Запыхавшийся гонец резко осадил лошадь, отчего та взвилась на дыбы и чуть не сбросила его. Едва соскочив с седла, он упал на колени перед Рулоном и подал ему свиток.
Граф развернул, прочел и наотмашь ударил гонца по лицу тыльной стороной ладони. Тот поднялся, утирая кровь, хлынувшую из носа. Каким же трусом надо быть, чтоб вымещать злобу на посыльном! Как будто он виноват в том, что французы недооценили хитрость герцога Мальборо.
Громко ругаясь, синие мундиры седлали лошадей. Бекет похлопал Ахерона по крупу, заставляя стоять смирно, когда французы пронеслись в каких-нибудь двадцати метрах от него. Лицо Рулона было темным от ярости. Бекет поднялся, спрятал трубу в походную сумку, взялся за луку и легко подбросил в седло свое большое мускулистое тело. Ну берегитесь, мадам де Сен-Бенуа, если вздумаете запираться!
Катье смахнула жгучие слезы, провожая глазами старого Мартена, уводящего Току на конюшню; верхом на ней восседал счастливый Петер. Благодарение Господу, грабители в спешке забыли про пони. Но что будет с Петером, если они вернутся?
Она возвратилась на кухню, где Грета собирала крохи съестного, которые оставили им солдаты Рулона. Катье принялась ей помогать, подумав о том, что с посудой возни будет побольше.
Вот ведь какие варвары! Она отыскала старую корзину с оторванной ручкой, чтобы смести туда осколки. Будь прокляты эти французы! И англичане с ними вместе! Катье в сердцах швырнула поднятый нож, и он прорезал корзину. Будь они все прокляты!
Она до боли сжала зубы, не давая пролиться слезам, но в глазах все равно что-то защипало. Стой! – сказала себе она. Забыла , кто ты ? Урожденная Ван Стаден , в твоем роду женщины не плачут. Другие могут зарываться в подушку и рыдать , Ван Стадены – никогда , Ван Стадены не проливают слезы , а мстят обидчикам...
Катье тряхнула головой. Лиз тоже Ван Стаден. Куда же ты сбежала , сестра? Из ее письма она помнила только, что в нем была угроза здоровью Петера. Ей захотелось достать письмо и, посмотреть, откуда оно. Нет, потом, нельзя же все взвалить на старую служанку.
Грета вдруг испустила вопль, и Катье обернулась. В дверном проеме, опершись плечом о косяк и скрестив на груди руки, стоял высокий, стройный офицер. На нем темно-синий мундир, черные кожаные ботфорты, доходящие до бедер, такой же черной кожи перчатки для верховой езды. Длинные темные волосы стянуты сзади лентой – так делают все воины перед битвой.
По спине у нее пробежал холодок. В небрежно-спокойной позе таится неведомая угроза: какова бы ни была цель его визита, он, видимо, не уйдет, не добившись ее.
Не отводя от него взгляда, Катье проговорила:
– Грета, пойди посмотри, как там Петер.
Едва старуха вышла, глаза владелицы замка непроизвольно сузились от гнева.
– А вы зачем явились? Хотите посмотреть, нет ли еще кроликов под кроватью? – Она глядела на него в упор, воинственно подбоченясь; грудь под тонкой тканью платья нервно вздымалась.
Он ничего не ответил, но синие глаза ощупали ее всю, с головы до ног. Ей отчего-то стало неловко, но она не сдавалась.
– Ну? Что смотрите? Говорю вам, больше здесь нечем поживиться.
Красиво изогнутая бровь чуть приподнялась, а губы тронула ленивая усмешка. Она вдруг устыдилась своего старого платья и перепачканного мукой передника.
– Ошибаетесь, мадам. – Он говорил по-французски с еле заметным акцентом. – Есть чем.
Великий Боже , англ ича нин! Глаза ее метнулись к двери – нет ли поблизости Греты или Мартена; нет, она осталась с ним наедине. Сперва мундир ввел ее в заблуждение, теперь же она разглядела, что ткань гораздо темнее, чем у французов.
Он выпрямился во весь рост и, казалось, заполнил собой весь дверной проем. Она отпрянула, наткнулась на стол, так что зазвенели приборы.
Его уверенная манера говорила о том, что он человек, привыкший повелевать, имеющий высокий чин, – наверное, не ниже, чем у Филиппа. Может, он и не думает причинять ей вред?
– Что вам надо? – спросила она.
Синие волнующие глаза так полыхнули, что Катье мгновенно пожалела о своем вопросе.
Он махнул рукой в перчатке, словно отгоняя что-то. Улыбка сошла с лица, и на скулах обозначились желваки. Да, вид у него очень даже решительный.
Он медленно двинулся через кухню. У Катье от страха перехватило дыхание. Не довольно ли с нее на сегодня?
– Не подходите ко мне! – Голос ее надломился.
