И в кого бы вы думали? В графа!
Гюнтер, который в душе полностью разделял. Недоумение хозяйки, с обычной невозмутимостью подошел к бару и налил дамам бренди. Розалинда залпом проглотила свою порцию и, беспомощно глядя то на подругу, то на дворецкого, пробормотала:
— Не могу в это поверить. Просто какое-то стихийное бедствие… Ну почему из всех богатых титулованных мужчин Англии мою дочь должен был спасти именно тот, чья репутация заставит краснеть от стыда даже сутенера публичного дома? Бог мой, Сэндборн! Да это же полнейшая безнравственность и порочность.
— Этот точно не сможет содержать любовницу должным образом, — вставила Клементина. — И подряд очным джентльменом его трудно назвать, — задумчиво проговорила она, становясь рядом с подругой — и похлопывая ее по руке. — Таскается по борделям, волочится за женами друзей, а еще я слышала …
— Он дает повод для сплетен чаще, чем принц Уэльский, — перебила Розалинда. — Я удивляюсь, что Сэндборна до сих пор не укокошил на дуэли чей-нибудь рогатый муж, — Розалинда неподвижно смотрела в одну точку, пытаясь представить, что ждет ее впереди, и, не увидев ничего, кроме неприятностей, в изнеможении закрыла лицо руками. — Я так хотела, чтобы Габриэлла полюбила щедрого, галантного джентльмена. Я хотела, чтобы она полюбила мужчину, который неторопливо и осторожно познакомил бы ее с радостями любви, который осыпал бы мою дочь подарками и заботился о ее благополучии так же, как о своем… и вот что получила, — Розалинда подняла заплаканное лицо. — Моя маленькая Габриэлла и… граф Сэндборн.
Слезы градом покатились из ее глаз, и Розалинда лихорадочно принялась ощупывать корсет в поисках носового платка. Гюнтер предложил ей свой, и она уткнулась в маленький кусочек батиста, продолжая оплакивать свои несбывшиеся надежды.
Когда она снова заговорила, в ее голосе слышалось сдавленное скрежетание:
— Моя малютка влюблена в свинью. Однако худшее было еще впереди. Секунду спустя Розалинда вспомнила, что сказала Габриэлла, и громко застонала.
— И завтра эта свинья придет к нам на чай.
А в это время новоиспеченный возлюбленный Габриэллы сидел в своем личном номере в Le Ciel, потягивая бренди и смотрел на огонь, весело потрескивающий в камине. Сегодня ему предстояло еще одно свидание, ради которого он собственно и занял комнату «На небесах», но время тянулось ужасно медленно, и граф погрузился в воспоминания о предыдущем рандеву.
Первоначально Питер собирался перехватить ночную гостью Гладстона, расспросить ее, а затем уже доложить добытые сведения своему политическому посреднику. Однако случай свел его с восхитительной, но очень упрямой Габриэллой, которая нарушила этот тщательно продуманный план. Что ж, может быть, оно и к лучшему. От этой своенравной девчонки, пожалуй, будет больше пользы, чем от обычной проститутки. К тому же она чудо как хороша, а это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Если графу Сэндборну выпадала возможность провести ночь в обществе хорошенькой молодой женщины, он от нее никогда не отказывался.
Начнись вечер так, как он спланировал, они сейчас возлежали бы на диване, тесно прижавшись друг к другу, пили шампанское и вели неторопливую беседу. Горячими поцелуями он растопил бы настороженность Габриэллы и уговорил бы ее выдать Гладстона. Минут за двадцать до встречи с более важными персонами с сантиментами было бы покончено, а красотка с почестями отправлена домой. Но все пошло наперекосяк, и теперь Питер сидел и недоумевал, как же он позволил событиям выйти из-под контроля?
Ответ на этот вопрос лежал на поверхности, но граф Сэндборн не видел его, потому что ожидал встретить шлюху, но Габриэлла была непорочна. Он ожидал, что ночная гостья поведает ему дешевую историю о домогательствах старого Уильяма, но услышал лишь рассказ о какао и шоколадных пирожных. Он надеялся соблазнить ее, но вместо этого она втянула его в какую-то нелепую сделку.
У Питера Сент-Джеймса было такое чувство, что под внешностью Габриэллы, если это конечно ее настоящее имя, скрывается нечто большее, чем видно глазу. Граф даже не знал, сердиться ему на себя или смеяться из-за того, что дал согласие на этот безумный заговор. Он обещал притвориться ее любовником! Уму непостижимо… Питер закрыл глаза и подумал, не имеет ли все это отношение к тому, что недавно он отметил свое тридцатилетие? Ибо говорят, что когда мужчине исполняется тридцать…
Послышался тихий стук в дверь.
— Войдите, — крикнул граф, не двигаясь с места.
