Скоро ему надоедят все эти сказки.
— Наверное, так, — нехотя согласился Дэйн, глядя на Глориану. Еда, которую он принес для себя, забытая, остыла в его руке. — Часто случается, что мужчина всю жизнь любит только одну женщину. Эдвард преданно любит тебя, Глориана.
— Надеюсь, он забудет обо мне, — искренне пожелала Глориана. Она вспомнила прекрасный жест Эдварда и его взгляд, когда он принес ей клятву, и сердце ее сжалось.
— Можешь ты когда-нибудь ответить ему взаимностью?
В любое другое время подобный вопрос привел бы Глориану в ярость, но сейчас она чувствовала лишь глубокую печаль.
— Я уже говорила тебе, что не могу полюбить Эдварда. И я сказала тебе правду. Если бы моему сердцу было дано выбирать, я бы хотела полюбить такого, как он. Но увы, я люблю его только как брата.
Холодные голубые глаза викинга сейчас с нежностью смотрели на нее, пламя факелов позолотило светлые волосы.
— Ты не можешь полюбить Эдварда, потому что любишь другого? — спросил Дэйн.
— К сожалению, это так, — ответила Глориана, понимая, что и так уже слишком разоткровенничалась.
Кенбрук легко коснулся ее нижней губы. Эта невинная ласка заставила Глориану задрожать от желания.
— Сегодня, — сказал он, улыбаясь, — мы будем танцевать и веселиться, а говорить только о приятных пустяках. Воевать мы начнем завтра.
Глориана в ответ весело рассмеялась, хотя от слов Кенбрука в душе у нее словно оборвалась какая-то тоненькая ниточка. Она боялась, что, потеряв мир аэропланов, коктейлей и разводов, она точно так же может потерять этот мир.
— Между нами будет мир, — ответила она, — по крайней мере, до завтрашнего дня.
Леди Элейна стояла рядом с мужем. Она уже начала уставать, желая только одного — вернуться в свою спокойную маленькую келью в аббатстве. Элейна смотрела в окно, как во дворе, залитом светом факелов, кружились в танце Дэйн и Глориана.
— Ты прав, — сказала она тихо Гарету, который поделился с ней своим планом. — Эта ночь просто волшебная, со всех сторон льется музыка, горят огни. Но они — упрямые гордецы, Дэйн и Глориана. Пройдет немного времени, и они снова будут ссориться друг с другом.
— Мой план, конечно, ужасно дерзкий, — признал Гарет. — Я бы даже сказал, отчаянный.
Элейна похлопала его по руке.
— Ты правильно поступаешь, муж мой. Если все твои усилия окажутся напрасными, результаты будут ужасными. — Она вздохнула положила голову ему на плечо. Когда-то ее восхищало крепкое тело мужа, воспламеняло его желание, но странное заболевание охватило ее, принеся с собой меланхолию, и теперь Элейна охотно уступила, свое место в постели Гарета его любовнице-ирландке.
— Я устала, — сказала Элейна. — Попроси своих людей проводить меня домой, в монастырь.
Гарет с любовью и болью взглянул на нее.
— Домой, Элейна? — переспросил он. — А как же замок Хэдлей? Ты никогда не вернешься сюда?
Элейна молча смотрела на него. Сердце ее разрывалось. Она не смогла бы объяснить ему все то, что узнала через свои страдания, перемежающиеся краткими периодами просветления. Она не могла рассказать ему о Глориане и том мире, откуда она пришла, мире за воротами аббатства. Не могла рассказать ему, что ждет всех их в будущем.
— Нет, любовь моя, — сказала она мягко, — я потеряна для тебя навсегда. Не скорби обо мне.
Слезы стояли в его глазах.
— Ты просишь о невыполнимом, — ответил Гарет, но не решился прижать ее к себе. Он никогда не обнимал ее с тех пор, как она затворилась в аббатстве. Позже, ночью, когда будет исполнен его план, он пойдет к Аннабель за утешением, которого не могла ему дать Элейна. С молчаливого согласия все понимающей супруги он уже давно встречался с ирландкой.
Гарет на своем коне довез Элейну до ворот аббатства. Когда-то, печально думала она, муж вот так же вез ее, но не в аббатство, а в лес. И они до изнеможения занимались любовью на постели из мягких трав, под зеленым сводом леса. Элейна коснулась лица Гарета, прежде чем он успел сойти с коня и снять ее. Аббатиса стояла у ворот с фонарем в руках. Ожидая Элейну, она вглядывалась в руины Кенбрук-Холла.
— Любимый мой, — прошептала Элейна и поцеловала губы мужа с любовью, но не страстью. — Да поможет тебе Бог!
С этими словами она выскользнула из его рук и легко спрыгнула на землю. В свое время Элейна была прекрасной наездницей.
