Последние пять лет она твердила ему об этом денно и нощно, но на этот раз зашла слишком далеко. Теперь она заявляет, что сама лично нашла ему невесту! Наверняка это какая-нибудь изнеженная дамочка, с непомерной родословной, которая понятия о жизни черпает из журналов Евгенического Общества и падает в обморок при виде собственных лодыжек.
Питер Сент-Джеймс всеми силами противился попыткам матери стреножить и приручить его. Ему совсем не хотелось стать одним из тех угрюмых бедолаг, которые подпирают стены на балах, в то время как их жены резвятся и танцуют. Он не хотел быть матримониальным мерином общества и носить мрачную униформу высшего света. Питер достаточно насмотрелся на женатых мужчин, которые только то и делают, что считают выпивку, жалуются на ломоту в костях и разгоняют скуку партией в бридж.
А графиня? Что ж, истинная подоплека дела ему ясна. Беатрис Сэндборн только прикрывается желанием иметь внуков, а на самом деле жаждет принести его на алтарь супружества лишь потому, что для нее невыносима мысль о том, что ее сын наслаждается жизнью, тогда как она мучается и страдает. Деньги? Пусть подавится своими проклятыми деньгами, он в них не нуждается. На эту удочку ловят простаков, а чтобы заарканить Питера Сент-Джеймса, требуется кое-что покрепче. Он не собирается подчиняться чужой воле! А долг, династия, титул — все это только слова. А слова, которые так легко слетают с языка, теряют смысл.
Питер скрестил руки на груди и рассеянно подумал, что если уж он обязательно должен стать племенным жеребцом общества, то это не поздно сделать и в шестьдесят лет. А что? Самый подходящий возраст, тем более что никаких других склонностей у него тогда уже не останется.
Немного успокоившись, граф Сэндборн откинулся на спинку сиденья. Склонность… Странно, это слово почему-то кажется ему очень знакомым. Где и когда он его слышал? Ах, да, малютка Габриэлла! Это ведь она утверждала, что не чувствует ни малейшей склонности к романтике. Подумав о Габриэлла, Питер заметно повеселел. Завтра в три он увидит ее снова. А пока — ожидание…
Когда карета остановилась у клуба, Питер легко спрыгнул с подножки и направился к входу. Уже прикоснувшись к дверной ручке, он поймал себя на том, что тихонько напевает. Слова, которые помимо его воли вырывались из горла, привели Питера в ужас. Он напевал:
…А весила крошка всего ничего —
Четыреста фунтов всего!
Глава 7
Все утро следующего дня Питер Сент-Джеймс посвятил обходу цветочных магазинов. Объясняя почтительным продавцам, какой букет ему нужен, он очень скоро понял, что и сам плохо представляет себе, из каких цветов этот букет должен состоять. И в самом деле, на кого он хочет произвести впечатление? На девушку, которая совсем не впечатлительна, или на ее мать, которая ценит щедрость и обожает большие пахучие цветы? В конце концов Питеру удалось совместить и то и другое, и ровно в три часа он уже стоял на пороге особняка Леко.
Неизменный Гюнтер впустил его в холл и оставил одного. Питер положил свой букет на низенький столик и отошел от него подальше. От множества ароматов у него уже кружилась голова. Охапка цветов была столь же разномастна, как и театральная публика в конце сезона. Тут было все: самовлюбленные нарциссы и гордые тюльпаны, тепличные розы и садовые ромашки, орхидеи, калы и еще невесть что. Ни один японец не смог бы разобраться в этой икебане.
Услышав шаги Розалинды, Питер быстро схватил букет и двинулся ей навстречу. Одобрительно посмотрев на цветы, властная матрона поприветствовала его и скрылась за дверями гостиной. Вскоре явился Гюнтер и пригласил графа подняться на второй этаж. Взбегая по лестнице, Питер чувствовал себя вполне уверенно. Подумать только, Розалинда взглянула на него благосклонно! Это, пожалуй, случилось впервые за все время их знакомства. Предвкушая, как засветятся глаза Габриэллы, когда он сообщит ей эту радостную весть, Питер нетерпеливо постучал в дверь будуара.
— О-о, ваша светлось, какая прелесть! — воскликнула Габриэлла, едва он шагнул в комнату. — Они восхитительны! И как мило с вашей стороны было принести мне такой роскошный букет.
Однако восторги Габриэллы оказались крайне недолговечны. Как только дверь захлопнулась, она бесцеремонно швырнула букет на стол и припала к замочной скважине.
— Думаю, я неплохо справилась со своей ролью. А? Как вы считаете?