В комнату скользнул мужчина в темном плаще и секунду постоял в тени, разглядывая кабинет и его единственного обитателя. Удовлетворившись увиденным, посетитель снял шляпу и прошел вперед.
— Вы рано, Тоттенхэм — заметил Питер, поворачиваясь к нему.
— Раут закончил раньше, чем я полагая, — ответил мужчина.
— Какое совпадение, — Питер сдавленно рассмеялся. Со мной сегодня произошла та же история.
Его слова заставили полковника Тоттенхэма, члена парламента от консервативной партии, остановиться. Он верно оценил настроение Питера, подошел к столу и налил себе бренди.
— Следовательно, вы не добыли информацию, на которую мы рассчитывали. Я вас правильно понял?
— Совершенно правильно, мой друг. Старик совершил очередную ночную вылазку, и я своими глаза видел, как он подобрал девчонку на улице. Был жуткий ливень, поэтому он повез милашку прямиком в свою официальную резиденцию, где продержал ее примерно полчаса. Я поймал красотку, когда она уходила, и допросил. Ничего.
— Что значит «ничего»? — полковник дернулся, как от укуса змеи. — Проклятье! Мы наблюдаем; мы ждем, когда же старый пень сделает наконец-то хоть неверный шаг, и тут вдруг вы заявляете, что ничего не добились, — Тоттенхэм оперся рукой на каминную полку и пристально посмотрел на графа. От его глаз не укрылись ни высокомерно небрежная поза Сэндборна, ни напряжение, которое Питер тщательно скрывал. — Вы уверены, что гостья Гладстона ничего не знает?
— Абсолютно, — спокойно ответил Питер. — Я испробовал все виды убеждения, но тщетно. Девчонка твердила только одно: старик угостил ее какао с пирожными, прочитал лекцию о нравственном образе жизни, а затем она воспользовалась моментом и улизнула.
— Пирожные и какао? Вот дьявольщина! — Тоттенхэм развернулся и сделал большой глоток бренди, силясь обуздать свое нетерпение. — Нам известна ахиллесова пята старика, и все равно мы не можем поймать его на месте преступления. — Он бросил на Питера многозначительный взгляд. — Вам, конечно, известно, что некоторые лица будут очень недовольны подобным развитием событий.
Граф Сэндборн кивнул. Он знал, что некий аноним, тот, который послал Тоттенхэма завербовать его на это задание, очень хочет увидеть, как могущественный и самодовольный Уильям Гладстон вылетит из кабинета министров раз и навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Гюнтер, который в душе полностью разделял. Недоумение хозяйки, с обычной невозмутимостью подошел к бару и налил дамам бренди. Розалинда залпом проглотила свою порцию и, беспомощно глядя то на подругу, то на дворецкого, пробормотала:
— Не могу в это поверить. Просто какое-то стихийное бедствие… Ну почему из всех богатых титулованных мужчин Англии мою дочь должен был спасти именно тот, чья репутация заставит краснеть от стыда даже сутенера публичного дома? Бог мой, Сэндборн! Да это же полнейшая безнравственность и порочность.
— Этот точно не сможет содержать любовницу должным образом, — вставила Клементина. — И подряд очным джентльменом его трудно назвать, — задумчиво проговорила она, становясь рядом с подругой — и похлопывая ее по руке. — Таскается по борделям, волочится за женами друзей, а еще я слышала …
— Он дает повод для сплетен чаще, чем принц Уэльский, — перебила Розалинда. — Я удивляюсь, что Сэндборна до сих пор не укокошил на дуэли чей-нибудь рогатый муж, — Розалинда неподвижно смотрела в одну точку, пытаясь представить, что ждет ее впереди, и, не увидев ничего, кроме неприятностей, в изнеможении закрыла лицо руками. — Я так хотела, чтобы Габриэлла полюбила щедрого, галантного джентльмена. Я хотела, чтобы она полюбила мужчину, который неторопливо и осторожно познакомил бы ее с радостями любви, который осыпал бы мою дочь подарками и заботился о ее благополучии так же, как о своем… и вот что получила, — Розалинда подняла заплаканное лицо. — Моя маленькая Габриэлла и… граф Сэндборн.
Слезы градом покатились из ее глаз, и Розалинда лихорадочно принялась ощупывать корсет в поисках носового платка. Гюнтер предложил ей свой, и она уткнулась в маленький кусочек батиста, продолжая оплакивать свои несбывшиеся надежды.
Когда она снова заговорила, в ее голосе слышалось сдавленное скрежетание:
— Моя малютка влюблена в свинью. Однако худшее было еще впереди. Секунду спустя Розалинда вспомнила, что сказала Габриэлла, и громко застонала.
— И завтра эта свинья придет к нам на чай.
