Она приняла их за разбойников с большой дороги, хотя они и не погибли. По крайней мере я так думаю.
Фон Меклен разразился довольным смехом, а Гизела фыркнула и съязвила:
– Великий фон Леве выбит из седла цыганкой.
Всадник покачал головой и с трудом сглотнул.
– Нет, мадам, она не цыганка. Она выглядела вполне представительной дамой. Волосы черные как ночь, а глаза необыкновенно синие, я смог рассмотреть их цвет из-за кустов. И я никогда не слышал, чтобы цыганка так пела. Красиво, как птичка весенним утром.
Фон Меклен замер.
– Эта женщина пела?
Всадник кивнул.
– А как насчет роста? Она высокая?
– О да, милорд, высокая.
– Интересно…
– В чем дело? – нахмурившись, спросила Гизела, ей совсем не понравилась озабоченность фон Меклена.
– Его описание очень напоминает мою сестру.
– Твою сестру ? Но ты же сказал, что она умерла!
– Может, меня ввели в заблуждение.
– Не умерла? Как такое возможно?
– Как, Гизела? Жизнь моей сестры Катарины и моя пересекались не раз. Она в состоянии внушать такой же страх, как и фон Леве. И так же упорно сопротивляется смерти. – Фон Меклен улыбнулся и развел руками. – В конце концов, она же моя родственница.
– Катарина! – окликнул ее полковник, но она, не обращая внимания, выбежала из дома. Фон Меклен! Ее первым побуждением было укрыться в саду, но там Изабо помогала Францу собирать последние зимние овощи.
– Катарина!
Ей нужно добраться до сигнальной башни. Никакой тревоги не было, но она должна сама удостовериться, посмотрев с высоты холма, что долина Карабас в безопасности и никто сюда не вторгся. Фон Меклен! Ей необходимо убедиться, что он не угрожает им.
Ее ноги, обутые в комнатные туфли, шуршали по опавшей листве, когда она пробегала по фруктовому саду, где половина деревьев была срублена, так что повсюду торчали пни. Поместье Леве приютилось у крутых холмов, образующих восточную границу долины Карабас. Ближайший склон холма поднимался в виде террас, узкая грязная тропа вела от одного уступа к другому.
Она была очень осторожна и старалась, чтобы он ее не заметил. Добежав до первого уступа, она, подобрав юбки, перепрыгнула через невысокую каменную стену. За спиной послышался шорох листьев, но она не остановилась, чтобы прислушаться. По тропе было тяжело передвигаться – из-под земли выступали предательские корни, готовые в любой момент поймать, словно в капкан, неосторожно поставленную ногу. Привыкшая к причудам поместья Леве, она с легкостью избежала ловушек, расставленных природой. Созданные человеком ловушки были значительно опаснее.
Например те, что возводил фон Меклен. Катарина споткнулась, но удержалась на ногах и снова побежала вверх по холму. Не думать о прошлом. Только не думать о прошлом. Черт бы побрал ублюдка! «Нет, – напомнила она себе, – нет, ублюдок – это я, как поторопился напомнить мне полковник». Куст ежевики уцепился за юбку, и она, освобождая ее, выругалась, когда услышала, как протестующе рвется тонкая шерсть.
О справедливости, царящей в этом мире, красноречиво говорит тот факт, что один из немногих людей во всем Таузенде, по-настоящему заслуживающий имя ублюдка, является единственным законным сыном герцога Таузенда. И ее братом. Наполовину братом! Боже упаси претендовать на то, чтобы разделить с ним больше крови, чем…
Она отбросила эту мысль. Упрекать судьбу – признак слабости. Она немного замедлила бег, дыхание стало прерывистым. Гребень холма словно манил ее, полуразрушенные зубчатые стены сигнальной башни, казалось, воинственно вонзались в солнце над головой. Ей необходимо быть сильной. Необходимо ради Изабо. Она зацепилась ногой за корень, потеряла равновесие, попыталась удержаться, но, вскрикнув, упала на колени. Чьи-то руки подхватили ее под мышки и подняли с земли. Она покачнулась, когда Александр поставил ее на ноги. И почувствовала, как по ее спине расходится жар, излучаемый его телом, хотя к ней прикасались только его руки.
– Спасибо, – с трудом выдавила она, с жадностью глотая воздух, – но я должна поговорить с караульным на башне.
Она вырвалась из его рук и, спотыкаясь, преодолела остаток пути до полуразрушенной груды камней.
– Деринтц! – окликнула она, вглядываясь в каменную стену. – Деринтц, ты там?
Над башней появился человек.
– Мадам фон Леве, – удивленно сказал караульный, с его вспотевшего перепачканного лица на нее пристально смотрели широко открытые глаза. Каменная пыль глубоко въелась в морщины, делая его старым и одновременно человеком без возраста. – А я как раз уложил еще несколько камней на место…
– Да, да, спасибо, – перебила она. – Деринтц, было ли какое-нибудь движение за последние несколько дней? Вообще что-нибудь?
