Сначала потому, что он болел, затем — потому, что был полон планов создания поместья, не уступающего Шенстоуну. Однако теперь пришло время решать финансовые вопросы, и Вивиан с ребенком отправился в Лондон, где снял комнаты в гостинице, расположенной невдалеке от фамильного дома Вейси-Хантеров — того самого, где он спал с Джулией. Казалось особенно символичным, что дорога от гостиницы к зданию фирмы «Рандл и Хоторн» шла мимо театра Линдлей.
Он знал о сумасшедшем успехе Лейлы и очень радовался за нее. Театр вошел в ее кровь, — Франц Миттельхейтер оказался прав. Была лишь одна причина, по которой он принял решение не искать встречи с Лейлой после смерти Джулии. Он был мужчиной, чья жизнь сейчас ограничивалась передвижением на слабых ногах и невозможностью говорить громче, чем хриплым шепотом. Он стал калекой, и все свои оставшиеся силы должен был бросить на устройство конного завода вдали от цивилизации.
Он по-прежнему любил Лейлу и знал, что так будет всегда, но одной любви недостаточно, чтобы сделать предложение женщине, так высоко стоящей, как она. Кроме того, оставался Ким — сын Джулии, который всегда будет стоять между ними. Но когда его коляска проезжала театр Линдлей этим утром, Вивиана заполнило острое желание увидеться с Лейлой. Он сможет заказать себе места на галерке на вечер перед возвращением в Кейптаун, и она так никогда и не догадается, что он был рядом эти несколько часов… Нет, лучше она останется в его памяти такой, какой была во время прощального концерта под высоким африканским небом, в городе, полном усталых, но радостных людей.
Гораций Рандл был невысоким самоуверенным мужчиной семидесяти трех лет. Три поколения Ранд-лов вели дела семьи Вейси-Хантеров, что нередко являлось весьма трудным делом — взять хотя бы скандал, связанный с признанием Вивиана незаконнорожденным. Партнеры в юридической форме всегда симпатизировали несостоявшемуся наследнику, хотя его безалаберная юность лишь добавляла им работы. Вивиана ждал весьма теплый прием, когда он вошел в офис.
— Майор Вейси-Хантер, как приятно видеть вас вновь после столь длительного перерыва. Мы, разумеется, читали о ваших подвигах, за которые вы были так высоко награждены, и тревожились, когда выздоровление заняло почти год. Мистер Хоторн недавно сделал мне выговор за ваше постоянное отсутствие, но, я надеюсь, вы подтвердите, что неоднократно получали письма с просьбой о встрече.
Вивиан улыбнулся в ответ.
— Да, это целиком моя вина, Рандл, — подтвердил он медленным задыхающимся шепотом, сейчас ставшим его голосом.
Явно шокированный звуком, но слишком вышколенный, чтобы показать это, адвокат предложил клиенту устраиваться поудобнее и предоставил в его распоряжение стакан мадеры, прежде чем самому усесться за ветхим столом.
— Подозреваю, что можно обойтись без формальностей, — начал Вивиан. — Как я уже писал, я собираюсь жить в Южной Африке вместе с сыном.
Рандл кивнул, но затем, прокашлявшись, вдруг заметил:
— Полагаю, ваши планы могут претерпеть некоторое изменение, когда вы узнаете то, что мы с мистером Хоторном желаем сообщить. Вы разрешите мне продолжить, прежде чем мы займемся обсуждением того, как перевести ваше состояние в Южную Африку?
Вивиан изучал круглое лицо, украшенное очками, и невольно заинтересовался, заметив намек на скрытое возбуждение в поведении этого обычно весьма невозмутимого человека.
— Конечно, если вы собираетесь говорить о чем-то важном.
— Разумеется, майор, так оно и есть. Так оно и есть, — повторил он энергично, шевеля пальцами, словно собирался играть на музыкальном инструменте. — Ваш дедушка, сэр, незадолго до смерти сделал добавление к своему завещанию. Вы и ваша покойная жена не присутствовали на оглашении последней воли усопшего, и признаюсь, что ни я, ни мистер Хоторн в то время не осознали полного значения подобной приписки. С тех пор мы много спорили — даже советовались с коллегами — и уверены, что наша интерпретация является правильной.
— Продолжайте, — попросил Вивиан, сгорая от любопытства.
— В то время как титул должен перейти к законному наследнику, имуществом завещатель может распоряжаться по своему усмотрению. Подобного никогда не случалось в истории семьи Вейси-Хантеров — так как, возможно, наследование все время шло по прямой линии, — но на вашего дедушку сильно повлияли несчастливые обстоятельства женитьбы сына и его ранняя смерть. Видимо, лорд Бранклифф решил сделать все по-своему.
