Нельзя же всю ночь напролет так терзать мозг! Не угодно ли немного бренди?
– Нет, благодарю вас, милорд. Думаю, мне лучше вернуться к себе.
Было ясно, что она прикидывает, далеко ли ей до двери, и размышляет о том, как бы поскорей до нее добраться.
– Мне кажется, после того, как мы стали не чужды друг другу, вы можете звать меня Маркусом. Я же начиная с этой минуты намерен обращаться к вам по имени,– сказал он, сам не понимая, почему расстояние между ними не сокращается. Ведь он идет к ней, ведь идет же?
– Селия, вы отступаете назад! – объявил он тоном триумфатора. При каждом его шаге она отходила от него ровно на шаг, все время сохраняя дистанцию между ним и собой. Маркус улыбнулся, зная, что у него все же есть преимущество. Селия внимательно следила за каждым его шагом, и по мере того, как он приближался, отступала назад и чуть в сторону. Двигаясь спиной вперед, она не знала, куда отступает, но он-то все прекрасно видел!
– Маркус, слишком поздний час для ссор. Поговорим завтра утром.
Он улыбнулся, а она напряглась еще больше.
– Нет, так ничего не выйдет. Вы скроетесь у себя в спальне или спрячетесь за юбки моей матушки.– Он понимал, что говорит как обиженный ребенок, но ведь и она вела нечестную игру. Стало быть, эту игру без правил можно было продолжать.– Я вас не обижу.
– Да ведь я вам не нравлюсь!
Слова, сказанные с таким вызовом, удивили его, но не заставили умолкнуть или остановиться. Селия ослабила пальцы, сжимавшие свечу, и опустила ее на уровень талии. Она не замечала, что накидка ее слегка распахнулась и взгляд Маркуса, ничем более не сдерживаемый, упал на ее великолепную, не стесненную более одеждами грудь. Полукруг мечущегося пламени высвечивал теперь и ее атласную кожу, все больше и больше соблазняющую Маркуса.
Как и в ту первую ночь он понял, что ему открывается истинная красота. Теперь-то он убедился в том, что ее поступки, от которых он сходил с ума, не были хитроумной уловкой. Он едва не застонал, почувствовав, что тело его наливается горячей тяжестью.
– Я не могу сказать, что вы мне не нравитесь, милая Селия. Вот прямо сейчас я готов признаться вам, что это ваше предположение совершенно противоположно моим мыслям о вас.– Он понимал, что нечестно пользоваться своим положением – до нее оставался один лишь шаг,– но ему было просто необходимо прикоснуться к ней.
– Маркус, я прошу вас, это ведь смешно…– Она вдруг умолкла, упершись спиной в край стола,– Маркус загнал ее в западню. Она не сводила с него глаз, и гнев в ее едва освещенных пламенем свечи глазах смешался с какими-то смутными подозрениями.– Вы… вы неприлично одеты.
– А, теперь я понимаю, почему вы никогда не смотрите мне прямо в глаза. Наверное, что-то мешает вам рассмотреть меня как следует?– Он протянул руку и с легкостью распустил узел своей косынки. До сих пор Маркус и не вспоминал, что, отправившись искать забвения в бренди, он сорвал с себя галстук и расстегнул пуговицы на груди. Жест этот, казалось, давал ему еще одно преимущество: теперь его грудь была полностью открыта ее взору. А сняв повязку, он мог кое-что сделать и правой рукой.
Подойдя поближе, он взял свечу из рук Селии. Девушка ничего не сказала даже после того, как он задул пламя и поставил бронзовый подсвечник на край стола.
– Что вы делаете? – Голос ее сошел на шепот.
Маркус стоял в каких-нибудь нескольких дюймах от нее. Жар ее тела обдавал его, и он снова услышал пение сирен– то самое пение, которое раздавалось в ту минуту, когда она вошла в комнату.
Он накинул черную материю повязки ей на шею, сведя концы у нее под подбородком.
– Вашей коже нравится шелк, моя дорогая? Шелк на шелке,– пробормотал он рассеянно, склоняясь все ниже, пока не перестал ощущать ничего, кроме ее запаха,– запаха роз и сирени.
– Маркус, я – гостья в вашем доме.
– Эта мысль занимает меня уже долгое время. Я понял, что не смогу устоять против соблазна, даже если это выдает мои плохие манеры.– Сказав это, он овладел ее губами, а правой рукой обнял ее за талию. Закрыв глаза, он стал наслаждаться этой минутой. Все поплыло у него перед глазами.
Губы ее были нежны и, казалось, просили большего. Он провел губами по ее щеке и отодвинул назад шелковую повязку, открывая своими губами нежную девичью шею.
– Но я же прошу вас, Маркус,– прошептала Селия. Язык плохо повиновался ей, и говорила она почти беззвучно.
– Я хочу только доставить вам удовольствие, моя дорогая.