Гарет не уехал до тех пор, пока аббатиса не ввела Элейну в монастырь и не закрыла ворота. Следуя за сестрой Маргарет, Элейна беззвучно рыдала, оплакивая горестную судьбу, своего мужа, которому причинила столько страданий, и все то, что потеряла сама.
Аббатиса была погружена в собственные мысли.
— Как странно, — пробормотала она, освещая фонарем тропинку впереди себя. — Могу поклясться, что видела свет в одной из башен Кенбрук-Холла.
Элейна молчала. Были такие вещи, которые она не могла рассказать даже доброму другу и советчику. За высокой стеной аббатства по каменной дороге застучали лошадиные копыта — Гарет повернул к замку. Он не знал и не мог знать, что частичка души Элейны осталась с ним и всегда будет с ним, до конца.
Весь вечер Эдвард избегал Глориану. Правда, иногда он бросал на нее тоскливый взгляд, но все же не решался подойти. Глориана была рада этому. Она никогда бы не могла выйти за него замуж, ни за что на свете не хотела причинять ему боль.
К концу вечера мужчины потянулись к деревенской таверне. Во главе их шествовали новоиспеченные рыцари в сопровождении актеров и музыкантов. Вскоре все они растаяли в ночи. Факелы догорали, когда Глориана незаметно ускользнула от Дэйна (если бы она пожелала ему спокойной ночи, то это стало бы официальным концом их перемирия). Сквозь темноту сада она пошла к себе.
Глориана не боялась ходить одна, так как еще ребенком бегала по замку и его окрестностям, где ей вздумается, и никто никогда не смел побеспокоить ее. Сегодня вечером, однако, когда она шла вдоль высокой изгороди, позади послышался странный шум.
Она подумала, что это Эдвард решил сыграть с ней шутку или Дэйну захотелось уже сейчас начать планируемую на завтра войну.
Потому она обернулась, уперев руки в бока и крикнула в темноту:
— Кто бы вы ни были, немедленно убирайтесь прочь!
Вдруг кто-то обхватил ее поперек талии, зажав ей рукой рот.
— Не пугайтесь, миледи, — прошептал знакомый голос, который она все-таки не смогла узнать. — Клянусь, вам не причинят вреда.
Это не убедило Глориану, и она принялась вырываться что есть силы. Но человек, который напал на нее, обладал недюжиной силой, и все ее удары нисколько не ослабили его железную хватку.
Однако Глориана не собиралась сдаваться. Она решила собраться с силами и возобновить свои попытки вырваться. Схвативший ее громко выругался, и на его голос подошли другие, неслышно отделившись от теней под забором и под деревьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Наверное, так, — нехотя согласился Дэйн, глядя на Глориану. Еда, которую он принес для себя, забытая, остыла в его руке. — Часто случается, что мужчина всю жизнь любит только одну женщину. Эдвард преданно любит тебя, Глориана.
— Надеюсь, он забудет обо мне, — искренне пожелала Глориана. Она вспомнила прекрасный жест Эдварда и его взгляд, когда он принес ей клятву, и сердце ее сжалось.
— Можешь ты когда-нибудь ответить ему взаимностью?
В любое другое время подобный вопрос привел бы Глориану в ярость, но сейчас она чувствовала лишь глубокую печаль.
— Я уже говорила тебе, что не могу полюбить Эдварда. И я сказала тебе правду. Если бы моему сердцу было дано выбирать, я бы хотела полюбить такого, как он. Но увы, я люблю его только как брата.
Холодные голубые глаза викинга сейчас с нежностью смотрели на нее, пламя факелов позолотило светлые волосы.
— Ты не можешь полюбить Эдварда, потому что любишь другого? — спросил Дэйн.
— К сожалению, это так, — ответила Глориана, понимая, что и так уже слишком разоткровенничалась.
Кенбрук легко коснулся ее нижней губы. Эта невинная ласка заставила Глориану задрожать от желания.
— Сегодня, — сказал он, улыбаясь, — мы будем танцевать и веселиться, а говорить только о приятных пустяках. Воевать мы начнем завтра.
Глориана в ответ весело рассмеялась, хотя от слов Кенбрука в душе у нее словно оборвалась какая-то тоненькая ниточка. Она боялась, что, потеряв мир аэропланов, коктейлей и разводов, она точно так же может потерять этот мир.
— Между нами будет мир, — ответила она, — по крайней мере, до завтрашнего дня.
Леди Элейна стояла рядом с мужем. Она уже начала уставать, желая только одного — вернуться в свою спокойную маленькую келью в аббатстве. Элейна смотрела в окно, как во дворе, залитом светом факелов, кружились в танце Дэйн и Глориана.
— Ты прав, — сказала она тихо Гарету, который поделился с ней своим планом. — Эта ночь просто волшебная, со всех сторон льется музыка, горят огни. Но они — упрямые гордецы, Дэйн и Глориана. Пройдет немного времени, и они снова будут ссориться друг с другом.
— Мой план, конечно, ужасно дерзкий, — признал Гарет. — Я бы даже сказал, отчаянный.