Питер промямлил что-то невразумительное. Не то чтобы его беспокоила судьба букета, но все же можно было бы обойтись и поделикатнее с цветами, которые он искал целое утро.
Габриэлла, наконец, оторвалась от двери и спросила:
— Она видела вас?
— Да.
— С цветами?
— Разумеется.
— Отлично! — девушка хлопнула в ладоши и подошла к нему ближе. — Сегодня спектакля не будет, — огорченно сказала она; — Вчера, после того как вы ушли, Розалинда мне тако-о-ое устроила.
— Могу себе представить, — в этот момент Питер вспомнил стычку с собственной матерью и помрачнел.
— Так что отныне нам придется довольствоваться традиционными формами, — заключила Габриэлла и хихикнула. — Кстати, теперь Розалинда считает, что у вас весьма эксцентричный музыкальный вкус.
Питер тихо застонал. Упрямая девчонка свалила-таки собственные проказы на него. Конечно, Розалинда теперь считает, что у него эксцентричный вкус. А что же ей еще остается думать, после того как он у нее в доме во все горло распевал похабные песенки?
Вежливый стук в дверь прервал веселье Габриэллы и страдания Питера. На пороге возник Гюнтер. В одной руке он держал хрустальную вазу, наполненную водой, а в другой ножницы.
— Миссис Леко предположила, что вам эти вещи могут понадобиться, — сообщил он и вручил вазу Габриэлле с такой торжественностью, будто это была, как минимум, чаша Грааля.
Девушка сама выхватила у него из рук ножницы и быстро захлопнула дверь. Принесенные Гюнтером предметы присоединились к букету, который Габриэлла даже не подумала поставить в вазу.
— Итак, ваша светлость, — сказала она, поворачиваясь к Питеру. — Чем мы займемся сегодня?
Питер тоскливо посмотрел на столик, где в живописном беспорядке расположились букет, ваза и ножницы, и предположил:
— Может быть, ты для начала поставишь цветы в воду? — он вздернул подбородок, раздраженный таким отношением к своему подарку. — Я старался, чтобы букет выглядел как можно романтичнее, но ты, кажется, этого вовсе не замечаешь.
— О-о-о, — многострадально простонала Габриэлла, взяла цветы и небрежно сунула их в вазу прямо с оберткой. Затем она выдвинула ящик стола и достала оттуда шахматную доску.
— Как насчет партии?
— Но букет! — Питер был возмущен до глубины души. — Ты что же, оставишь его… вот так?
— Да, — невозмутимо ответила Габриэлла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Питер Сент-Джеймс всеми силами противился попыткам матери стреножить и приручить его. Ему совсем не хотелось стать одним из тех угрюмых бедолаг, которые подпирают стены на балах, в то время как их жены резвятся и танцуют. Он не хотел быть матримониальным мерином общества и носить мрачную униформу высшего света. Питер достаточно насмотрелся на женатых мужчин, которые только то и делают, что считают выпивку, жалуются на ломоту в костях и разгоняют скуку партией в бридж.
А графиня? Что ж, истинная подоплека дела ему ясна. Беатрис Сэндборн только прикрывается желанием иметь внуков, а на самом деле жаждет принести его на алтарь супружества лишь потому, что для нее невыносима мысль о том, что ее сын наслаждается жизнью, тогда как она мучается и страдает. Деньги? Пусть подавится своими проклятыми деньгами, он в них не нуждается. На эту удочку ловят простаков, а чтобы заарканить Питера Сент-Джеймса, требуется кое-что покрепче. Он не собирается подчиняться чужой воле! А долг, династия, титул — все это только слова. А слова, которые так легко слетают с языка, теряют смысл.
Питер скрестил руки на груди и рассеянно подумал, что если уж он обязательно должен стать племенным жеребцом общества, то это не поздно сделать и в шестьдесят лет. А что? Самый подходящий возраст, тем более что никаких других склонностей у него тогда уже не останется.
Немного успокоившись, граф Сэндборн откинулся на спинку сиденья. Склонность… Странно, это слово почему-то кажется ему очень знакомым. Где и когда он его слышал? Ах, да, малютка Габриэлла! Это ведь она утверждала, что не чувствует ни малейшей склонности к романтике. Подумав о Габриэлла, Питер заметно повеселел. Завтра в три он увидит ее снова. А пока — ожидание…
Когда карета остановилась у клуба, Питер легко спрыгнул с подножки и направился к входу. Уже прикоснувшись к дверной ручке, он поймал себя на том, что тихонько напевает. Слова, которые помимо его воли вырывались из горла, привели Питера в ужас. Он напевал:
…А весила крошка всего ничего —
Четыреста фунтов всего!
