Она не такая, как ее сестрица или дамы, прошедшие выучку при дворе, – у тех когти всегда наготове.
– Простите меня, – прошептал Бекет, но ветер унес его слова, прежде чем Катье успела расслышать их.
Солнце стояло в зените, когда перед ними открылась долина, обозначившая северную границу графства Геспер-Об. Вдали, на высокой скале, омываемой двумя сливающимися реками, стоял замок маркграфа. Заложенный в год коронации Карла Великого, он вместе с окрестными землями предназначался в дар одному из верных его паладинов.
Теперь паладинов нет. Некому сдерживать натиск неверных за неимением оного. Клод и его свита озабочены по большей части альковными интригами.
– Петер... – прошептала Катье, вся во власти тревожных мыслей.
– Не волнуйтесь, мадам. Ваш сын в безопасности. – Рука у нее на талии, как всегда, вселяла уверенность и утешение.
– Почем вы знаете?
– Найал и Гарри поехали по северо-восточной дороге, а она вся охраняется нашими войсками. Сын ждет вас. Как мой враг – меня.
У Катье трусливо екнуло сердце. Скоро ложь ее откроется. Она почувствовала себя как затравленный зверь.
В долину надо спускаться густым лесом, переходить вброд ручьи, объезжать пригорки. Скорей бы конец этой долгой дороге! Но... Со страхом и радостью (в которой не хотела себе признаться) Катье подумала, что им не поспеть в замок до темноты. Значит, впереди последняя ночь наедине с ним...
Он тронул поводья и начал спуск.
Торн смотрел на удлиняющиеся тени и размышлял. До города часа два. Впереди ревел водопад; над ним высилось небольшое каменное строение. Заброшенная мельница, водяное колесо которой давным-давно сгнило.
Когда Ахерон шагом приблизился к ней, Катье приготовилась спрыгнуть.
– Подождите. – Торн обвел глазами лес и мельницу, спешился, вытащил из ножен шпагу.
– Полковник... – начала она и умолкла, не зная, что сказать.
Он взглянул на нее и нахмурился. Потрепал по морде коня и зашагал к старой постройке.
Толкнул полусгнившую деревянную дверь, держа шпагу наготове, и вошел.
Стало тихо, лишь бурлила в реке вода. Катье нагнулась поближе к черной гриве, настороженно прислушалась. Крик сойки испугал ее, заставил подскочить. От резкого движения Ахерон вскинул голову и заржал.
– Тс-с, тихо, – шепнула она и осторожно погладила его по крутой шее.
Ахерон недоверчиво покосился на нее, но тут же утих. Польщенная таким признанием, она снова потянулась погладить его: Но вдруг раздался оглушительный треск, и рука замерла в воздухе.
– Бекет!
Ее крик потонул в гулком всплеске.
– Бекет! – Она выхватила из чехла пистолет, мигом очутилась на земле и, разбрызгивая грязь, бросилась к мельнице. – Бекет, где вы?
Внутри было темно. Ее поймали за талию сзади, выхватили из пальцев пистолет.
– Я здесь, мадам, – произнес возле уха спокойный голос.
Она вырвалась из его объятий и дала волю своему гневу.
– Я же вам кричу, почему вы не отзываетесь? Думала, вы в реку свалились!
– Пока только жернов. – Своим спокойствием он точно дразнил ее. – Но я бы вполне мог последовать за ним.
Она повернулась в ту сторону, куда он указал кивком, и увидела огромную дыру в полу. Действительно, даже исполинская фигура Торна могла бы сквозь нее пройти.
– Я нечаянно наступил на жернов, а под ним доски прогнили, – объяснил он и прошел на середину помещения. – Так что ступайте осторожно, мадам, если не хотите искупаться.
– Но почему вы не откликались?
Она уже решила, что потеряла его навсегда, и теперь ужасно на него рассердилась. Правда, он скоро и так уйдет, но только от нее, а не из жизни. Катье вдруг ощутила страшную пустоту внутри.
Бекет смотрел прямо перед собой. В последних лучах солнца его профиль казался отлитым из бронзы.
Черт бы побрал эту женщину! Он сжал пистолет, заткнул его за пояс бриджей.
– Я не хотел огорчить вас. Все дело в том, что я не привык... К вашей заботе обо мне? К вашей тревоге за меня?... к тому, что кто-то от меня зависит.
– Что?! – Ее глаза сузились до серых щелочек и, казалось, вот-вот задымятся. – Да пропадите вы пропадом, Бекет Торн! Купайтесь на здоровье в своих черных безднах, мне от вас ничего не надо, кроме простой вежливости!
В раздражении она расхаживала перед дверью, и под мягкими подошвами ее башмаков скрипела вековая мучная пыль. Юбки высохли, но больше не топорщились. Бекету нравился такой фасон – обрисовывает ее бедра. Одного их движения довольно, чтобы в жилах у него забурлила кровь.
