Невосприимчивый к красоте летнего моря, он всю дорогу ворчал, выражая недовольство скукой и медлительностью путешествия. Подгоняемый нетерпением, он мечтал ступить на берег Греции и начать преследование своей жертвы. о Второй человек, одержимый аналогичным желанием, сидел мрачнее тучи в своем шелковом шатре под жарким солнцем на холме близ Наварина. Трепеща перед разгневанным командиром, его лейтенанты ходили на цыпочках. Потерпев поражение от рук Макриянниса и Паши-бея, Хуссейн Джеритл распекал своих офицеров. Мало того что ему предстояло держать ответ перед Портой о причинах позорного поражения при грандиозном перевесе в военной силе, еще больше он скорбел о потере гарема. Но хуже всего было то, что этот удар Хуссейн получил от своего давнишнего врага — Паши-бея.
— У вас всего два дня, чтобы смыть позор нанесенного мне оскорбления, — неистовствовал он, сжимая подлокотники походного кресла, инкрустированного слоновой костью. — Я хочу, чтобы вы вернули мне гарем, а голова Паши-бея торчала на копье перед входом в мой шатер. — Его глаза холодно сверкнули, и он всем телом подался вперед. В отличие от свояка Ибрагима, дородного и рыхлого сибарита, получившего высокий пост в силу своего происхождения, Хуссейн добился занимаемого положения путем военных успехов, позволивших ему жениться на дочери Мехмета-Али. — Если, — произнес он вкрадчиво, от избытка переполнявших его чувств его голос вибрировал, — вы не справитесь с этим заданием, я вас закую в кандалы и отправлю в Порту.
Все без исключения поняли, что стоит за этой угрозой. В Порте их признают виновными в трусости и казнят, посадив на кол. Жертвы столь изощренной формы казни умирали мученической смертью. Услышав подобную угрозу, офицеры Хуссейна заметно побледнели.
— Полагаю, мы поняли друг друга.
Еще больше наклонившись вперед, он обвел под-, .„ чиненных свирепым взглядом.
Повисла гнетущая тишина. Наконец один из офицеров набрался смелости и ответил, что да, все понятно.
— Очень хорошо, — прорычал Хуссейн. — Надеюсь, что акт возмездия будет осуществлен в течение двух дней.
Глава 11
Опасаясь шпионов и информаторов Хуссейна, его офицеры собрались обсудить план дальнейших действий в оливковой роще, находившейся вне поля зрения лагеря и открытой со всех сторон, чтобы никто не мог приблизиться незамеченным. Даже в их рядах существовала вероятность предательства, но в сложившихся обстоятельствах они должны были действовать вместе или вместе умереть.
Это общее жизненно важное дело вышло на первый план, затмив на время личные амбиции.
— Гарем, вероятно, переправили в Навплион, — сказал один из них.
— Вопрос в том, куда именно? — откликнулся другой.
— У меня в Навплионе есть дядя, — вступил в разговор третий офицер. — Позвольте мне поехать и поговорить с ним.
Семья Хаджи бежала в Константинополь, когда вспыхнул мятеж, хотя большую часть жизни он прожил в Навплионе. Но даже среди греческого населения были люди, все еще преданные Порте. Греческие примасы и фанариоты нажили состояния, собирая налоги для султана. Сложившийся союз выдержал проверку временем. Восстание значительно подорвало эффективность данного партнерства, но полностью его не уничтожило. Так что грек по происхождению не всегда был греком по убеждениям.
То же касалось и турок. Турок не всегда был тем, кем казался, в стране, где начиная с пятнадцатого века две нации жили бок о бок то в мире, то в раздорах.
— Нам понадобится транспорт для женщин, как только мы их обнаружим, — заметил Хаджи.
— И люди, которым можно доверять, чтобы доставить их в лагерь, — добавил его коллега.
— Пашу-бея будет…
— Трудно взять в плен, — хмурясь, заявил молодой офицер. — Он сражается в армии Макриянниса, а у него лучшие стрелки, и ему сопутствует удача.
— Сначала нужно его найти, — бросил Хаджи. — Потом мы отправим ему сообщение, что захватили гарем. Он сам попадется в капкан.
— Если нам удастся обнаружить его местонахождение, — возразил другой офицер.
— Придется постараться. В противном случае нас ждет медленная и мучительная смерть.
— А клюнет ли он на нашу наживку?
