Она ответила на поцелуй.
— У тебя вкус лимона, — произнесла она мгновение спустя, целуя его живот.
— Это мыло.
— У тебя все пахнет лимоном? — промурлыкала она игриво, касаясь губами головки, реющей почти на уровне пупка.
— Тебе виднее, — ответил Паша с придыханием.
Взяв в руку его плоть, она облизала ее, а потом взяла в рот. Боль между ног усилилась, пульсация участилась.
Впервые в жизни он обладал женщиной с таким неукротимым желанием. В следующее мгновение он отстранил ее от себя.
— Достаточно.
Уложив ее рядом с собой, он повернулся, оказавшись сверху, и, раздвинув ей ноги, рывком вошел в нее.
Он чувствовал непреодолимое желание обладать ею самым примитивным образом. Никаких игр, никакого обольщения, ничего, кроме животной похоти.
— Прости, — прошептал он, все глубже и глубже проникая в ее лоно.
— Мне этого мало, — услышал он ее голос, когда она прильнула к нему всем телом. — Дай мне ощутить тебя…
Он был как вода для ее иссохшей души, радостью в ее нелегкой жизни, квинтэссенцией ее желаний.
Той ночью они предавались любви с неистовством людей, едва не потерявших друг друга, которым грозила смертельная опасность.
Но они выжили.
Под утро, когда животная страсть была утолена и на смену желанию пришла истома, они лежали умиротворенные в объятиях друг друга.
— Оставайся со мной, — попросил Паша, нежно поглаживая ее спину, — чтобы я всегда мог тебя ощущать.
— Я не в силах отказаться, — ответила она, полусонная в его руках.
— Хорошо.
Он закрыл глаза и еще крепче обнял ее. Рай был совсем близко.
Глава 13
Они отправились в Навплион ранним утром, когда еще не сошла роса, и в блеске ее свежести день только начинался. Они скакали бок о бок и обсуждали планы совместной жизни «на долговременной основе», как заметил Паша. Своего рода уловка для мужчины, боявшегося постоянства не меньше, чем женитьбы.
Но Трикси устраивали любые варианты. Лишь бы вместе. Она чувствовала себя невероятно счастливой и не переставала улыбаться.
Он тоже улыбался ей в ответ, переполненный воспоминаниями о прошедшей ночи, и тоже чувствовал себя счастливым и полным энергии. В немалой степени этому способствовало сознание того, что Хуссейн Джеритл мертв.
На подъезде к Триполице они остановились пообедать в доме друга, поэта, сражавшегося за независимость Греции. Когда Паша и Трикси уезжали, он преподнес им поэму. В качестве свадебного подарка, пояснил он весело.
Отъехав от дома гостеприимного хозяина, Паша взглянул на Трикси и поинтересовался с улыбкой:
— Ну и что ты об этом думаешь?
— О цене на коринку, или ты имеешь в в.иду нечто более личное?
— Более личное.
— Ты не в силах выговорить это слово вслух? — шутливо спросила она, угадав его мысли.
— А ты?
Возникла пауза. Тишину нарушал лишь цокот лошадиных копыт.
— Мне нетрудно произнести слово «брак», — ответила Трикси задумчиво, — но само понятие пробуждает во мне демонов; и я не знаю, смогу ли с ними справиться.
— Нам не обязательно сочетаться браком, — заметил Паша беспечно, но вместо облегчения испытал досаду.
Видимо, потому, что женщины обычно отвечали ему согласием, а с Трикси все получилось наоборот. Или же он вдруг почувствовал, что не может жить без Трикси Гросвенор.
— Не обязательно жениться сегодня, — поддакнула она.
— А если я хочу именно сегодня?
В нем с новой силой вспыхнула ревность к Хуссейну, к тому же мучил оставшийся без ответа вопрос о беременности. Трикси, казалось, не трогало ни то и ни другое. Или же она предпочитала свободу?
— Ты шутишь.
— Ответь на вопрос.