От страха все звенело внутри: сердце словно бы превратилось в язык гулкого колокола. Она встала к незнакомцу вполоборота, нащупала на столе гладкую рукоять большого кухонного ножа.
Но в то же мгновение твердая мужская рука грубо обхватила ее за талию и притянула к мускулистой груди, а другая мертвой хваткой впилась в ее запястье.
– Пустите!
Катье хотела вырваться, но почувствовала себя прикованной цепями к стене. Англичанин предупредил движение локтя, которым она собралась ткнуть его в бок. Железные пальцы сомкнулись вокруг предплечья не так сильно, чтобы причинить боль, но она поняла: при желании он выдернет ее руку с корнем, точно сухую былинку.
– Выходит, вам, как и вашей сестре, ничего не стоит убить человека? – прошептал он ей в самое ухо.
Катье окаменела. Господи , Лиз , во что ты впуталась , коль скоро за тобой охотятся и французы , и англичане? Рука незнакомца еще крепче обвилась вокруг талии, и все мысли разом улетучились из головы: остались только теплое дыхание возле ее виска и этот странный голос с акцентом, она даже не улавливала смысла его слов.
– Бросьте нож, вам говорят!
Тонкие пальцы, стиснувшие рукоятку, медленно, как бы с неохотой разжались. Нож воткнулся в столешницу, чуть-чуть подрагивая.
– Жаль, что не вам в сердце! – посетовала Катье.
От хрипловатого смеха по спине опять побежали мурашки.
– Какая вы кровожадная! Только сноровки не хватает. Слишком высоко метите.
Катье презрительно фыркнула.
– По-вашему, англичане стоят выше других людей? Он снова засмеялся, наполнив дрожью все ее существо.
Теперь обе руки властно легли на ее талию.
– Нет, красавица, англичане такие же люди, как все. И сердце у них так же хорошо защищено. Чтобы всадить нож в мужскую грудь, нужна немалая сила.
Он взял ее руку и просунул за вырез платья к левой груди.
– Чувствуете, какой здесь плотный щит ребер?
Рука на талии сквозь ткань погладила оконечность грудной клетки. Прикосновение и вкрадчивый шепот, сопровождавший его, заставили женщину содрогнуться.
– Вот сюда надо бить, если не хотите, чтобы лезвие наткнулось на кость. – Рука медленно переместилась на ее живот. – Или вот сюда... И ваш удар почти наверняка будет смертельным.
На кухне стояла гробовая тишина. Тело ее трепетало под руками англичанина, и, конечно, он это почувствовал. Катье внушала себе, что лишь от страха так сильно бьется ее сердце, так перехватывает дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Граф развернул, прочел и наотмашь ударил гонца по лицу тыльной стороной ладони. Тот поднялся, утирая кровь, хлынувшую из носа. Каким же трусом надо быть, чтоб вымещать злобу на посыльном! Как будто он виноват в том, что французы недооценили хитрость герцога Мальборо.
Громко ругаясь, синие мундиры седлали лошадей. Бекет похлопал Ахерона по крупу, заставляя стоять смирно, когда французы пронеслись в каких-нибудь двадцати метрах от него. Лицо Рулона было темным от ярости. Бекет поднялся, спрятал трубу в походную сумку, взялся за луку и легко подбросил в седло свое большое мускулистое тело. Ну берегитесь, мадам де Сен-Бенуа, если вздумаете запираться!
Катье смахнула жгучие слезы, провожая глазами старого Мартена, уводящего Току на конюшню; верхом на ней восседал счастливый Петер. Благодарение Господу, грабители в спешке забыли про пони. Но что будет с Петером, если они вернутся?
Она возвратилась на кухню, где Грета собирала крохи съестного, которые оставили им солдаты Рулона. Катье принялась ей помогать, подумав о том, что с посудой возни будет побольше.
Вот ведь какие варвары! Она отыскала старую корзину с оторванной ручкой, чтобы смести туда осколки. Будь прокляты эти французы! И англичане с ними вместе! Катье в сердцах швырнула поднятый нож, и он прорезал корзину. Будь они все прокляты!
Она до боли сжала зубы, не давая пролиться слезам, но в глазах все равно что-то защипало. Стой! – сказала себе она. Забыла , кто ты ? Урожденная Ван Стаден , в твоем роду женщины не плачут. Другие могут зарываться в подушку и рыдать , Ван Стадены – никогда , Ван Стадены не проливают слезы , а мстят обидчикам...
Катье тряхнула головой. Лиз тоже Ван Стаден. Куда же ты сбежала , сестра? Из ее письма она помнила только, что в нем была угроза здоровью Петера. Ей захотелось достать письмо и, посмотреть, откуда оно. Нет, потом, нельзя же все взвалить на старую служанку.
Грета вдруг испустила вопль, и Катье обернулась. В дверном проеме, опершись плечом о косяк и скрестив на груди руки, стоял высокий, стройный офицер. На нем темно-синий мундир, черные кожаные ботфорты, доходящие до бедер, такой же черной кожи перчатки для верховой езды. Длинные темные волосы стянуты сзади лентой – так делают все воины перед битвой.
