Минерва не сводила с него глаз.
— Это Амелия Кинстер, — изрекла она.
Он с трудом скрыл изумление. Неужели его мысли так легко можно прочесть?
— Именно так. Мы решили…
— Подожди. — Глаза у Минервы стали круглыми. — Она что же, согласилась?
Он слегка смутился.
— Вчера вечером у нас была короткая встреча. — Он предпочел не объяснять, где именно. Пусть мать думает, что они встретились на каком-нибудь балу. — Сегодня днем мы снова встретились и вновь заговорили об этом. Конечно, это все только предположения, но… — Он пытался найти выход, но так и не нашел способа уклониться от разумного объяснения событий. Он вздохнул: — Честно говоря, это она сделала мне предложение.
— Боже мой! — Брови Минервы высоко взлетели. Теперь она была воплощенный вопрос.
— Она рассказала мне все. По многим мелочам она поняла, что мы находимся в затруднительном положении. Она хочет выйти замуж, что разумно и правильно — после замужества Аманды она осталась в одиночестве, и для нее это состояние непривычно, — но не желает искать себе мужа среди тех достойных поклонников, что кружат вокруг нее в надежде на ее внимание.
— Значит, она остановила свой выбор на тебе?
Люк пожал плечами.
— Мы с ней знаем друг друга с детства. Изучив финансовое положение нашей семьи, она решила, что наш брак уладит все проблемы. Она станет моей женой, виконтессой, обретет статус замужней дамы, а наше финансовое состояние поправится.
— И что же ты?
Люк встретился взглядом с темными глазами Минервы. И произнес, помолчав:
— Я согласился.
Мать больше не задавала вопросов — она изучала его лицо, потом кивнула в ответ на какие-то свои мысли и стала пить чай. Прошло несколько минут, и она опять посмотрела ему в глаза.
— Я не ошибусь, если предположу, что ты не сказал ей, что теперь сказочно богат?
Он пожал плечами:
— Это вызовет некоторую неловкость — ты же знаешь, какая она. Она… — Он с трудом удержался, чтобы снова не пожать плечами, но вместо этого взял чашку и глотнул чаю. Люк надеялся, что мать не станет больше расспрашивать его о мотивах его согласия.
Она и не стала, во всяком случае, словами, но долго внимательно разглядывала его. Ее взгляд, темный, проницательный, он ощущал почти физически. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не заерзать в кресле.
Минерва поставила чашку на блюдце.
— Давай посмотрим, правильно ли я поняла. В то время как некоторые мужчины притворяются, что страстно влюблены или по крайней мере испытывают нежные чувства, чтобы скрыть, что они женятся из-за денег, ты пытаешься притвориться, что женишься из-за денег, тогда как…
— Это ведь только на время. — Он встретился с ней взглядом и почувствовал, как сжались у него челюсти. — Я обязательно ей скажу, но предпочитаю сам выбрать для этого подходящий момент. Естественно, все это останется между нами, а что касается общества и всех прочих — пусть думают, что мы женимся по обычным причинам.
Минерва не отрываясь смотрела на него. Прошла минута, и она произнесла, наклонив голову:
— Прекрасно. — В ее голосе прозвучало сочувствие. Она отставила чашку в сторону. В глазах ее светилась любовь к сыну. — Если это то, чего ты хочешь, я обещаю никому ничего не говорить, пока ты сам не объявишь об этом обществу.
Именно за этим обещанием он и пришел сюда. Они оба это понимали.
Он облегченно вздохнул и допил чай. Минерва откинулась на подушки и принялась болтать о всяких пустяках. Наконец Люк встал, собираясь уйти.
— Так не забудь о своем обещании, мама.
Подойдя к двери, он услышал какое-то бормотание и, взявшись за ручку двери, оглянулся.
На лице матери читалась растерянность. Она что-то бурчала себе под нос и при этом хмурилась. Наконец она улыбнулась:
— Обед в шесть.
Он кивнул и, поскольку она больше ничего не сказала, поклонился и вышел.
В тот же вечер, позже, мать и сын вошли в бальный зал Маунтфордов и поздоровались с хозяевами особняка. Люк озирался, стоя рядом с матерью. Зал был полон, как и полагается; но он так и не увидел знакомой головки с подпрыгивающими золотыми локонами.
Позади него Эмили и Энн шепотом обменивались девичьими секретами с лучшей подругой Энн, Фионой Фоллиот. Фиона была дочерью соседа; имение ее отца в Ратлендшире соседствовало с имением Люка. Фиона приехала в Лондон, чтобы провести часть сезона со своим овдовевшим отцом; они остановились в Челси, у сестры генерала Фоллиота. Семья была богатой, но при этом без связей. Минерва предложила вывозить Фиону в свет вместе с дочерьми, чтобы девушка могла побольше увидеть и чтобы ее тоже все увидели.
Люк отнесся к этой идее с одобрением. То, что простодушно-жизнерадостная Фиона держалась рядом с Энн, очень робкой и стеснительной, придавало младшей больше уверенности в себе и до некоторой степени освобождало Эмили, которая была старше на год, от попечения над Энн. Все шло к тому, что Эмили получит предложение от лорда Киркпатрика в конце сезона. Оба еще молоды, но это будет хорошая пара, и обе семьи смотрели на них благосклонно.
Очередь гостей продвигалась, шаркая по паркету. Мать придвинулась к Люку и понизила голос, чтобы ее никто не услышал:
— Мне кажется, обед прошел неплохо. Хороший способ поставить крест на наших прошлых проблемах.
— И похоронить их?
— Вот именно, — ответила Минерва, улыбаясь, и отвела глаза.
Помолчав, Люк произнес:
— Я все равно буду встречаться с Робертом — я не собираюсь пренебрегать своими интересами в этом деле.
Мать улыбнулась и похлопала его по руке.
— Дорогой, если твои интересы действительно лежат в этой области, а не в какой-то другой, тогда я, конечно же, не возражаю.
Смех в ее голосе, незатуманенный свет, который сейчас горел в ее глазах, то, как поднялось у нее настроение в этот день, оправдывали весь его многолетний тяжелый труд. Он вел ее по залу, слыша шелест платьев сестер, идущих за ними следом, и понял, что, несмотря на все испытания в течение многих лет и недавние переживания из-за Эдварда, он все же очень счастливый человек.
А скоро будет еще счастливее. Эта мысль явилась, когда, усадив мать в кресло подле леди Горации Кинстер, тетки Амелии, он наконец-то обнаружил свою будущую невесту. Она кружилась в контрдансе, пока еще не подозревая о его присутствии. Она смеялась в ответ на шутки своего партнера, Джеффри Мелроуза, локоны ее подпрыгивали, и это зрелище показалось Люку очаровательным. Он устремил взгляд на Амелию и стал ждать…
Она оглянулась, увидела его — и пропустила такт. Потом быстро отвела глаза и поймала ритм. Больше в его сторону она не смотрела. Однако к концу танца она неожиданно оказалась рядом с его сестрами. Никого это не могло удивить, поскольку в течение всего сезона она и ее сестра Аманда всячески старались ввести в общество Эмили и Энн — это был самоотверженный поступок, за который он был весьма благодарен сестрам-близнецам, но вовсе не собирался высказывать им эту свою благодарность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99