Одиссей сообщил, что от пыток Гюстав весь опух. Вонь в подвалах была невыносимой. Узникам приходилось прижиматься носами к замочной скважине, чтобы вдохнуть чистого воздуха».
Паша знал, что такое турецкие пытки, и нахмурился:
— Он выживет? Никое кивнул.
— Кризис миновал. Он поправляется. Благодаря вам. Дипломаты мялись и медлили. Консул боялся, что Измаил-бей подвесит его за яйца, если он вызволит Гюстава. Но в делах с турками и албанцами деньги всегда играли решающую роль. Мы доставили Измаил-бею пять тысяч грошей, чтобы он закрыл глаза на исчезновение одного пленника.
— Как скоро Гюстав сможет уехать домой?
— Возможно, недели через две. Врачи в лазарете его не отпускают. У него на ноге от оков образовалась глубокая рана.
Когда Паша навестил Гюстава, тот даже сумел изобразить подобие улыбки.
— Мари будет счастлива видеть тебя целым и практически невредимым, — сказал Паша улыбаясь. — Это она позаботилась о твоем спасении.
— Вместе с твоими людьми и деньгами. Спасибо, — поблагодарил Гюстав.
Теперь, когда водянка прошла, было видно, как сильно он похудел. В глубоко запавших газах появилась настороженность.
— Никое сделает все необходимые приготовления, чтобы отправить тебя домой, как только врачи позволят тебе покинуть госпиталь, — сообщил Паша, присаживаясь возле кровати. — Мари будет счастлива.
Настороженность во взгляде Гюстава тотчас уступила место теплому расположению.
— Только воспоминания о ней помогли мне выжить в этом аду, — прошептал он.
Паша подумал, что это целиком и полностью заслуга самого Гюстава, он не сломался под пытками, не сдался.
— Я сказал ей, что мы обязательно научим ее ходить под парусом, когда ты вернешься. Как ты считаешь, это выполнимо?
Гюстав издал хриплый смешок.
Только не в этой жизни. Она нас скорее потопит.
— Скажи ей, когда увидишь, что я не забыл о своем обещании. Я скоро уезжаю в Наварин. Передам Макрияннису от тебя поклон.
— Полагаю, ты слышал, что войска Ибрагима совсем не похожи на армию султана. Они могут представлять реальную угрозу, — предупредил Гюстав друга.
— Благодаря французским офицерам Ибрагима. Что ж, будет нелегко целиться в соотечественников.
Гюстав покачал головой.
— Не будет, если они сражаются за турок. Нужно просто нажимать на спуск. Береги себя, Паша, — произнес Гюстав. — Не дай им сделать то же самое с тобой. — Его глаза затуманились слезами.
— Я буду крайне осторожен, — заверил его Паша, готовый в скором времени подставить себя под пули и клинки армии Ибрагима. — Не беспокойся обо мне. Никое получил приказ неустанно следить, чтобы ты исправно выполнял все распоряжения врачей, — продолжал он с улыбкой. — Мари ждет не дождется твоего возвращения.
— Как только вернусь в Париж, женюсь на ней, несмотря на то что моя семья против.
— Она того стоит. А теперь пожелай мне удачи. Я отправляюсь к Макрияннису, может, смогу ему хоть как-то помочь.
— Попроси его убить за меня несколько турок, — прошептал Гюстав.
— Уверен, он сделает это с радостью. Хочешь получить их уши?
В глазах Гюстава на мгновение зажглись искры.
— Нет, в любой ситуации надо оставаться цивилизованным человеком.
Паша пожал плечами:
— Если вдруг передумаешь, у Макриянниса всегда найдется для тебя парочка-другая. — Он коснулся иссохшей руки друга, лежащей поверх одеяла. — Поправляйся, mon ami, и счастливого тебе пути.
С ресниц Гюстава сорвалась слеза и потекла по щеке, исчезнув в густой заросли темной бороды.
— Я обязан тебе жизнью.
— Нет, — тихо возразил Паша. — Ты был сильным и мужественным, потому и выжил. Не многие на это способны. — Погладив приятеля по руке, он поднялся. — Не забудь пригласить меня на свадьбу, — сказал он с улыбкой.
— Будь осторожен.
— Непременно.
Отдав приятелю честь, Паша вышел.
В заливе Наварин находилось с полсотни египетских военных кораблей, когда утром следующего дня Пашино судно приблизилось к порту на расстояние видимости. Оружие и боеприпасы тотчас перегрузили на более легкий греческий парусник. Под непрестанным огнем египетского флота барк, подгоняемый бризом, на всех парусах милю или ..-., больше ловко маневрировал среди огромных фрегатов, стоявших на якоре. Кораблик достиг греческих укреплений без особого ущерба, что лишний раз подтвердило, сколь плачевно состояние турецкой морской артиллерии.
Навстречу Паше из окопов вышел Макрияннис, широко ему улыбнулся и крепко обнял.
