Никогда он не испытывал еще такой сильной любви и такого сильного страха. Подумать только! Все эти годы, когда она росла и расцветала здесь, в Хэдлей, дожидаясь его, он, глупец, вместо того чтобы вернуться к этому прекрасному созданию, колесил по свету!
Время. Таинственная материя, куда более ценная, чем золото и драгоценности. А он столько потерял, истратил его впустую!
Дэйн приподнял голову, любуясь спящей Глорианой. Ее нежная бледно-золотистая кожа словно светилась изнутри. На щеках все еще играл легкий румянец утоленной страсти. Она была так прекрасна, что у Дэйна перехватило дыхание. Дэйн всегда молился с неохотой, только лишь когда приходилось посещать мессу. Но сейчас он горячо молился про себя, чтобы ему было позволено остаться мужем Глорианы, и безмолвно клялся доставлять ей одни радости и наслаждения.
Будто услышав эту пламенную просьбу, Глориана открыла глаза.
— Надеюсь, мы зачали ребенка, — сказала она.
— Я тоже надеюсь на это, — ответил он.
— Но что же ты скажешь Мариетте? Она ведь приехала издалека…
Дэйн коснулся пальцем носа Глорианы.
— Я скажу, дорогая жена, что мне очень жаль, и предложу ей отправиться назад во Францию. С надлежащим сопровождением, разумеется.
Глориана положила голову ему на плечо, и Дэйн почувствовал шелковое прикосновение ее медных волос к своей коже.
— Может быть, Эдвард станет ухаживать за ней. Моя служанка Джудит сказала, что Эдвард ей нравится. — Глориана помолчала, простодушно взглянув на Дэйна. — Я имею в виду, он нравится Мариетте.
— Я догадался, о ком ты, — ответил Дэйн, ухмыльнувшись, и слегка ущипнул ее чуть пониже спины.
— Что ж, очень хорошо, в таком случае сердце мадемуазель не будет разбито.
— Что ж, возможно, — поддразнила Глориана, опустив свои густые ресницы.
Дэйн притворно сурово сдвинул брови.
— Дразнишься, — обвинительно проговорил он. — Я этого так не оставлю, миледи.
Щеки Глорианы вспыхнули, но глаза сверкали ехидством.
— Чем я могу умиротворить вас, милорд? — спросила она ангельским голоском.
Вместо ответа Дэйн обхватил ее за талию и, быстро приподняв, усадил к себе на колени. Ее блестящие глаза восхищенно расширились, когда она почувствовала под собой его возбужденный член. Розовые соски ее набухших грудей тут же затвердели.
— Вы догадываетесь о наказании, миледи? — спросил Дэйн.
Она кивнула, покусывая губу от нетерпения, и слегка привстала, намереваясь принять его.
Дэйн не меньше Глорианы жаждал получить наслаждение, но он, в отличие от нее, знал, что страсть распаляется ожиданием. В первый раз все произошло слишком быстро, потом он еще раз взял ее с таким же нетерпением, но сейчас Дэйн готов был ждать, чтобы доставить Глориане большее удовольствие.
Глориана обхватила рукой свою налившуюся грудь и легко провела соском по губам Дэйна.
— Маленькая шлюшка, — сказал он. — Где это ты научилась так вести себя?
Глориана слегка застонала от разочарования и продолжала тыкаться соском ему в губы.
— В вашей постели, милорд, — ответила она, тяжело дыша. — Пожалуйста, Дэйн…
— Что? — спросил он, проводя пальцами по ее спине, приподнимая ее бедра и слегка сжимая руками ягодицы. — «Пожалуйста, Дэйн» — что?
Глориана завозилась, а Дэйну оставалось только надеяться, что она не догадывается о том, что она творит с ним.
— Негодник!
Дэйн положил одну руку ей на живот, большим пальцем лаская ее увлажненную плоть. Его большой палец творил чудеса, и Дэйн с удовольствием наблюдал, как Глориана выгнулась, подставляя под его поцелуи свою упругую молодую грудь. Дэйн чувствовал, что скоро не сможет больше сдерживаться. Пальцами он легонько сжал ее розовый сосок.
— Я жду, Глориана, — молвил он, — чтобы ты сказала мне, чего хочешь.
Она откинулась на него, слегка вскрикнув, уткнувшись лицом в подушку. Дэйн чувствовал, что его большой палец все глубже проникает в ее влажную жаркую плоть.
— О-о… я бы хотела… я хочу, чтобы вы ласкали мою грудь, милорд, языком и губами, и о-о-о… у меня нет слов… я хочу чувствовать вас внутри себя…
Дэйн припал к ее груди и стал ласкать ее губами, языком, слегка покусывая твердый сосок. Он перестал ласкать ее лоно, не желая, чтобы это небольшое удовольствие уменьшило ее аппетит и лишило дальнейших радостей. Глориана взяла его лицо в свои ладони, боясь, как бы он вновь не отстранил ее и не лишил так долго ожидаемого удовольствия.