— Конечно. Он и Макрияннис — люди чести, — не без иронии ответил говоривший.
Трикси провела в монастыре беспокойную ночь. Смена караулов происходила в полночь и на рассвете. Она слышала приглушенную перекличку голосов, шаги обходившего территорию патруля. В Божьей обители такая предосторожность казалась зловещей. Трикси окончательно проснулась, когда бриллиантовый блеск звездного неба померк в первом свете зари. Быстро одевшись, Трикси вышла наружу. Она хотела обследовать свое убежище, стены, дворы, постройки и огороженные сады, чтобы убедиться, что находится в полной безопасности.
После недель преследования и угроз она не могла всецело полагаться на других. Трикси решила попросить у отца Грегориоса пистолет. Следует также осмотреть стойла на тот случай, если ей с Крисом срочно понадобится лошадь. Предостережения Паши глубоко запали ей в душу. Иначе и быть не могло в условиях боевой готовности, демонстрируемой монахами в стенах монастыря.
Придется предупредить Криса о возможности внезапного отъезда. К счастью, он еще находился в том возрасте, когда подобные события воспринимаются как увлекательная игра. Она поговорит с Жюлем, и они придумают какую-нибудь подходящую историю.
Блеснул лучик солнечного света, отразившись от ружейного ствола монаха, несшего караул на высокой башне часовни. Трикси подумала, что местоположение монастыря дает возможность отразить неожиданное нападение. Позже она попросит разрешения подняться на башню и осмотреть подступы к монастырским стенам.
Это первый день из трех, которые ей предстоит провести здесь в ожидании Паши, размышляла Трикси, пересекая двор. Ей показалось странным, что она ходит и изучает систему оборонных мероприятий на укрепленном склоне холма в Греции. И все потому, что была вынуждена вступить в брак с отвратительным чудовищем, а спасти ее от чудовища явился Жерико.
Что касается Паши, думала Трикси с благодарностью, он дал ей волю и силы взять ответственность за свое будущее на себя, и после событий прошедшего дня она поняла, что не только любит его за это, но и обязана ему своей жизнью.
Эта мысль была достаточно тревожной для женщины, совсем недавно ощутившей вкус независимости. Может быть, она обязана ему не всей жизнью, а только ее частью, подумала Трикси с улыбкой.
И эту часть она отдаст без колебаний, продолжала она размышлять, поднимаясь по ступенькам, ведущим к покоям святого отца. Однако в сложившейся ситуации эти рассуждения показались ей неуместными. Она отогнала воспоминания о часах, проведенных в обществе Паши, поскольку сейчас были дела поважнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— У вас всего два дня, чтобы смыть позор нанесенного мне оскорбления, — неистовствовал он, сжимая подлокотники походного кресла, инкрустированного слоновой костью. — Я хочу, чтобы вы вернули мне гарем, а голова Паши-бея торчала на копье перед входом в мой шатер. — Его глаза холодно сверкнули, и он всем телом подался вперед. В отличие от свояка Ибрагима, дородного и рыхлого сибарита, получившего высокий пост в силу своего происхождения, Хуссейн добился занимаемого положения путем военных успехов, позволивших ему жениться на дочери Мехмета-Али. — Если, — произнес он вкрадчиво, от избытка переполнявших его чувств его голос вибрировал, — вы не справитесь с этим заданием, я вас закую в кандалы и отправлю в Порту.
Все без исключения поняли, что стоит за этой угрозой. В Порте их признают виновными в трусости и казнят, посадив на кол. Жертвы столь изощренной формы казни умирали мученической смертью. Услышав подобную угрозу, офицеры Хуссейна заметно побледнели.
— Полагаю, мы поняли друг друга.
Еще больше наклонившись вперед, он обвел под-, .„ чиненных свирепым взглядом.
Повисла гнетущая тишина. Наконец один из офицеров набрался смелости и ответил, что да, все понятно.
— Очень хорошо, — прорычал Хуссейн. — Надеюсь, что акт возмездия будет осуществлен в течение двух дней.
Глава 11
Опасаясь шпионов и информаторов Хуссейна, его офицеры собрались обсудить план дальнейших действий в оливковой роще, находившейся вне поля зрения лагеря и открытой со всех сторон, чтобы никто не мог приблизиться незамеченным. Даже в их рядах существовала вероятность предательства, но в сложившихся обстоятельствах они должны были действовать вместе или вместе умереть.
