удивят ее стриженые волосы. По стандартам двадцатого века они были достаточно длинными, почти доставая ей до плеч, но в тринадцатом столетии женщины не стриглись ни разу за всю свою жизнь.
— А, — только и сказал комедиант, приветственно протягивая ей руку. — Меня зовут Ромулус. Вы поедете с нашей труппой до замка Хэдлей, миледи. А там — кто знает?
Глориана прищурилась. Этот человек пугал ее, Глориане казалось, что он знает, кто она такая на самом деле, и что он ожидал ее возвращения. Один из комедиантов бросил Глориане красное платье с капюшоном, расшитое золотом. Она не колеблясь подхватила наряд.
Глориана натянула платье поверх своей одежды и опустила на лицо капюшон. Улучив минутку, когда за ней не следили ничьи глаза, она зачерпнула в ладонь грязи с земли и старательно вымазала себе лицо и руки, придавая себе еще большее сходство с бродячими актерами.
Ромулус громко выкрикнул несколько приказаний, и в небольшую повозку быстро уложили скромный скарб комедиантов. Серый ослик, несомненно, входивший и в зверинец, был запряжен в повозку, и они медленно двинулись по извилистой дороге в сторону замка Хэдлей.
Глориана не сделала попытки заговорить с кем-либо из своих спутников. Она была погружена в собственные мысли. Ей хотелось кинуться вперед, скорее разыскать Дэйна, но она боялась быть узнанной и потому ей приходилось быть осторожной.
Глориана шла, скрестив руки на груди, низко опустив голову, пряча лицо под капюшоном.
Рядом с ней шла худенькая девушка в простом коричневом платье. Волосы ее покрывал испачканный платок. Она была грязна, как и все остальные актеры, за исключением Ромулуса, но, кажется, не придавала этому никакого значения.
Глориана всегда была чистюлей, а сейчас еще сказалось недавнее пребывание в куда более чистом и опрятном мире, чем мир тринадцатого века. Стараясь не морщиться, она украдкой посматривала на свою спутницу.
— Меня зовут Корлис, — решилась представиться девушка. По ее лицу было видно, что она очень хочет познакомиться с новоприбывшей, и Глориана приветливо повернулась к ней. — Я танцую и гадаю по руке.
Глориана улыбнулась чуть печально. Корлис отроду было не больше двенадцати лет, но она уже сама могла позаботиться о себе: танцами зарабатывала себе на жизнь и предсказывала будущее. Сложно было в одиночку выжить в этом суровом мире.
— Может статься, я попрошу тебя погадать мне, — сказала Глориана, назвав свое имя. Конечно, о своей фамилии Сент-Грегори и о Дэйне она не сказала ни слова.
Корлис удивленно взглянула на нее.
— Да я и так знаю вашу судьбу, даже без рун, миледи, — ответила она.
Глориану объял страх. Она попросила погадать лишь в шутку, ей совсем не хотелось знать, что может ждать ее впереди. Корлис была вторым человеком, который со времени ее возвращения обратился к ней «миледи».
— Почему ты обращаешься ко мне, как к женщине знатного происхождения? — спросила она шепотом, подойдя ближе к девушке из боязни, что их могут услышать. — Я обычная нищенка, такая же странница, как и ты.
Корлис понимающе улыбнулась.
— Во всем королевстве не найдется другой женщины с таким чудным именем, как Глориана. Вы ведь не кто иная, как Кенбрукская ведьма!
Глориана ужаснулась и судорожно сжала пальцы вокруг запястья своей спутницы.
— Молю тебя, не говори таких глупостей. Неужели ты хочешь, чтобы я оказалась на костре, чтобы меня сожгли как прислужницу сатаны? — прошептала она.
Радостное выражение сошло с перепачканного грязью лица Корлис. Она выглядела совершенно сбитой с толку. Бродячие комедианты, которые и сами были отверженными, относились к гонимым с большей терпимостью, чем обычные крестьяне. Молоденькая девушка, спутница Глорианы, забыла, как опасно иметь дело с магией. Даже таким, как Ромулус, приходилось быть очень осторожными. Их фокусы должны были приносить радость и веселье, но никогда внушать страх и уж тем более благоговейный ужас.
— Но вы ведь на самом деле леди Кенбрук? И вы вернулись к нам из другого мира? — продолжала шепотом настаивать Корлис. Ее догадка была так близка к правде, что это ошеломило Глориану.
Она была так напугана всем происшедшим, что хотела солгать, но решила, что это ничего уже не изменит.
— Что ты знаешь о Кербруке и о замке Хэдлей? — спросила она. — Отвечай!
Корлис закусила нижнюю губу, припоминая все, что слышала об интересующем Глориану предмете.
— Говорят, что Кенбрук убил своего младшего брата, юного сэра Эдварда, в битве на ножах и кулаках.
Услышав эти дурные вести, Глориана закрыла глаза.
— Пресвятая Дева Мария, матерь Божья… — пробормотала она.
Корлис задрожала от страха: она все еще подозревала Глориану в связи с нечистой силой.
— На них лежит проклятие. На них на всех. Сам Хэдлей тоже умер от лихорадки, а его жена, леди Элейна, с тех пор словно онемела, ни слова не говорит. Сидит, уставившись в одну точку, и даже не моргнет, когда кто-нибудь говорит с ней или дотрагивается до нее.
Сердце Глорианы сжалось от боли. Она вернулась слишком поздно… Слишком поздно, чтобы спасти от смерти Эдварда, ее дорогого, храброго Эдварда, слишком поздно, чтобы поблагодарить Гарета за все, что он сделал для нее, чтобы сказать ему последнее прости, слишком поздно, чтобы посидеть рядом со своей лучшей подругой леди Элейной, которую она любила как родную сестру.
Но ведь был Дэйн. Дэйн жив! Глориана знала, что должна быть рядом с ним и подарить ему всю свою любовь и нежность. Она должна утешить своего мужа в его горе. Ни на один миг не пожалела она, что вернулась к Дэйну, пусть даже слишком поздно, чтобы предотвратить другие трагедии. Ради встречи с ним она отдала бы свою душу.
— Конечно, эти слухи сильно преувеличены, — сказала она, когда наконец смогла говорить. — Они ведь прошли через многие уста, прежде чем достигли твоих ушей.
— Посмотрим, — ответила Корлис, покачав головой.
Когда усталые и голодные путешественники добрались наконец до ворот замка Хэдлей, солнце уже опускалось за горизонт.
Несмотря на всю печаль, которую породили в ее сердце слова Корлис, Глориана с радостным трепетом ожидала долгожданной встречи с человеком, которого любила больше жизни, с человеком, который был ее душой, смыслом ее жизни.
Глориана стояла рядом с Ромулусом и Корлис, дожидаясь, пока опустят подъемный мост. Она боялась, что как только увидит Дэйна, то не выдержит и бросится в его объятия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84