Он продолжал ласкать ее источающую ароматы кожу. Рука его недолго оставалась бездейственной. С жадностью он схватил Селию за плечо и стал стаскивать с него материю, обнажая и гладя шелковую кожу. Девушка подняла руку, чтобы остановить его, но безуспешно. Маркус стиснул ее запястье и лихорадочно прижал к своим губам, словно подсказывая, что – хочет, чтобы ее ладонь прикоснулась к его покрытой грубыми волосами груди.
Почувствовав ее прикосновение, он тяжело вздохнул– ее пальцы опустились ниже и, дрожа, легли ему на ребра. Его язык скользнул в ложбинку между ее грудей, и Маркус почувствовал, что вот-вот сойдет с ума от переполнявших его ощущений. До чего же быстро эта таинственная женщина сумела изменить все его представления о страсти! Он понятия не имел, как это могло произойти, но догадывался, что ему предстоит пройти через безумие.
Спустя мгновение Маркус услышал ее глухой стон. Он начал медленно стягивать легкую материю ночной сорочки с ее вздымающейся груди. Низ ее тела потянулся навстречу его восходящей силе, все тесней прижимаясь к его бедрам. Словно изголодавшийся путник, которому нужно подкрепиться, он прижался губами к ее груди, чувствуя, что вот-вот лишится разума. Селия прижималась к нему и издавала тихие звуки, которые говорили ему, что и ей это приятно. А когда ее пальцы стали гладить его волосы, он едва не закричал от радости. "Неужели победа?!" Казалось, ответный трепет заполонил ее тело.
Маркус был в таком возбуждении, что едва не лишился чувств. Он не помнил, чтобы испытывал что-нибудь подобное с другими женщинами. Как это ей удается, так быстро и так сильно?
– Боже мой, ты нужна мне, Селия! Мне грезилось, что твои черные волосы будут покрывать нас и ты будешь извиваться подо мной,– прошептал он, прижимаясь к ее уху. В следующий миг он уже не мог произнести ни звука – ее обнаженные груди прижались к его груди. У него больше не было сил сдерживаться.
Он наклонил ее назад и, уложив на гладкую поверхность стола, попытался погрузить свое восставшее естество в тепло женского тела. Ноги ее с готовностью разошлись, уступая его настойчивости. Он проклинал материю своих брюк и ее сорочки, не дававших свободы их порыву. Девушка изогнула спину, и его пылающему взору открылась ее золотистая кожа. Прижимая воспаленные страстью губы к атласной глади ее манящей груди, он попросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
– Нет, благодарю вас, милорд. Думаю, мне лучше вернуться к себе.
Было ясно, что она прикидывает, далеко ли ей до двери, и размышляет о том, как бы поскорей до нее добраться.
– Мне кажется, после того, как мы стали не чужды друг другу, вы можете звать меня Маркусом. Я же начиная с этой минуты намерен обращаться к вам по имени,– сказал он, сам не понимая, почему расстояние между ними не сокращается. Ведь он идет к ней, ведь идет же?
– Селия, вы отступаете назад! – объявил он тоном триумфатора. При каждом его шаге она отходила от него ровно на шаг, все время сохраняя дистанцию между ним и собой. Маркус улыбнулся, зная, что у него все же есть преимущество. Селия внимательно следила за каждым его шагом, и по мере того, как он приближался, отступала назад и чуть в сторону. Двигаясь спиной вперед, она не знала, куда отступает, но он-то все прекрасно видел!
– Маркус, слишком поздний час для ссор. Поговорим завтра утром.
Он улыбнулся, а она напряглась еще больше.
– Нет, так ничего не выйдет. Вы скроетесь у себя в спальне или спрячетесь за юбки моей матушки.– Он понимал, что говорит как обиженный ребенок, но ведь и она вела нечестную игру. Стало быть, эту игру без правил можно было продолжать.– Я вас не обижу.
– Да ведь я вам не нравлюсь!
Слова, сказанные с таким вызовом, удивили его, но не заставили умолкнуть или остановиться. Селия ослабила пальцы, сжимавшие свечу, и опустила ее на уровень талии. Она не замечала, что накидка ее слегка распахнулась и взгляд Маркуса, ничем более не сдерживаемый, упал на ее великолепную, не стесненную более одеждами грудь. Полукруг мечущегося пламени высвечивал теперь и ее атласную кожу, все больше и больше соблазняющую Маркуса.
Как и в ту первую ночь он понял, что ему открывается истинная красота. Теперь-то он убедился в том, что ее поступки, от которых он сходил с ума, не были хитроумной уловкой. Он едва не застонал, почувствовав, что тело его наливается горячей тяжестью.
– Я не могу сказать, что вы мне не нравитесь, милая Селия. Вот прямо сейчас я готов признаться вам, что это ваше предположение совершенно противоположно моим мыслям о вас.– Он понимал, что нечестно пользоваться своим положением – до нее оставался один лишь шаг,– но ему было просто необходимо прикоснуться к ней.