Глава 7
Все утро следующего дня Питер Сент-Джеймс посвятил обходу цветочных магазинов. Объясняя почтительным продавцам, какой букет ему нужен, он очень скоро понял, что и сам плохо представляет себе, из каких цветов этот букет должен состоять. И в самом деле, на кого он хочет произвести впечатление? На девушку, которая совсем не впечатлительна, или на ее мать, которая ценит щедрость и обожает большие пахучие цветы? В конце концов Питеру удалось совместить и то и другое, и ровно в три часа он уже стоял на пороге особняка Леко.
Неизменный Гюнтер впустил его в холл и оставил одного. Питер положил свой букет на низенький столик и отошел от него подальше. От множества ароматов у него уже кружилась голова. Охапка цветов была столь же разномастна, как и театральная публика в конце сезона. Тут было все: самовлюбленные нарциссы и гордые тюльпаны, тепличные розы и садовые ромашки, орхидеи, калы и еще невесть что. Ни один японец не смог бы разобраться в этой икебане.
Услышав шаги Розалинды, Питер быстро схватил букет и двинулся ей навстречу. Одобрительно посмотрев на цветы, властная матрона поприветствовала его и скрылась за дверями гостиной. Вскоре явился Гюнтер и пригласил графа подняться на второй этаж. Взбегая по лестнице, Питер чувствовал себя вполне уверенно. Подумать только, Розалинда взглянула на него благосклонно! Это, пожалуй, случилось впервые за все время их знакомства. Предвкушая, как засветятся глаза Габриэллы, когда он сообщит ей эту радостную весть, Питер нетерпеливо постучал в дверь будуара.
— О-о, ваша светлось, какая прелесть! — воскликнула Габриэлла, едва он шагнул в комнату. — Они восхитительны! И как мило с вашей стороны было принести мне такой роскошный букет.
Однако восторги Габриэллы оказались крайне недолговечны. Как только дверь захлопнулась, она бесцеремонно швырнула букет на стол и припала к замочной скважине.
— Думаю, я неплохо справилась со своей ролью. А? Как вы считаете?
Питер промямлил что-то невразумительное. Не то чтобы его беспокоила судьба букета, но все же можно было бы обойтись и поделикатнее с цветами, которые он искал целое утро.
Габриэлла, наконец, оторвалась от двери и спросила:
— Она видела вас?
— Да.
— С цветами?
— Разумеется.
— Отлично! — девушка хлопнула в ладоши и подошла к нему ближе. — Сегодня спектакля не будет, — огорченно сказала она; — Вчера, после того как вы ушли, Розалинда мне тако-о-ое устроила.
— Могу себе представить, — в этот момент Питер вспомнил стычку с собственной матерью и помрачнел.
— Так что отныне нам придется довольствоваться традиционными формами, — заключила Габриэлла и хихикнула. — Кстати, теперь Розалинда считает, что у вас весьма эксцентричный музыкальный вкус.
Питер тихо застонал. Упрямая девчонка свалила-таки собственные проказы на него. Конечно, Розалинда теперь считает, что у него эксцентричный вкус. А что же ей еще остается думать, после того как он у нее в доме во все горло распевал похабные песенки?
Вежливый стук в дверь прервал веселье Габриэллы и страдания Питера. На пороге возник Гюнтер. В одной руке он держал хрустальную вазу, наполненную водой, а в другой ножницы.
— Миссис Леко предположила, что вам эти вещи могут понадобиться, — сообщил он и вручил вазу Габриэлле с такой торжественностью, будто это была, как минимум, чаша Грааля.
Девушка сама выхватила у него из рук ножницы и быстро захлопнула дверь. Принесенные Гюнтером предметы присоединились к букету, который Габриэлла даже не подумала поставить в вазу.
— Итак, ваша светлость, — сказала она, поворачиваясь к Питеру. — Чем мы займемся сегодня?
Питер тоскливо посмотрел на столик, где в живописном беспорядке расположились букет, ваза и ножницы, и предположил:
— Может быть, ты для начала поставишь цветы в воду? — он вздернул подбородок, раздраженный таким отношением к своему подарку. — Я старался, чтобы букет выглядел как можно романтичнее, но ты, кажется, этого вовсе не замечаешь.
— О-о-о, — многострадально простонала Габриэлла, взяла цветы и небрежно сунула их в вазу прямо с оберткой. Затем она выдвинула ящик стола и достала оттуда шахматную доску.
— Как насчет партии?
— Но букет! — Питер был возмущен до глубины души. — Ты что же, оставишь его… вот так?
— Да, — невозмутимо ответила Габриэлла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96