Это общее жизненно важное дело вышло на первый план, затмив на время личные амбиции.
— Гарем, вероятно, переправили в Навплион, — сказал один из них.
— Вопрос в том, куда именно? — откликнулся другой.
— У меня в Навплионе есть дядя, — вступил в разговор третий офицер. — Позвольте мне поехать и поговорить с ним.
Семья Хаджи бежала в Константинополь, когда вспыхнул мятеж, хотя большую часть жизни он прожил в Навплионе. Но даже среди греческого населения были люди, все еще преданные Порте. Греческие примасы и фанариоты нажили состояния, собирая налоги для султана. Сложившийся союз выдержал проверку временем. Восстание значительно подорвало эффективность данного партнерства, но полностью его не уничтожило. Так что грек по происхождению не всегда был греком по убеждениям.
То же касалось и турок. Турок не всегда был тем, кем казался, в стране, где начиная с пятнадцатого века две нации жили бок о бок то в мире, то в раздорах.
— Нам понадобится транспорт для женщин, как только мы их обнаружим, — заметил Хаджи.
— И люди, которым можно доверять, чтобы доставить их в лагерь, — добавил его коллега.
— Пашу-бея будет…
— Трудно взять в плен, — хмурясь, заявил молодой офицер. — Он сражается в армии Макриянниса, а у него лучшие стрелки, и ему сопутствует удача.
— Сначала нужно его найти, — бросил Хаджи. — Потом мы отправим ему сообщение, что захватили гарем. Он сам попадется в капкан.
— Если нам удастся обнаружить его местонахождение, — возразил другой офицер.
— Придется постараться. В противном случае нас ждет медленная и мучительная смерть.
— А клюнет ли он на нашу наживку?
— Конечно. Он и Макрияннис — люди чести, — не без иронии ответил говоривший.
Трикси провела в монастыре беспокойную ночь. Смена караулов происходила в полночь и на рассвете. Она слышала приглушенную перекличку голосов, шаги обходившего территорию патруля. В Божьей обители такая предосторожность казалась зловещей. Трикси окончательно проснулась, когда бриллиантовый блеск звездного неба померк в первом свете зари. Быстро одевшись, Трикси вышла наружу. Она хотела обследовать свое убежище, стены, дворы, постройки и огороженные сады, чтобы убедиться, что находится в полной безопасности.
После недель преследования и угроз она не могла всецело полагаться на других. Трикси решила попросить у отца Грегориоса пистолет. Следует также осмотреть стойла на тот случай, если ей с Крисом срочно понадобится лошадь. Предостережения Паши глубоко запали ей в душу. Иначе и быть не могло в условиях боевой готовности, демонстрируемой монахами в стенах монастыря.
Придется предупредить Криса о возможности внезапного отъезда. К счастью, он еще находился в том возрасте, когда подобные события воспринимаются как увлекательная игра. Она поговорит с Жюлем, и они придумают какую-нибудь подходящую историю.
Блеснул лучик солнечного света, отразившись от ружейного ствола монаха, несшего караул на высокой башне часовни. Трикси подумала, что местоположение монастыря дает возможность отразить неожиданное нападение. Позже она попросит разрешения подняться на башню и осмотреть подступы к монастырским стенам.
Это первый день из трех, которые ей предстоит провести здесь в ожидании Паши, размышляла Трикси, пересекая двор. Ей показалось странным, что она ходит и изучает систему оборонных мероприятий на укрепленном склоне холма в Греции. И все потому, что была вынуждена вступить в брак с отвратительным чудовищем, а спасти ее от чудовища явился Жерико.
Что касается Паши, думала Трикси с благодарностью, он дал ей волю и силы взять ответственность за свое будущее на себя, и после событий прошедшего дня она поняла, что не только любит его за это, но и обязана ему своей жизнью.
Эта мысль была достаточно тревожной для женщины, совсем недавно ощутившей вкус независимости. Может быть, она обязана ему не всей жизнью, а только ее частью, подумала Трикси с улыбкой.
И эту часть она отдаст без колебаний, продолжала она размышлять, поднимаясь по ступенькам, ведущим к покоям святого отца. Однако в сложившейся ситуации эти рассуждения показались ей неуместными. Она отогнала воспоминания о часах, проведенных в обществе Паши, поскольку сейчас были дела поважнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81