Любопытство было вытеснено тревогой, и Вивиан резко спросил:
— Вы хотите сказать, что дед отдал на сторону земли Вейси-Хантеров?
— Не все, — успокоил его Рандл, почти довольным тоном. — Настоящий лорд Бранклифф по-прежнему владеет домом в Лондоне, охотничьим домиком в Шотландии и окружающими его лесами.
— А Шенстоун?
— Вот это и есть то, о чем мы хотели бы с вами поговорить. Наше толкование завещания привело нас к необходимости как можно быстрее встретиться с вами.
Встав при этих словах на ноги, Рандл продолжил:
— Вы — тот человек, кто заинтересован больше всего, майор. По завещанию вашего деда, официальный наследник должен управлять поместьем до момента рождения первого правнука мужского пола. Шенстоун перейдет в его владение, когда ему исполнится двадцать один год, а до этого времени поместье будет находиться под опекой его отца.
Пройдя несколько шагов, отделявших его от Вивиана, Рандл торжественно объявил:
— Сэр, наше мнение совпадает. Ваш сын, Кимберли Мередит Вейси-Хантер, унаследовал поместье Шенстоун и прилегающие земли, а вы назначаетесь управляющим до его совершеннолетия в тысяча девятьсот двадцать первом году.
Широкая улыбка осветила черты лица, столь непривычного к выражению эмоций.
— Так как вы уже были женаты, когда старый джентльмен ввел это дополнение, а ваш брат еще нет, то вероятность появления первого мальчика в семье именно у вас была чрезвычайно высока. Возможно, это явилось в своем роде игрой с огнем, вызовом судьбе, но мистер Хоторн и я уверены, что это была попытка вашего деда к примирению.
Вивиан сидел в столь хорошо знакомом ему офисе, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Даже находясь при смерти, старик не мог позволить, чтобы ублюдок стал хозяином Шенстоуна, поэтому он поставил на то, что у двух сильных личностей родится сын, и именно он, а не наследник, которому лорд Бранклифф не доверял, получит их фамильную усадьбу. Неудивительно, что Чарльз стал таким злобным после смерти старика. Понятно, почему он проявил такую мстительную нетерпимость, когда узнал, что Джулия родила сына.
— Мистер Хоторн и я выражаем свою радость от подобного поворота событий, — сказал Рандл, возвращая Вивиана мыслями на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Он знал о сумасшедшем успехе Лейлы и очень радовался за нее. Театр вошел в ее кровь, — Франц Миттельхейтер оказался прав. Была лишь одна причина, по которой он принял решение не искать встречи с Лейлой после смерти Джулии. Он был мужчиной, чья жизнь сейчас ограничивалась передвижением на слабых ногах и невозможностью говорить громче, чем хриплым шепотом. Он стал калекой, и все свои оставшиеся силы должен был бросить на устройство конного завода вдали от цивилизации.
Он по-прежнему любил Лейлу и знал, что так будет всегда, но одной любви недостаточно, чтобы сделать предложение женщине, так высоко стоящей, как она. Кроме того, оставался Ким — сын Джулии, который всегда будет стоять между ними. Но когда его коляска проезжала театр Линдлей этим утром, Вивиана заполнило острое желание увидеться с Лейлой. Он сможет заказать себе места на галерке на вечер перед возвращением в Кейптаун, и она так никогда и не догадается, что он был рядом эти несколько часов… Нет, лучше она останется в его памяти такой, какой была во время прощального концерта под высоким африканским небом, в городе, полном усталых, но радостных людей.
Гораций Рандл был невысоким самоуверенным мужчиной семидесяти трех лет. Три поколения Ранд-лов вели дела семьи Вейси-Хантеров, что нередко являлось весьма трудным делом — взять хотя бы скандал, связанный с признанием Вивиана незаконнорожденным. Партнеры в юридической форме всегда симпатизировали несостоявшемуся наследнику, хотя его безалаберная юность лишь добавляла им работы. Вивиана ждал весьма теплый прием, когда он вошел в офис.
— Майор Вейси-Хантер, как приятно видеть вас вновь после столь длительного перерыва. Мы, разумеется, читали о ваших подвигах, за которые вы были так высоко награждены, и тревожились, когда выздоровление заняло почти год. Мистер Хоторн недавно сделал мне выговор за ваше постоянное отсутствие, но, я надеюсь, вы подтвердите, что неоднократно получали письма с просьбой о встрече.