— Если турки когда-нибудь научатся правильно наводить пушки, нам придется вернуться в свои поместья. Прошел почти год, Паша-бей, с тех пор как ты уехал, а мы оба до сих пор живы. Господь милостив к своим грешникам.
— Даже Колетис и Гоурас не увидели тебя вздернутым на виселице во время гражданской войны, — пошутил Паша.
— Будь они прокляты, — выругался Макрияннис. — Но пока они сражаются друг с другом, кто-то должен бить арабов.
— Я привез тебе оружие, чтобы уравнять ваши силы. Молодой воин улыбнулся:
— Оглянись вокруг, Паша-бей. Чтобы выиграть это сражение, одних ружей явно недостаточно. Стены разрушены, у нас нет воды. Ибрагим почти сомкнул кольцо и собирается в скором времени предпринять новый штурм. У него десять тысяч солдат.
— А здесь сколько?
— Тысяча шестьсот. Они не смогут отсюда уйти, даже при желании. Я потопил их каяки.
— И они не убили тебя? — удивился Паша.
— Вокруг меня сплотились мои румелиоты, и недовольным пришлось отступиться. — Он усмехнулся.
Единственной боеспособной силой в Греции были военные отряды, во главе которых стояли командиры, выбранные самими воинами. На протяжении предшествующих четырех лет успешно применялся партизанский стиль ведения войны против некомпетентных военачальников и солдат, присланных из Константинополя.
Но Ибрагим со своими воинами из Египта значительно отличался от армии султана. Египтян обучали воинскому искусству дисциплинированные французские офицеры. Свое мастерство они оттачивали в войске Наполеона, где научились стрелять залпом по команде и бросаться в атаку со штыками наперевес. В то время как кавалерия поджидала удобного момента, чтобы начать наступление и обратить противника в бегство.
С момента высадки Ибрагима в феврале он дважды встречался с греками на поле брани и каждый раз одерживал победу.
В последующие дни и ночи дела в Наварине обстояли ничуть не лучше. Пушки, бомбарды и мортиры Ибрагима не давали защитникам крепости покоя. Артиллеристы и инженеры Ибрагима, тоже французы, оставили от оборонительных укреплений сплошные руины. Находившиеся в крепости трудились не покладая рук, заделывая бреши в стенах, отвечая на огонь огнем. Выдача воды была ограничена семьюдесятью глотками в день. Изнуренные жаждой и усталостью, защитники цитадели с нетерпением ждали прихода им на подмогу шестнадцатитысячной греческой армии, стоявшей в Коре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Паша знал, что такое турецкие пытки, и нахмурился:
— Он выживет? Никое кивнул.
— Кризис миновал. Он поправляется. Благодаря вам. Дипломаты мялись и медлили. Консул боялся, что Измаил-бей подвесит его за яйца, если он вызволит Гюстава. Но в делах с турками и албанцами деньги всегда играли решающую роль. Мы доставили Измаил-бею пять тысяч грошей, чтобы он закрыл глаза на исчезновение одного пленника.
— Как скоро Гюстав сможет уехать домой?
— Возможно, недели через две. Врачи в лазарете его не отпускают. У него на ноге от оков образовалась глубокая рана.
Когда Паша навестил Гюстава, тот даже сумел изобразить подобие улыбки.
— Мари будет счастлива видеть тебя целым и практически невредимым, — сказал Паша улыбаясь. — Это она позаботилась о твоем спасении.
— Вместе с твоими людьми и деньгами. Спасибо, — поблагодарил Гюстав.
Теперь, когда водянка прошла, было видно, как сильно он похудел. В глубоко запавших газах появилась настороженность.
— Никое сделает все необходимые приготовления, чтобы отправить тебя домой, как только врачи позволят тебе покинуть госпиталь, — сообщил Паша, присаживаясь возле кровати. — Мари будет счастлива.
Настороженность во взгляде Гюстава тотчас уступила место теплому расположению.
— Только воспоминания о ней помогли мне выжить в этом аду, — прошептал он.
Паша подумал, что это целиком и полностью заслуга самого Гюстава, он не сломался под пытками, не сдался.
— Я сказал ей, что мы обязательно научим ее ходить под парусом, когда ты вернешься. Как ты считаешь, это выполнимо?
Гюстав издал хриплый смешок.
Только не в этой жизни. Она нас скорее потопит.
— Скажи ей, когда увидишь, что я не забыл о своем обещании. Я скоро уезжаю в Наварин. Передам Макрияннису от тебя поклон.
— Полагаю, ты слышал, что войска Ибрагима совсем не похожи на армию султана. Они могут представлять реальную угрозу, — предупредил Гюстав друга.
— Благодаря французским офицерам Ибрагима. Что ж, будет нелегко целиться в соотечественников.
Гюстав покачал головой.