– Я от него завишу! Да отсюда мне ничего не стоит пешком добраться до замка!
Она была великолепна в гневе. Такой женщины он еще не встречал. Глядя на то, как волнуется ее грудь, готовая разорвать оковы корсета, Бекет почувствовал жаркое напряжение в паху.
Но снова обуздал настойчивый призыв плоти и учтиво поклонился.
– Как вам будет угодно, мадам. Но я все же советую подождать до утра.
Он двинулся мимо нее к выходу. Катье растерянно огляделась. Скоро совсем стемнеет. Бекет все не возвращается. Она не утерпела и выглянула наружу.
– Торн!
– Я здесь. – Он бросил ее накидку поверх отвязанного седельного мешка, – Тут в мешке зачерствелая краюха Правда, ее надо полдня размачивать в ручье – иначе не укусишь. А еще огрызок засохшей говядины. Его жуйте коренными зубами. – Он с усмешкой поглядел на нее. – Передние можно сломать, а коренные у вас крепкие.
Она вспыхнула от смущения и попятилась, но он удержал ее, набросив ей на плечи ремень от чехла пистолета и всучив мешок с накидкой. Ствол уперся ей прямо в подбородок; пришлось откинуть голову.
– Вы что, не в своем уме?
Он пожирал ее глазами с головы до ног, и Катье стало не по себе, как будто что-то у нее не в порядке с одеждой. Она невольно опустила глаза вниз, но охапка в руках мешала ей видеть.
Она брезгливо поморщилась, вошла внутрь, вывалила все на пол. Затем порылась в мешке, нащупала хлебну корку и вновь появилась в дверном проеме.
– Вот вам, англичанин, сами размачивайте свою корку! – с вызовом крикнула она и запустила в него хлебом.
Он увернулся, и корка с треском врезалась в дерево. Торн в два прыжка подскочил к ней, одной рукой схватил за плечо, другой за волосы и приблизил к ней разгоряченное лицо.
– На этом поле, фламандка, командую я! – прорычал он и придавил ее к косяку.
Деревянный угол впивался ей в спину, но она его даже не замечала. Все ощущения сосредоточились на близости сильного мужского тела.
– От вас пахнет порохом, полковник. Глаза его опасно сверкнули.
– Я разрядил пистолеты. Не хватало, чтоб вы лишились чувств, пытаясь застрелить какого-нибудь бродягу. – Он отступил на шаг; под каблуком хрустнула ветка. Усталости после целого дня пути как не бывало. – Падать без чувств в присутствии разбойников неблагоразумно.
– Негодяй!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Простите меня, – прошептал Бекет, но ветер унес его слова, прежде чем Катье успела расслышать их.
Солнце стояло в зените, когда перед ними открылась долина, обозначившая северную границу графства Геспер-Об. Вдали, на высокой скале, омываемой двумя сливающимися реками, стоял замок маркграфа. Заложенный в год коронации Карла Великого, он вместе с окрестными землями предназначался в дар одному из верных его паладинов.
Теперь паладинов нет. Некому сдерживать натиск неверных за неимением оного. Клод и его свита озабочены по большей части альковными интригами.
– Петер... – прошептала Катье, вся во власти тревожных мыслей.
– Не волнуйтесь, мадам. Ваш сын в безопасности. – Рука у нее на талии, как всегда, вселяла уверенность и утешение.
– Почем вы знаете?
– Найал и Гарри поехали по северо-восточной дороге, а она вся охраняется нашими войсками. Сын ждет вас. Как мой враг – меня.
У Катье трусливо екнуло сердце. Скоро ложь ее откроется. Она почувствовала себя как затравленный зверь.
В долину надо спускаться густым лесом, переходить вброд ручьи, объезжать пригорки. Скорей бы конец этой долгой дороге! Но... Со страхом и радостью (в которой не хотела себе признаться) Катье подумала, что им не поспеть в замок до темноты. Значит, впереди последняя ночь наедине с ним...
Он тронул поводья и начал спуск.
Торн смотрел на удлиняющиеся тени и размышлял. До города часа два. Впереди ревел водопад; над ним высилось небольшое каменное строение. Заброшенная мельница, водяное колесо которой давным-давно сгнило.
Когда Ахерон шагом приблизился к ней, Катье приготовилась спрыгнуть.
– Подождите. – Торн обвел глазами лес и мельницу, спешился, вытащил из ножен шпагу.
– Полковник... – начала она и умолкла, не зная, что сказать.
Он взглянул на нее и нахмурился. Потрепал по морде коня и зашагал к старой постройке.
Толкнул полусгнившую деревянную дверь, держа шпагу наготове, и вошел.
Стало тихо, лишь бурлила в реке вода. Катье нагнулась поближе к черной гриве, настороженно прислушалась. Крик сойки испугал ее, заставил подскочить. От резкого движения Ахерон вскинул голову и заржал.
– Тс-с, тихо, – шепнула она и осторожно погладила его по крутой шее.