Элейна похлопала его по руке.
— Ты правильно поступаешь, муж мой. Если все твои усилия окажутся напрасными, результаты будут ужасными. — Она вздохнула положила голову ему на плечо. Когда-то ее восхищало крепкое тело мужа, воспламеняло его желание, но странное заболевание охватило ее, принеся с собой меланхолию, и теперь Элейна охотно уступила, свое место в постели Гарета его любовнице-ирландке.
— Я устала, — сказала Элейна. — Попроси своих людей проводить меня домой, в монастырь.
Гарет с любовью и болью взглянул на нее.
— Домой, Элейна? — переспросил он. — А как же замок Хэдлей? Ты никогда не вернешься сюда?
Элейна молча смотрела на него. Сердце ее разрывалось. Она не смогла бы объяснить ему все то, что узнала через свои страдания, перемежающиеся краткими периодами просветления. Она не могла рассказать ему о Глориане и том мире, откуда она пришла, мире за воротами аббатства. Не могла рассказать ему, что ждет всех их в будущем.
— Нет, любовь моя, — сказала она мягко, — я потеряна для тебя навсегда. Не скорби обо мне.
Слезы стояли в его глазах.
— Ты просишь о невыполнимом, — ответил Гарет, но не решился прижать ее к себе. Он никогда не обнимал ее с тех пор, как она затворилась в аббатстве. Позже, ночью, когда будет исполнен его план, он пойдет к Аннабель за утешением, которого не могла ему дать Элейна. С молчаливого согласия все понимающей супруги он уже давно встречался с ирландкой.
Гарет на своем коне довез Элейну до ворот аббатства. Когда-то, печально думала она, муж вот так же вез ее, но не в аббатство, а в лес. И они до изнеможения занимались любовью на постели из мягких трав, под зеленым сводом леса. Элейна коснулась лица Гарета, прежде чем он успел сойти с коня и снять ее. Аббатиса стояла у ворот с фонарем в руках. Ожидая Элейну, она вглядывалась в руины Кенбрук-Холла.
— Любимый мой, — прошептала Элейна и поцеловала губы мужа с любовью, но не страстью. — Да поможет тебе Бог!
С этими словами она выскользнула из его рук и легко спрыгнула на землю. В свое время Элейна была прекрасной наездницей.
Гарет не уехал до тех пор, пока аббатиса не ввела Элейну в монастырь и не закрыла ворота. Следуя за сестрой Маргарет, Элейна беззвучно рыдала, оплакивая горестную судьбу, своего мужа, которому причинила столько страданий, и все то, что потеряла сама.
Аббатиса была погружена в собственные мысли.
— Как странно, — пробормотала она, освещая фонарем тропинку впереди себя. — Могу поклясться, что видела свет в одной из башен Кенбрук-Холла.
Элейна молчала. Были такие вещи, которые она не могла рассказать даже доброму другу и советчику. За высокой стеной аббатства по каменной дороге застучали лошадиные копыта — Гарет повернул к замку. Он не знал и не мог знать, что частичка души Элейны осталась с ним и всегда будет с ним, до конца.
Весь вечер Эдвард избегал Глориану. Правда, иногда он бросал на нее тоскливый взгляд, но все же не решался подойти. Глориана была рада этому. Она никогда бы не могла выйти за него замуж, ни за что на свете не хотела причинять ему боль.
К концу вечера мужчины потянулись к деревенской таверне. Во главе их шествовали новоиспеченные рыцари в сопровождении актеров и музыкантов. Вскоре все они растаяли в ночи. Факелы догорали, когда Глориана незаметно ускользнула от Дэйна (если бы она пожелала ему спокойной ночи, то это стало бы официальным концом их перемирия). Сквозь темноту сада она пошла к себе.
Глориана не боялась ходить одна, так как еще ребенком бегала по замку и его окрестностям, где ей вздумается, и никто никогда не смел побеспокоить ее. Сегодня вечером, однако, когда она шла вдоль высокой изгороди, позади послышался странный шум.
Она подумала, что это Эдвард решил сыграть с ней шутку или Дэйну захотелось уже сейчас начать планируемую на завтра войну.
Потому она обернулась, уперев руки в бока и крикнула в темноту:
— Кто бы вы ни были, немедленно убирайтесь прочь!
Вдруг кто-то обхватил ее поперек талии, зажав ей рукой рот.
— Не пугайтесь, миледи, — прошептал знакомый голос, который она все-таки не смогла узнать. — Клянусь, вам не причинят вреда.
Это не убедило Глориану, и она принялась вырываться что есть силы. Но человек, который напал на нее, обладал недюжиной силой, и все ее удары нисколько не ослабили его железную хватку.
Однако Глориана не собиралась сдаваться. Она решила собраться с силами и возобновить свои попытки вырваться. Схвативший ее громко выругался, и на его голос подошли другие, неслышно отделившись от теней под забором и под деревьями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84