Но ее опасения были напрасными. В этот момент Дэйн не смог бы сдержаться, потому что его желание было так же велико, как и ее, и он не хотел упускать не единой ласки.
Глориана откинулась назад, пальцы их рук переплелись, но они все еще не были слиты воедино. А Дэйн, хоть и находился на грани, не желал так скоро сдаваться. Он легонько оттолкнул ее от себя, опрокинув на спину, и опустил лицо к треугольнику мягких волос внизу ее живота. Он ласкал ее, наслаждался ее запахом, едва сдерживая свое желание войти в нее. Глориана широко развела ноги, высоко поднятыми коленями обхватив плечи Дэйна. Она вскрикнула в экстазе, приветствуя своего мучителя, а он языком исследовал каждую складочку ее тела, каждый его изгиб.
Когда Дэйн наконец почувствовал, что желание Глорианы близко к удовлетворению, он поднялся на колени, заставив ее протестующе вскрикнуть и вцепиться руками в его волосы. Он посмотрел ей в лицо, испрашивая безмолвного разрешения. Потом, склонившись над ней, своей плотью он нашел ее влажное лоно и, немного подразнив, скользнул в него. Он стремился утолить свое бешеное вожделение, но знал, что раны, нанесенные им Глориане всего несколько часов назад, еще не зажили. Дэйн старался не причинить ей боли.
Ее золотисто-розовая плоть блестела. Глориана, вся дрожа, приподняла бедра, принимая его. С ее губ сорвалось стенание. Ее огненно-рыжие волосы разметались по подушке, как языки пламени. Дэйн был захвачен этой сладкой мукой обладания, любуясь на свое сокровище, которое стало неотъемлемой его частью. На мгновение ему показалось, что его закаленное солдатское сердце не выдержит и разорвется на куски.
Бедра Глорианы ритмично двигались, сжимая его плоть, а он все глубже и глубже погружался в нее, чувствуя, как ее нежные руки то ласкают его спину, то вцепляются в нее. Ее пальцы сжимали его ягодицы» оставляя следы острых ногтей, гладили его широкие плечи. Боль и удовольствие захлестнули Дэйна, сплетаясь так, что он уже не мог отличить одно от другого. И он продолжал двигаться внутри нее. Жесткие волосы на его груди дразнили ее нежные соски.
Господи, дольше ему не выдержать такую муку!
— Дэйн, — шептала Глориана, мечась, как в лихорадке. Ее пальцы исследовали его лицо, шею, опускались на мускулистую грудь, очерчивая круги вокруг его сосков, легким движением касались напряженных мышц живота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Время. Таинственная материя, куда более ценная, чем золото и драгоценности. А он столько потерял, истратил его впустую!
Дэйн приподнял голову, любуясь спящей Глорианой. Ее нежная бледно-золотистая кожа словно светилась изнутри. На щеках все еще играл легкий румянец утоленной страсти. Она была так прекрасна, что у Дэйна перехватило дыхание. Дэйн всегда молился с неохотой, только лишь когда приходилось посещать мессу. Но сейчас он горячо молился про себя, чтобы ему было позволено остаться мужем Глорианы, и безмолвно клялся доставлять ей одни радости и наслаждения.
Будто услышав эту пламенную просьбу, Глориана открыла глаза.
— Надеюсь, мы зачали ребенка, — сказала она.
— Я тоже надеюсь на это, — ответил он.
— Но что же ты скажешь Мариетте? Она ведь приехала издалека…
Дэйн коснулся пальцем носа Глорианы.
— Я скажу, дорогая жена, что мне очень жаль, и предложу ей отправиться назад во Францию. С надлежащим сопровождением, разумеется.
Глориана положила голову ему на плечо, и Дэйн почувствовал шелковое прикосновение ее медных волос к своей коже.
— Может быть, Эдвард станет ухаживать за ней. Моя служанка Джудит сказала, что Эдвард ей нравится. — Глориана помолчала, простодушно взглянув на Дэйна. — Я имею в виду, он нравится Мариетте.
— Я догадался, о ком ты, — ответил Дэйн, ухмыльнувшись, и слегка ущипнул ее чуть пониже спины.
— Что ж, очень хорошо, в таком случае сердце мадемуазель не будет разбито.
— Что ж, возможно, — поддразнила Глориана, опустив свои густые ресницы.
Дэйн притворно сурово сдвинул брови.
— Дразнишься, — обвинительно проговорил он. — Я этого так не оставлю, миледи.
Щеки Глорианы вспыхнули, но глаза сверкали ехидством.
— Чем я могу умиротворить вас, милорд? — спросила она ангельским голоском.
Вместо ответа Дэйн обхватил ее за талию и, быстро приподняв, усадил к себе на колени. Ее блестящие глаза восхищенно расширились, когда она почувствовала под собой его возбужденный член. Розовые соски ее набухших грудей тут же затвердели.