Караульный покачал головой.
– Нет, мэм, не было с тех пор, как эти разбой… ох, прошу прощения, милорд, эти офицеры три дня назад… – Он потянул себя за чуб в знак уважения к Александру.
– Ты уверен? – настойчиво спросила она. – Совсем ничего? Это жизненно…
Александр встал рядом с ней и попытался обхватить ее за плечи.
– Катарина, что ты надеешься услышать? Что он видел флаги императорского полка?
– Я бы приветствовала их! – сказала она, вырываясь из его рук. – По крайней мере, императорский полк не подпустил бы фон Меклена.
Она подобрала юбки и направилась к пролому в стене, служившему входом на внутреннюю лестницу. Неустойчивая деревянная спираль, извиваясь вокруг внутренней стены башни, вела к лишенной крыши вершине.
– Деринтц, спускайся, – крикнула она караульному. – Пожалуйста, спустись, я должна сама посмотреть.
– Вам не следует сюда подниматься, мэм. Вы женщина.
Александр тоже нырнул в пролом и сразу же остановился у входа.
– Деринтц, у тебя есть еще какая-нибудь другая работа?
– О да, милорд. У меня истощился запас дров. Займет добрый час, чтобы немного набрать их.
– Тогда займись этим, – сказал полковник, коротко кивнув ему и отпуская.
Караульный сбежал по ступеням, единственная бесцеремонная команда Александра ему явно пришлась больше по душе, чем все ее просьбы.
– Ненавижу это.
Она стала карабкаться по ступеням, придерживаясь за стену.
Он усмехнулся, взбираясь вслед за ней.
– Ты не понимаешь мужчин.
Она бросила на него через плечо сердитый взгляд.
– Я сказала, что ненавижу, но это не означает, что я не понимаю.
Его темные, как уголь, глаза всматривались в нее до тех пор, пока она не отвернулась и не стала снова поспешно подниматься вверх. Неловкость, вызванная его молчанием, заставила ее добавить:
– Я понимаю мужчин даже слишком хорошо.
– Включая даже графа Балтазара фон Меклена.
Она похолодела при упоминании имени ее брата.
– Каким образам ты связан с этой скотиной? Скажи мне!
– Планы фон Меклена с каждым годом становятся все грандиознее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Фон Меклен разразился довольным смехом, а Гизела фыркнула и съязвила:
– Великий фон Леве выбит из седла цыганкой.
Всадник покачал головой и с трудом сглотнул.
– Нет, мадам, она не цыганка. Она выглядела вполне представительной дамой. Волосы черные как ночь, а глаза необыкновенно синие, я смог рассмотреть их цвет из-за кустов. И я никогда не слышал, чтобы цыганка так пела. Красиво, как птичка весенним утром.
Фон Меклен замер.
– Эта женщина пела?
Всадник кивнул.
– А как насчет роста? Она высокая?
– О да, милорд, высокая.
– Интересно…
– В чем дело? – нахмурившись, спросила Гизела, ей совсем не понравилась озабоченность фон Меклена.
– Его описание очень напоминает мою сестру.
– Твою сестру ? Но ты же сказал, что она умерла!
– Может, меня ввели в заблуждение.
– Не умерла? Как такое возможно?
– Как, Гизела? Жизнь моей сестры Катарины и моя пересекались не раз. Она в состоянии внушать такой же страх, как и фон Леве. И так же упорно сопротивляется смерти. – Фон Меклен улыбнулся и развел руками. – В конце концов, она же моя родственница.
– Катарина! – окликнул ее полковник, но она, не обращая внимания, выбежала из дома. Фон Меклен! Ее первым побуждением было укрыться в саду, но там Изабо помогала Францу собирать последние зимние овощи.
– Катарина!
Ей нужно добраться до сигнальной башни. Никакой тревоги не было, но она должна сама удостовериться, посмотрев с высоты холма, что долина Карабас в безопасности и никто сюда не вторгся. Фон Меклен! Ей необходимо убедиться, что он не угрожает им.
Ее ноги, обутые в комнатные туфли, шуршали по опавшей листве, когда она пробегала по фруктовому саду, где половина деревьев была срублена, так что повсюду торчали пни. Поместье Леве приютилось у крутых холмов, образующих восточную границу долины Карабас. Ближайший склон холма поднимался в виде террас, узкая грязная тропа вела от одного уступа к другому.
