— С него и одного проступка хватило с избытком, — пробурчал Паша себе под нос.
— Он совершил большую ошибку, выкрав вашу леди, — согласился монах, уловив намек.
— Да, ему не стоило этого делать. — Понадобилось несколько секунд, чтобы Паша оправился от потрясения, и, когда он снова заговорил, его голос прозвучал нарочито мягко: — Мы будем весьма признательны, если вы пришлете мальчиков, когда они вернутся, в комнату леди Гросвенор. Она соскучилась по сыну.
— Хорошо, господин, — ответил монах почтительно. Его Бог был воинствующим Богом, и таких, как Паша-бей, с их отвагой и храбростью, он считал Божьими посланниками на земле. — Предпримет ли Ибрагим наступление на Навплион? — вдруг спросил он, желая узнать мнение Паши..
— Порта отправила его в Миссолунги, так что в этом году он, к счастью, не вернется. И очень скоро отправится на зимние квартиры.
— А вы останетесь здесь на зиму?
— Все зависит от дамы, — ответил Паша.
— Вы нужны Греции.
Смуглые щеки Паши заметно порозовели.
Он перевел взгляд на Трикси, ожидавшую его у двери.
— Именно это я и собирался с ней обсудить, — оброни он с тихим вздохом.
Но остаток вечера был заполнен мальчишечьими раз говорами и играми. Крис с друзьями носился по комнатам, осуществляя смелые вылазки и атаки на воображаемых ту рок. Спать их отправили только глубокой ночью, продли и время бодрствования ввиду исключительных обстоятельств.
Наконец Крис и его друзья угомонились и уснули.
— Ты устала? — спросил Паша Трикси, легко касаясь ее пальцев, когда они выходили из детской комнаты.
— Как ни странно, нет. — Она улыбнулась Паше. — Слишком много впечатлений.
— Ты не сказала Крису о наших планах пожениться.
— Не было подходящего момента. Его больше интересовали оружие и сражения.
— А тебе не нравятся все эти разговоры о войне? — справился он вкрадчиво, увлекая ее по коридору.
— Конечно, я бы хотела, чтобы война закончилась. Но она продолжается, и ничего нельзя с этим поделать.
— Пока не прогоним турок. Трикси кивнула.
— У меня есть серьезный вопрос. Паша остановился.
— Пожалуйста, не сейчас, — взмолилась она. — Когда все как будто пришло в норму. Если собрался сказать, что передумал жениться, я тебя пойму. Ты всю жизнь провел совершенно в других…
Он заставил ее замолчать, приложив палец к ее губам.
— Я не об этом, — прошептал Паша, глядя на нее с улыбкой. — Я хочу на тебе жениться. Мои чувства к тебе незыблемы.
— Любовь, ты хочешь сказать? — Рот Трикси изогнула озорная улыбка.
— Моя любовь к тебе незыблема, — уточнил он. — Так лучше?
— Мне следовало бы заставить тебя стать на колени и просить моей руки, — шутливо заметила она.
— Не стоит, тем более что ты уже согласилась. Так что от подобного унижения я избавлен. — Выражение его лица снова стало серьезным. — Если хочешь, чтобы я подождал со своим вопросом, я подожду… Если ты…
— Нет, спрашивай. — Она смотрела ему в глаза. Мир таков, что ничего не надо откладывать.
— Пожалуй, ты права. Скажи, согласишься ли ты, — начал он осторожно, — после того как мы поженимся, остаться в Греции на зиму или чуточку дольше, если возникнет необходимость? Мне следовало бы отослать тебя домой. Любой уважающий себя мужчина поступил бы именно так. Но я в состоянии позаботиться здесь о твоей безопасности. — Он пренебрежительно вскинул брови. — По крайней мере попытаюсь. Настоящее положение дел свидетельствует, что в течение нескольких месяцев боевые действия закончатся. Поскольку я не могу уехать, то, будучи эгоистом, хочу, чтобы ты осталась со мной.
— И это все? — удивилась Трикси, вздохнув с облегчением. — Боже, Паша, я бы ни за что не уехала. Неужели ты думаешь, что я смогла бы сесть на корабль и спокойно уехать, не зная, где ты, жив или убит? Боюсь, как бы тебе не пришлось брать меня на войну. Я тоже эгоистична, и мне не хватает твоего общества.
Его улыбка могла бы растопить ледники на полюсах.
— Именно поэтому я тебя и люблю. Твоя кровожадная натура меня интригует.
— К тому же я чертовски метко стреляю.
— Что для меня особенно важно, — заметил Паша, озорно блестя глазами.
— А для меня настоящее счастье, что ты способен дарит! мне целую ночь.
— Откровенная женщина, — отозвался он с усмешкой.
— Если не ошибаюсь, — промурлыкала Трикси, — ночь уже наступила.
— Мы успеем добраться до твоей комнаты, или ты пред почтешь… — он оглядел темный коридор, — начать здесь?
— Я не тороплюсь, — возразила она, потянув его за руку. Это как-никак монастырь. Вдруг кто-нибудь войдет…
Паша улыбнулся:
— Если ты в силах подождать, то я тем более.
— У тебя куда больше опыта. А для меня все это новое и волнующее.
Волнующее. Слово его насторожило.
— Ты говоришь о поездке в Грецию?
— Нет, я имею в виду секс с тобой. Он невероятный, безумный, восхитительный и волнующий, Цаша-бей.
Паша усмехнулся:
— Постараюсь оправдать твои ожидания.
— Уверена, что не подведешь.
— Может, я придумаю что-нибудь запоминающееся в ночь нашей помолвки.
— Она и без того запомнится, — заметила Трикси весело. Ты осознал, что отныне должен хранить мне верность?
Конечно, он не осознавал этого. Мужчины его привычек редко хранили верность своим женщинам..
— В самом деле, — произнес он растерянно.
— Окончательно и бесповоротно. Ты побледнел, милый, — констатировала она шаловливо.
Но у Паши не было намерений обсуждать вопросы верности.
— У меня есть для тебя сюрприз, — перевел он разговор на другую тему, поднимаясь по лестнице в ее комнату с видом на залив. — Не знаю, понравится ли тебе.
Минуту спустя он открыл дверь и отошел в сторону, чтобы Трикси могла войти первой. Она застыла на пороге и затаив дыхание смотрела на яркое великолепие сотен горящих свечей. Они стояли повсюду, занимая подоконник, стол и бюро, освещая волшебным мерцанием тумбочки у кровати и великолепные иконы на стенах. По углам огромной кровати высились четыре торшера. А на скамейке для молений лежал роскошный букет белых лилий, наполнивший комнату сладким благоуханием.
— Проходи в комнату, — проговорил Паша, слегка подталкивая ее. — И прими подарки по случаю обручения.
Войдя в комнату, Трикси обнаружила среди цветных подставок и подсвечников военные трофеи султана — драгоценные камни, в большинстве своем неоправленные. Бриллианты, рубины, изумруды, сапфиры переливались на каменной и деревянной поверхности искрами горящих угольков. Ее взгляд привлекло изобилие жемчужных нитей. Они каскадами ниспадали с бархата молельной скамьи, обвивали серебряную вазу, мерцающими ожерельями украшали икону Святого Георгия, возвышавшуюся над лилиями.
— А теперь посмотри на бриллианты, — тихо произнес Паша, поворачивая Трикси к кровати.
Трикси невольно ахнула.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81