– Маркус, я прошу вас, это ведь смешно…– Она вдруг умолкла, упершись спиной в край стола,– Маркус загнал ее в западню. Она не сводила с него глаз, и гнев в ее едва освещенных пламенем свечи глазах смешался с какими-то смутными подозрениями.– Вы… вы неприлично одеты.
– А, теперь я понимаю, почему вы никогда не смотрите мне прямо в глаза. Наверное, что-то мешает вам рассмотреть меня как следует?– Он протянул руку и с легкостью распустил узел своей косынки. До сих пор Маркус и не вспоминал, что, отправившись искать забвения в бренди, он сорвал с себя галстук и расстегнул пуговицы на груди. Жест этот, казалось, давал ему еще одно преимущество: теперь его грудь была полностью открыта ее взору. А сняв повязку, он мог кое-что сделать и правой рукой.
Подойдя поближе, он взял свечу из рук Селии. Девушка ничего не сказала даже после того, как он задул пламя и поставил бронзовый подсвечник на край стола.
– Что вы делаете? – Голос ее сошел на шепот.
Маркус стоял в каких-нибудь нескольких дюймах от нее. Жар ее тела обдавал его, и он снова услышал пение сирен– то самое пение, которое раздавалось в ту минуту, когда она вошла в комнату.
Он накинул черную материю повязки ей на шею, сведя концы у нее под подбородком.
– Вашей коже нравится шелк, моя дорогая? Шелк на шелке,– пробормотал он рассеянно, склоняясь все ниже, пока не перестал ощущать ничего, кроме ее запаха,– запаха роз и сирени.
– Маркус, я – гостья в вашем доме.
– Эта мысль занимает меня уже долгое время. Я понял, что не смогу устоять против соблазна, даже если это выдает мои плохие манеры.– Сказав это, он овладел ее губами, а правой рукой обнял ее за талию. Закрыв глаза, он стал наслаждаться этой минутой. Все поплыло у него перед глазами.
Губы ее были нежны и, казалось, просили большего. Он провел губами по ее щеке и отодвинул назад шелковую повязку, открывая своими губами нежную девичью шею.
– Но я же прошу вас, Маркус,– прошептала Селия. Язык плохо повиновался ей, и говорила она почти беззвучно.
– Я хочу только доставить вам удовольствие, моя дорогая.
Он продолжал ласкать ее источающую ароматы кожу. Рука его недолго оставалась бездейственной. С жадностью он схватил Селию за плечо и стал стаскивать с него материю, обнажая и гладя шелковую кожу. Девушка подняла руку, чтобы остановить его, но безуспешно. Маркус стиснул ее запястье и лихорадочно прижал к своим губам, словно подсказывая, что – хочет, чтобы ее ладонь прикоснулась к его покрытой грубыми волосами груди.
Почувствовав ее прикосновение, он тяжело вздохнул– ее пальцы опустились ниже и, дрожа, легли ему на ребра. Его язык скользнул в ложбинку между ее грудей, и Маркус почувствовал, что вот-вот сойдет с ума от переполнявших его ощущений. До чего же быстро эта таинственная женщина сумела изменить все его представления о страсти! Он понятия не имел, как это могло произойти, но догадывался, что ему предстоит пройти через безумие.
Спустя мгновение Маркус услышал ее глухой стон. Он начал медленно стягивать легкую материю ночной сорочки с ее вздымающейся груди. Низ ее тела потянулся навстречу его восходящей силе, все тесней прижимаясь к его бедрам. Словно изголодавшийся путник, которому нужно подкрепиться, он прижался губами к ее груди, чувствуя, что вот-вот лишится разума. Селия прижималась к нему и издавала тихие звуки, которые говорили ему, что и ей это приятно. А когда ее пальцы стали гладить его волосы, он едва не закричал от радости. "Неужели победа?!" Казалось, ответный трепет заполонил ее тело.
Маркус был в таком возбуждении, что едва не лишился чувств. Он не помнил, чтобы испытывал что-нибудь подобное с другими женщинами. Как это ей удается, так быстро и так сильно?
– Боже мой, ты нужна мне, Селия! Мне грезилось, что твои черные волосы будут покрывать нас и ты будешь извиваться подо мной,– прошептал он, прижимаясь к ее уху. В следующий миг он уже не мог произнести ни звука – ее обнаженные груди прижались к его груди. У него больше не было сил сдерживаться.
Он наклонил ее назад и, уложив на гладкую поверхность стола, попытался погрузить свое восставшее естество в тепло женского тела. Ноги ее с готовностью разошлись, уступая его настойчивости. Он проклинал материю своих брюк и ее сорочки, не дававших свободы их порыву. Девушка изогнула спину, и его пылающему взору открылась ее золотистая кожа. Прижимая воспаленные страстью губы к атласной глади ее манящей груди, он попросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86