Она была очень осторожна и старалась, чтобы он ее не заметил. Добежав до первого уступа, она, подобрав юбки, перепрыгнула через невысокую каменную стену. За спиной послышался шорох листьев, но она не остановилась, чтобы прислушаться. По тропе было тяжело передвигаться – из-под земли выступали предательские корни, готовые в любой момент поймать, словно в капкан, неосторожно поставленную ногу. Привыкшая к причудам поместья Леве, она с легкостью избежала ловушек, расставленных природой. Созданные человеком ловушки были значительно опаснее.
Например те, что возводил фон Меклен. Катарина споткнулась, но удержалась на ногах и снова побежала вверх по холму. Не думать о прошлом. Только не думать о прошлом. Черт бы побрал ублюдка! «Нет, – напомнила она себе, – нет, ублюдок – это я, как поторопился напомнить мне полковник». Куст ежевики уцепился за юбку, и она, освобождая ее, выругалась, когда услышала, как протестующе рвется тонкая шерсть.
О справедливости, царящей в этом мире, красноречиво говорит тот факт, что один из немногих людей во всем Таузенде, по-настоящему заслуживающий имя ублюдка, является единственным законным сыном герцога Таузенда. И ее братом. Наполовину братом! Боже упаси претендовать на то, чтобы разделить с ним больше крови, чем…
Она отбросила эту мысль. Упрекать судьбу – признак слабости. Она немного замедлила бег, дыхание стало прерывистым. Гребень холма словно манил ее, полуразрушенные зубчатые стены сигнальной башни, казалось, воинственно вонзались в солнце над головой. Ей необходимо быть сильной. Необходимо ради Изабо. Она зацепилась ногой за корень, потеряла равновесие, попыталась удержаться, но, вскрикнув, упала на колени. Чьи-то руки подхватили ее под мышки и подняли с земли. Она покачнулась, когда Александр поставил ее на ноги. И почувствовала, как по ее спине расходится жар, излучаемый его телом, хотя к ней прикасались только его руки.
– Спасибо, – с трудом выдавила она, с жадностью глотая воздух, – но я должна поговорить с караульным на башне.
Она вырвалась из его рук и, спотыкаясь, преодолела остаток пути до полуразрушенной груды камней.
– Деринтц! – окликнула она, вглядываясь в каменную стену. – Деринтц, ты там?
Над башней появился человек.
– Мадам фон Леве, – удивленно сказал караульный, с его вспотевшего перепачканного лица на нее пристально смотрели широко открытые глаза. Каменная пыль глубоко въелась в морщины, делая его старым и одновременно человеком без возраста. – А я как раз уложил еще несколько камней на место…
– Да, да, спасибо, – перебила она. – Деринтц, было ли какое-нибудь движение за последние несколько дней? Вообще что-нибудь?
Караульный покачал головой.
– Нет, мэм, не было с тех пор, как эти разбой… ох, прошу прощения, милорд, эти офицеры три дня назад… – Он потянул себя за чуб в знак уважения к Александру.
– Ты уверен? – настойчиво спросила она. – Совсем ничего? Это жизненно…
Александр встал рядом с ней и попытался обхватить ее за плечи.
– Катарина, что ты надеешься услышать? Что он видел флаги императорского полка?
– Я бы приветствовала их! – сказала она, вырываясь из его рук. – По крайней мере, императорский полк не подпустил бы фон Меклена.
Она подобрала юбки и направилась к пролому в стене, служившему входом на внутреннюю лестницу. Неустойчивая деревянная спираль, извиваясь вокруг внутренней стены башни, вела к лишенной крыши вершине.
– Деринтц, спускайся, – крикнула она караульному. – Пожалуйста, спустись, я должна сама посмотреть.
– Вам не следует сюда подниматься, мэм. Вы женщина.
Александр тоже нырнул в пролом и сразу же остановился у входа.
– Деринтц, у тебя есть еще какая-нибудь другая работа?
– О да, милорд. У меня истощился запас дров. Займет добрый час, чтобы немного набрать их.
– Тогда займись этим, – сказал полковник, коротко кивнув ему и отпуская.
Караульный сбежал по ступеням, единственная бесцеремонная команда Александра ему явно пришлась больше по душе, чем все ее просьбы.
– Ненавижу это.
Она стала карабкаться по ступеням, придерживаясь за стену.
Он усмехнулся, взбираясь вслед за ней.
– Ты не понимаешь мужчин.
Она бросила на него через плечо сердитый взгляд.
– Я сказала, что ненавижу, но это не означает, что я не понимаю.
Его темные, как уголь, глаза всматривались в нее до тех пор, пока она не отвернулась и не стала снова поспешно подниматься вверх. Неловкость, вызванная его молчанием, заставила ее добавить:
– Я понимаю мужчин даже слишком хорошо.
– Включая даже графа Балтазара фон Меклена.
Она похолодела при упоминании имени ее брата.
– Каким образам ты связан с этой скотиной? Скажи мне!
– Планы фон Меклена с каждым годом становятся все грандиознее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92