Вивиан улыбнулся в ответ.
— Да, это целиком моя вина, Рандл, — подтвердил он медленным задыхающимся шепотом, сейчас ставшим его голосом.
Явно шокированный звуком, но слишком вышколенный, чтобы показать это, адвокат предложил клиенту устраиваться поудобнее и предоставил в его распоряжение стакан мадеры, прежде чем самому усесться за ветхим столом.
— Подозреваю, что можно обойтись без формальностей, — начал Вивиан. — Как я уже писал, я собираюсь жить в Южной Африке вместе с сыном.
Рандл кивнул, но затем, прокашлявшись, вдруг заметил:
— Полагаю, ваши планы могут претерпеть некоторое изменение, когда вы узнаете то, что мы с мистером Хоторном желаем сообщить. Вы разрешите мне продолжить, прежде чем мы займемся обсуждением того, как перевести ваше состояние в Южную Африку?
Вивиан изучал круглое лицо, украшенное очками, и невольно заинтересовался, заметив намек на скрытое возбуждение в поведении этого обычно весьма невозмутимого человека.
— Конечно, если вы собираетесь говорить о чем-то важном.
— Разумеется, майор, так оно и есть. Так оно и есть, — повторил он энергично, шевеля пальцами, словно собирался играть на музыкальном инструменте. — Ваш дедушка, сэр, незадолго до смерти сделал добавление к своему завещанию. Вы и ваша покойная жена не присутствовали на оглашении последней воли усопшего, и признаюсь, что ни я, ни мистер Хоторн в то время не осознали полного значения подобной приписки. С тех пор мы много спорили — даже советовались с коллегами — и уверены, что наша интерпретация является правильной.
— Продолжайте, — попросил Вивиан, сгорая от любопытства.
— В то время как титул должен перейти к законному наследнику, имуществом завещатель может распоряжаться по своему усмотрению. Подобного никогда не случалось в истории семьи Вейси-Хантеров — так как, возможно, наследование все время шло по прямой линии, — но на вашего дедушку сильно повлияли несчастливые обстоятельства женитьбы сына и его ранняя смерть. Видимо, лорд Бранклифф решил сделать все по-своему.
Любопытство было вытеснено тревогой, и Вивиан резко спросил:
— Вы хотите сказать, что дед отдал на сторону земли Вейси-Хантеров?
— Не все, — успокоил его Рандл, почти довольным тоном. — Настоящий лорд Бранклифф по-прежнему владеет домом в Лондоне, охотничьим домиком в Шотландии и окружающими его лесами.
— А Шенстоун?
— Вот это и есть то, о чем мы хотели бы с вами поговорить. Наше толкование завещания привело нас к необходимости как можно быстрее встретиться с вами.
Встав при этих словах на ноги, Рандл продолжил:
— Вы — тот человек, кто заинтересован больше всего, майор. По завещанию вашего деда, официальный наследник должен управлять поместьем до момента рождения первого правнука мужского пола. Шенстоун перейдет в его владение, когда ему исполнится двадцать один год, а до этого времени поместье будет находиться под опекой его отца.
Пройдя несколько шагов, отделявших его от Вивиана, Рандл торжественно объявил:
— Сэр, наше мнение совпадает. Ваш сын, Кимберли Мередит Вейси-Хантер, унаследовал поместье Шенстоун и прилегающие земли, а вы назначаетесь управляющим до его совершеннолетия в тысяча девятьсот двадцать первом году.
Широкая улыбка осветила черты лица, столь непривычного к выражению эмоций.
— Так как вы уже были женаты, когда старый джентльмен ввел это дополнение, а ваш брат еще нет, то вероятность появления первого мальчика в семье именно у вас была чрезвычайно высока. Возможно, это явилось в своем роде игрой с огнем, вызовом судьбе, но мистер Хоторн и я уверены, что это была попытка вашего деда к примирению.
Вивиан сидел в столь хорошо знакомом ему офисе, чувствуя, как к глазам подступают слезы. Даже находясь при смерти, старик не мог позволить, чтобы ублюдок стал хозяином Шенстоуна, поэтому он поставил на то, что у двух сильных личностей родится сын, и именно он, а не наследник, которому лорд Бранклифф не доверял, получит их фамильную усадьбу. Неудивительно, что Чарльз стал таким злобным после смерти старика. Понятно, почему он проявил такую мстительную нетерпимость, когда узнал, что Джулия родила сына.
— Мистер Хоторн и я выражаем свою радость от подобного поворота событий, — сказал Рандл, возвращая Вивиана мыслями на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122