Ахерон недоверчиво покосился на нее, но тут же утих. Польщенная таким признанием, она снова потянулась погладить его: Но вдруг раздался оглушительный треск, и рука замерла в воздухе.
– Бекет!
Ее крик потонул в гулком всплеске.
– Бекет! – Она выхватила из чехла пистолет, мигом очутилась на земле и, разбрызгивая грязь, бросилась к мельнице. – Бекет, где вы?
Внутри было темно. Ее поймали за талию сзади, выхватили из пальцев пистолет.
– Я здесь, мадам, – произнес возле уха спокойный голос.
Она вырвалась из его объятий и дала волю своему гневу.
– Я же вам кричу, почему вы не отзываетесь? Думала, вы в реку свалились!
– Пока только жернов. – Своим спокойствием он точно дразнил ее. – Но я бы вполне мог последовать за ним.
Она повернулась в ту сторону, куда он указал кивком, и увидела огромную дыру в полу. Действительно, даже исполинская фигура Торна могла бы сквозь нее пройти.
– Я нечаянно наступил на жернов, а под ним доски прогнили, – объяснил он и прошел на середину помещения. – Так что ступайте осторожно, мадам, если не хотите искупаться.
– Но почему вы не откликались?
Она уже решила, что потеряла его навсегда, и теперь ужасно на него рассердилась. Правда, он скоро и так уйдет, но только от нее, а не из жизни. Катье вдруг ощутила страшную пустоту внутри.
Бекет смотрел прямо перед собой. В последних лучах солнца его профиль казался отлитым из бронзы.
Черт бы побрал эту женщину! Он сжал пистолет, заткнул его за пояс бриджей.
– Я не хотел огорчить вас. Все дело в том, что я не привык... К вашей заботе обо мне? К вашей тревоге за меня?... к тому, что кто-то от меня зависит.
– Что?! – Ее глаза сузились до серых щелочек и, казалось, вот-вот задымятся. – Да пропадите вы пропадом, Бекет Торн! Купайтесь на здоровье в своих черных безднах, мне от вас ничего не надо, кроме простой вежливости!
В раздражении она расхаживала перед дверью, и под мягкими подошвами ее башмаков скрипела вековая мучная пыль. Юбки высохли, но больше не топорщились. Бекету нравился такой фасон – обрисовывает ее бедра. Одного их движения довольно, чтобы в жилах у него забурлила кровь.
– Я от него завишу! Да отсюда мне ничего не стоит пешком добраться до замка!
Она была великолепна в гневе. Такой женщины он еще не встречал. Глядя на то, как волнуется ее грудь, готовая разорвать оковы корсета, Бекет почувствовал жаркое напряжение в паху.
Но снова обуздал настойчивый призыв плоти и учтиво поклонился.
– Как вам будет угодно, мадам. Но я все же советую подождать до утра.
Он двинулся мимо нее к выходу. Катье растерянно огляделась. Скоро совсем стемнеет. Бекет все не возвращается. Она не утерпела и выглянула наружу.
– Торн!
– Я здесь. – Он бросил ее накидку поверх отвязанного седельного мешка, – Тут в мешке зачерствелая краюха Правда, ее надо полдня размачивать в ручье – иначе не укусишь. А еще огрызок засохшей говядины. Его жуйте коренными зубами. – Он с усмешкой поглядел на нее. – Передние можно сломать, а коренные у вас крепкие.
Она вспыхнула от смущения и попятилась, но он удержал ее, набросив ей на плечи ремень от чехла пистолета и всучив мешок с накидкой. Ствол уперся ей прямо в подбородок; пришлось откинуть голову.
– Вы что, не в своем уме?
Он пожирал ее глазами с головы до ног, и Катье стало не по себе, как будто что-то у нее не в порядке с одеждой. Она невольно опустила глаза вниз, но охапка в руках мешала ей видеть.
Она брезгливо поморщилась, вошла внутрь, вывалила все на пол. Затем порылась в мешке, нащупала хлебну корку и вновь появилась в дверном проеме.
– Вот вам, англичанин, сами размачивайте свою корку! – с вызовом крикнула она и запустила в него хлебом.
Он увернулся, и корка с треском врезалась в дерево. Торн в два прыжка подскочил к ней, одной рукой схватил за плечо, другой за волосы и приблизил к ней разгоряченное лицо.
– На этом поле, фламандка, командую я! – прорычал он и придавил ее к косяку.
Деревянный угол впивался ей в спину, но она его даже не замечала. Все ощущения сосредоточились на близости сильного мужского тела.
– От вас пахнет порохом, полковник. Глаза его опасно сверкнули.
– Я разрядил пистолеты. Не хватало, чтоб вы лишились чувств, пытаясь застрелить какого-нибудь бродягу. – Он отступил на шаг; под каблуком хрустнула ветка. Усталости после целого дня пути как не бывало. – Падать без чувств в присутствии разбойников неблагоразумно.
– Негодяй!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81