А в это время новоиспеченный возлюбленный Габриэллы сидел в своем личном номере в Le Ciel, потягивая бренди и смотрел на огонь, весело потрескивающий в камине. Сегодня ему предстояло еще одно свидание, ради которого он собственно и занял комнату «На небесах», но время тянулось ужасно медленно, и граф погрузился в воспоминания о предыдущем рандеву.
Первоначально Питер собирался перехватить ночную гостью Гладстона, расспросить ее, а затем уже доложить добытые сведения своему политическому посреднику. Однако случай свел его с восхитительной, но очень упрямой Габриэллой, которая нарушила этот тщательно продуманный план. Что ж, может быть, оно и к лучшему. От этой своенравной девчонки, пожалуй, будет больше пользы, чем от обычной проститутки. К тому же она чудо как хороша, а это тоже нельзя сбрасывать со счетов. Если графу Сэндборну выпадала возможность провести ночь в обществе хорошенькой молодой женщины, он от нее никогда не отказывался.
Начнись вечер так, как он спланировал, они сейчас возлежали бы на диване, тесно прижавшись друг к другу, пили шампанское и вели неторопливую беседу. Горячими поцелуями он растопил бы настороженность Габриэллы и уговорил бы ее выдать Гладстона. Минут за двадцать до встречи с более важными персонами с сантиментами было бы покончено, а красотка с почестями отправлена домой. Но все пошло наперекосяк, и теперь Питер сидел и недоумевал, как же он позволил событиям выйти из-под контроля?
Ответ на этот вопрос лежал на поверхности, но граф Сэндборн не видел его, потому что ожидал встретить шлюху, но Габриэлла была непорочна. Он ожидал, что ночная гостья поведает ему дешевую историю о домогательствах старого Уильяма, но услышал лишь рассказ о какао и шоколадных пирожных. Он надеялся соблазнить ее, но вместо этого она втянула его в какую-то нелепую сделку.
У Питера Сент-Джеймса было такое чувство, что под внешностью Габриэллы, если это конечно ее настоящее имя, скрывается нечто большее, чем видно глазу. Граф даже не знал, сердиться ему на себя или смеяться из-за того, что дал согласие на этот безумный заговор. Он обещал притвориться ее любовником! Уму непостижимо… Питер закрыл глаза и подумал, не имеет ли все это отношение к тому, что недавно он отметил свое тридцатилетие? Ибо говорят, что когда мужчине исполняется тридцать…
Послышался тихий стук в дверь.
— Войдите, — крикнул граф, не двигаясь с места.
В комнату скользнул мужчина в темном плаще и секунду постоял в тени, разглядывая кабинет и его единственного обитателя. Удовлетворившись увиденным, посетитель снял шляпу и прошел вперед.
— Вы рано, Тоттенхэм — заметил Питер, поворачиваясь к нему.
— Раут закончил раньше, чем я полагая, — ответил мужчина.
— Какое совпадение, — Питер сдавленно рассмеялся. Со мной сегодня произошла та же история.
Его слова заставили полковника Тоттенхэма, члена парламента от консервативной партии, остановиться. Он верно оценил настроение Питера, подошел к столу и налил себе бренди.
— Следовательно, вы не добыли информацию, на которую мы рассчитывали. Я вас правильно понял?
— Совершенно правильно, мой друг. Старик совершил очередную ночную вылазку, и я своими глаза видел, как он подобрал девчонку на улице. Был жуткий ливень, поэтому он повез милашку прямиком в свою официальную резиденцию, где продержал ее примерно полчаса. Я поймал красотку, когда она уходила, и допросил. Ничего.
— Что значит «ничего»? — полковник дернулся, как от укуса змеи. — Проклятье! Мы наблюдаем; мы ждем, когда же старый пень сделает наконец-то хоть неверный шаг, и тут вдруг вы заявляете, что ничего не добились, — Тоттенхэм оперся рукой на каминную полку и пристально посмотрел на графа. От его глаз не укрылись ни высокомерно небрежная поза Сэндборна, ни напряжение, которое Питер тщательно скрывал. — Вы уверены, что гостья Гладстона ничего не знает?
— Абсолютно, — спокойно ответил Питер. — Я испробовал все виды убеждения, но тщетно. Девчонка твердила только одно: старик угостил ее какао с пирожными, прочитал лекцию о нравственном образе жизни, а затем она воспользовалась моментом и улизнула.
— Пирожные и какао? Вот дьявольщина! — Тоттенхэм развернулся и сделал большой глоток бренди, силясь обуздать свое нетерпение. — Нам известна ахиллесова пята старика, и все равно мы не можем поймать его на месте преступления. — Он бросил на Питера многозначительный взгляд. — Вам, конечно, известно, что некоторые лица будут очень недовольны подобным развитием событий.
Граф Сэндборн кивнул. Он знал, что некий аноним, тот, который послал Тоттенхэма завербовать его на это задание, очень хочет увидеть, как могущественный и самодовольный Уильям Гладстон вылетит из кабинета министров раз и навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96