По спине у нее пробежал холодок. В небрежно-спокойной позе таится неведомая угроза: какова бы ни была цель его визита, он, видимо, не уйдет, не добившись ее.
Не отводя от него взгляда, Катье проговорила:
– Грета, пойди посмотри, как там Петер.
Едва старуха вышла, глаза владелицы замка непроизвольно сузились от гнева.
– А вы зачем явились? Хотите посмотреть, нет ли еще кроликов под кроватью? – Она глядела на него в упор, воинственно подбоченясь; грудь под тонкой тканью платья нервно вздымалась.
Он ничего не ответил, но синие глаза ощупали ее всю, с головы до ног. Ей отчего-то стало неловко, но она не сдавалась.
– Ну? Что смотрите? Говорю вам, больше здесь нечем поживиться.
Красиво изогнутая бровь чуть приподнялась, а губы тронула ленивая усмешка. Она вдруг устыдилась своего старого платья и перепачканного мукой передника.
– Ошибаетесь, мадам. – Он говорил по-французски с еле заметным акцентом. – Есть чем.
Великий Боже , англ ича нин! Глаза ее метнулись к двери – нет ли поблизости Греты или Мартена; нет, она осталась с ним наедине. Сперва мундир ввел ее в заблуждение, теперь же она разглядела, что ткань гораздо темнее, чем у французов.
Он выпрямился во весь рост и, казалось, заполнил собой весь дверной проем. Она отпрянула, наткнулась на стол, так что зазвенели приборы.
Его уверенная манера говорила о том, что он человек, привыкший повелевать, имеющий высокий чин, – наверное, не ниже, чем у Филиппа. Может, он и не думает причинять ей вред?
– Что вам надо? – спросила она.
Синие волнующие глаза так полыхнули, что Катье мгновенно пожалела о своем вопросе.
Он махнул рукой в перчатке, словно отгоняя что-то. Улыбка сошла с лица, и на скулах обозначились желваки. Да, вид у него очень даже решительный.
Он медленно двинулся через кухню. У Катье от страха перехватило дыхание. Не довольно ли с нее на сегодня?
– Не подходите ко мне! – Голос ее надломился.
От страха все звенело внутри: сердце словно бы превратилось в язык гулкого колокола. Она встала к незнакомцу вполоборота, нащупала на столе гладкую рукоять большого кухонного ножа.
Но в то же мгновение твердая мужская рука грубо обхватила ее за талию и притянула к мускулистой груди, а другая мертвой хваткой впилась в ее запястье.
– Пустите!
Катье хотела вырваться, но почувствовала себя прикованной цепями к стене. Англичанин предупредил движение локтя, которым она собралась ткнуть его в бок. Железные пальцы сомкнулись вокруг предплечья не так сильно, чтобы причинить боль, но она поняла: при желании он выдернет ее руку с корнем, точно сухую былинку.
– Выходит, вам, как и вашей сестре, ничего не стоит убить человека? – прошептал он ей в самое ухо.
Катье окаменела. Господи , Лиз , во что ты впуталась , коль скоро за тобой охотятся и французы , и англичане? Рука незнакомца еще крепче обвилась вокруг талии, и все мысли разом улетучились из головы: остались только теплое дыхание возле ее виска и этот странный голос с акцентом, она даже не улавливала смысла его слов.
– Бросьте нож, вам говорят!
Тонкие пальцы, стиснувшие рукоятку, медленно, как бы с неохотой разжались. Нож воткнулся в столешницу, чуть-чуть подрагивая.
– Жаль, что не вам в сердце! – посетовала Катье.
От хрипловатого смеха по спине опять побежали мурашки.
– Какая вы кровожадная! Только сноровки не хватает. Слишком высоко метите.
Катье презрительно фыркнула.
– По-вашему, англичане стоят выше других людей? Он снова засмеялся, наполнив дрожью все ее существо.
Теперь обе руки властно легли на ее талию.
– Нет, красавица, англичане такие же люди, как все. И сердце у них так же хорошо защищено. Чтобы всадить нож в мужскую грудь, нужна немалая сила.
Он взял ее руку и просунул за вырез платья к левой груди.
– Чувствуете, какой здесь плотный щит ребер?
Рука на талии сквозь ткань погладила оконечность грудной клетки. Прикосновение и вкрадчивый шепот, сопровождавший его, заставили женщину содрогнуться.
– Вот сюда надо бить, если не хотите, чтобы лезвие наткнулось на кость. – Рука медленно переместилась на ее живот. – Или вот сюда... И ваш удар почти наверняка будет смертельным.
На кухне стояла гробовая тишина. Тело ее трепетало под руками англичанина, и, конечно, он это почувствовал. Катье внушала себе, что лишь от страха так сильно бьется ее сердце, так перехватывает дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81