— Вы догадываетесь о наказании, миледи? — спросил Дэйн.
Она кивнула, покусывая губу от нетерпения, и слегка привстала, намереваясь принять его.
Дэйн не меньше Глорианы жаждал получить наслаждение, но он, в отличие от нее, знал, что страсть распаляется ожиданием. В первый раз все произошло слишком быстро, потом он еще раз взял ее с таким же нетерпением, но сейчас Дэйн готов был ждать, чтобы доставить Глориане большее удовольствие.
Глориана обхватила рукой свою налившуюся грудь и легко провела соском по губам Дэйна.
— Маленькая шлюшка, — сказал он. — Где это ты научилась так вести себя?
Глориана слегка застонала от разочарования и продолжала тыкаться соском ему в губы.
— В вашей постели, милорд, — ответила она, тяжело дыша. — Пожалуйста, Дэйн…
— Что? — спросил он, проводя пальцами по ее спине, приподнимая ее бедра и слегка сжимая руками ягодицы. — «Пожалуйста, Дэйн» — что?
Глориана завозилась, а Дэйну оставалось только надеяться, что она не догадывается о том, что она творит с ним.
— Негодник!
Дэйн положил одну руку ей на живот, большим пальцем лаская ее увлажненную плоть. Его большой палец творил чудеса, и Дэйн с удовольствием наблюдал, как Глориана выгнулась, подставляя под его поцелуи свою упругую молодую грудь. Дэйн чувствовал, что скоро не сможет больше сдерживаться. Пальцами он легонько сжал ее розовый сосок.
— Я жду, Глориана, — молвил он, — чтобы ты сказала мне, чего хочешь.
Она откинулась на него, слегка вскрикнув, уткнувшись лицом в подушку. Дэйн чувствовал, что его большой палец все глубже проникает в ее влажную жаркую плоть.
— О-о… я бы хотела… я хочу, чтобы вы ласкали мою грудь, милорд, языком и губами, и о-о-о… у меня нет слов… я хочу чувствовать вас внутри себя…
Дэйн припал к ее груди и стал ласкать ее губами, языком, слегка покусывая твердый сосок. Он перестал ласкать ее лоно, не желая, чтобы это небольшое удовольствие уменьшило ее аппетит и лишило дальнейших радостей. Глориана взяла его лицо в свои ладони, боясь, как бы он вновь не отстранил ее и не лишил так долго ожидаемого удовольствия.
Но ее опасения были напрасными. В этот момент Дэйн не смог бы сдержаться, потому что его желание было так же велико, как и ее, и он не хотел упускать не единой ласки.
Глориана откинулась назад, пальцы их рук переплелись, но они все еще не были слиты воедино. А Дэйн, хоть и находился на грани, не желал так скоро сдаваться. Он легонько оттолкнул ее от себя, опрокинув на спину, и опустил лицо к треугольнику мягких волос внизу ее живота. Он ласкал ее, наслаждался ее запахом, едва сдерживая свое желание войти в нее. Глориана широко развела ноги, высоко поднятыми коленями обхватив плечи Дэйна. Она вскрикнула в экстазе, приветствуя своего мучителя, а он языком исследовал каждую складочку ее тела, каждый его изгиб.
Когда Дэйн наконец почувствовал, что желание Глорианы близко к удовлетворению, он поднялся на колени, заставив ее протестующе вскрикнуть и вцепиться руками в его волосы. Он посмотрел ей в лицо, испрашивая безмолвного разрешения. Потом, склонившись над ней, своей плотью он нашел ее влажное лоно и, немного подразнив, скользнул в него. Он стремился утолить свое бешеное вожделение, но знал, что раны, нанесенные им Глориане всего несколько часов назад, еще не зажили. Дэйн старался не причинить ей боли.
Ее золотисто-розовая плоть блестела. Глориана, вся дрожа, приподняла бедра, принимая его. С ее губ сорвалось стенание. Ее огненно-рыжие волосы разметались по подушке, как языки пламени. Дэйн был захвачен этой сладкой мукой обладания, любуясь на свое сокровище, которое стало неотъемлемой его частью. На мгновение ему показалось, что его закаленное солдатское сердце не выдержит и разорвется на куски.
Бедра Глорианы ритмично двигались, сжимая его плоть, а он все глубже и глубже погружался в нее, чувствуя, как ее нежные руки то ласкают его спину, то вцепляются в нее. Ее пальцы сжимали его ягодицы» оставляя следы острых ногтей, гладили его широкие плечи. Боль и удовольствие захлестнули Дэйна, сплетаясь так, что он уже не мог отличить одно от другого. И он продолжал двигаться внутри нее. Жесткие волосы на его груди дразнили ее нежные соски.
Господи, дольше ему не выдержать такую муку!
— Дэйн, — шептала Глориана, мечась, как в лихорадке. Ее пальцы исследовали его лицо, шею, опускались на мускулистую грудь, очерчивая круги вокруг его сосков, легким движением касались напряженных мышц живота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84