— Не будет, если они сражаются за турок. Нужно просто нажимать на спуск. Береги себя, Паша, — произнес Гюстав. — Не дай им сделать то же самое с тобой. — Его глаза затуманились слезами.
— Я буду крайне осторожен, — заверил его Паша, готовый в скором времени подставить себя под пули и клинки армии Ибрагима. — Не беспокойся обо мне. Никое получил приказ неустанно следить, чтобы ты исправно выполнял все распоряжения врачей, — продолжал он с улыбкой. — Мари ждет не дождется твоего возвращения.
— Как только вернусь в Париж, женюсь на ней, несмотря на то что моя семья против.
— Она того стоит. А теперь пожелай мне удачи. Я отправляюсь к Макрияннису, может, смогу ему хоть как-то помочь.
— Попроси его убить за меня несколько турок, — прошептал Гюстав.
— Уверен, он сделает это с радостью. Хочешь получить их уши?
В глазах Гюстава на мгновение зажглись искры.
— Нет, в любой ситуации надо оставаться цивилизованным человеком.
Паша пожал плечами:
— Если вдруг передумаешь, у Макриянниса всегда найдется для тебя парочка-другая. — Он коснулся иссохшей руки друга, лежащей поверх одеяла. — Поправляйся, mon ami, и счастливого тебе пути.
С ресниц Гюстава сорвалась слеза и потекла по щеке, исчезнув в густой заросли темной бороды.
— Я обязан тебе жизнью.
— Нет, — тихо возразил Паша. — Ты был сильным и мужественным, потому и выжил. Не многие на это способны. — Погладив приятеля по руке, он поднялся. — Не забудь пригласить меня на свадьбу, — сказал он с улыбкой.
— Будь осторожен.
— Непременно.
Отдав приятелю честь, Паша вышел.
В заливе Наварин находилось с полсотни египетских военных кораблей, когда утром следующего дня Пашино судно приблизилось к порту на расстояние видимости. Оружие и боеприпасы тотчас перегрузили на более легкий греческий парусник. Под непрестанным огнем египетского флота барк, подгоняемый бризом, на всех парусах милю или ..-., больше ловко маневрировал среди огромных фрегатов, стоявших на якоре. Кораблик достиг греческих укреплений без особого ущерба, что лишний раз подтвердило, сколь плачевно состояние турецкой морской артиллерии.
Навстречу Паше из окопов вышел Макрияннис, широко ему улыбнулся и крепко обнял.
— Если турки когда-нибудь научатся правильно наводить пушки, нам придется вернуться в свои поместья. Прошел почти год, Паша-бей, с тех пор как ты уехал, а мы оба до сих пор живы. Господь милостив к своим грешникам.
— Даже Колетис и Гоурас не увидели тебя вздернутым на виселице во время гражданской войны, — пошутил Паша.
— Будь они прокляты, — выругался Макрияннис. — Но пока они сражаются друг с другом, кто-то должен бить арабов.
— Я привез тебе оружие, чтобы уравнять ваши силы. Молодой воин улыбнулся:
— Оглянись вокруг, Паша-бей. Чтобы выиграть это сражение, одних ружей явно недостаточно. Стены разрушены, у нас нет воды. Ибрагим почти сомкнул кольцо и собирается в скором времени предпринять новый штурм. У него десять тысяч солдат.
— А здесь сколько?
— Тысяча шестьсот. Они не смогут отсюда уйти, даже при желании. Я потопил их каяки.
— И они не убили тебя? — удивился Паша.
— Вокруг меня сплотились мои румелиоты, и недовольным пришлось отступиться. — Он усмехнулся.
Единственной боеспособной силой в Греции были военные отряды, во главе которых стояли командиры, выбранные самими воинами. На протяжении предшествующих четырех лет успешно применялся партизанский стиль ведения войны против некомпетентных военачальников и солдат, присланных из Константинополя.
Но Ибрагим со своими воинами из Египта значительно отличался от армии султана. Египтян обучали воинскому искусству дисциплинированные французские офицеры. Свое мастерство они оттачивали в войске Наполеона, где научились стрелять залпом по команде и бросаться в атаку со штыками наперевес. В то время как кавалерия поджидала удобного момента, чтобы начать наступление и обратить противника в бегство.
С момента высадки Ибрагима в феврале он дважды встречался с греками на поле брани и каждый раз одерживал победу.
В последующие дни и ночи дела в Наварине обстояли ничуть не лучше. Пушки, бомбарды и мортиры Ибрагима не давали защитникам крепости покоя. Артиллеристы и инженеры Ибрагима, тоже французы, оставили от оборонительных укреплений сплошные руины. Находившиеся в крепости трудились не покладая рук, заделывая бреши в стенах, отвечая на огонь огнем. Выдача воды была ограничена семьюдесятью глотками в день. Изнуренные жаждой и усталостью, защитники цитадели с нетерпением ждали прихода им на подмогу шестнадцатитысячной греческой армии, стоявшей в Коре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81