— Это так неожиданно.
— Ты любишь меня или нет? Это достаточно просто. — В его тоне появилась легкая агрессивность.
— Люблю.
Она давно его любила.
— Тогда стань моей женой.
— Мой Бог, мы уже три часа в пути. Ты, верно, перегрелся на солнце. К чему такая спешка?
Паша наклонился к ней, перехватил поводья ее рысака, и они остановились у оливковой рощи. Спрыгнув на землю, он привязал лошадей и, обойдя ее коня, протянул к Трикси руки.
— Слезай.
— По-моему, еще прошлой ночью мы обсудили чьи-то деспотичные замашки.
— Прошу вас спешиться, леди Гросвенор, — промолвил он с подчеркнутой вежливостью. — Я должен обсудить с вами вопрос безотлагательной важности.
— Повторяю, ты перегрелся на солнце, — игриво ответила она, соскользнув в его руки, хотя сердце ее, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Опустив Трикси на землю, Паша взял ее за руку и повел в тень оливкового дерева.
— Возможно, ты близка к истине, и я действительно могу лишиться рассудка, — заметил он с мимолетной улыбкой, чувствуя, что навсегда освободился от Хуссейна и своих душевных страданий. — Но могу однозначно утверждать; что членство в Клубе вольных холостяков определенно потерял, за что должен буду поплатиться изрядной суммой денег, чтобы устроить им очередную пирушку, если ты скажешь «да», — закончил он едва слышно.
— Ты не шутишь?
— Не шучу, — подтвердил Паша торжествен но, и его лицо приняло серьезное выражение. — Мне пришлось проделать большой путь, чтобы найти свою любовь.
— А в Кенте ты ее не видел?
— Нет, как и ты. Разве я неправ? — спросил он мягко, не отрывая от Трикси взгляда.
Трикси кивнула.
— Надеюсь, тебе не нужны все эти подобающие случаю фразы, — продолжал он, слегка склонив голову в знак извинения. — Я на это не способен. Но хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
— Зачем?
Ей следовало бы проявить благоразумие и ответить согласием, но все случилось так неожиданно, и Паша демонстрировал скорее настойчивость, чем романтичность.
— Черт, если бы я знал! Тебе придется показать мне это в ближайшую сотню лет.
«Как много значат для нас жаркие признания и цветы», — думала Трикси, пытаясь понять его грубую прямолинейность.
— Ты уверен?
— Пожалуйста, скажи «да».
— Ладно, да, — сдалась она наконец. — Если тебя сейчас не хватит солнечный удар.
— Мне не нужно «ладно, да», я хочу просто «да».
— Да. Доволен? Паша улыбнулся:
— Вижу, ты явно не знакома с книжками по этикету, где сказано, что на предложения о замужестве положено отвечать с вежливостью и благодарностью.
— Я могу передумать.
— Не можешь.
— А ты не командуй.
— Ты тоже.
— Значит, мы партнеры.
— На паруснике любви в море жизни, пока все моря не пересохнут, — продолжал он с улыбкой. — Мы обвенчаемся в монастыре.
— Должна ли я что-либо сказать по этому поводу?
— Скажи, какое время тебя устраивает завтра.
— Завтра!
— Утро или вечер? — В его глазах плясали веселые искорки. — Решай.
— Мы обсудим это ночью.
— Отлично.
Он, как никто другой, умел убеждать в постели.
Пока свежеиспеченные жених с невестой продолжали путь в Навплион, двое мужчин переносили багаж в арендованные комнаты неподалеку от монастыря Святого Ильи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— У тебя вкус лимона, — произнесла она мгновение спустя, целуя его живот.
— Это мыло.
— У тебя все пахнет лимоном? — промурлыкала она игриво, касаясь губами головки, реющей почти на уровне пупка.
— Тебе виднее, — ответил Паша с придыханием.
Взяв в руку его плоть, она облизала ее, а потом взяла в рот. Боль между ног усилилась, пульсация участилась.
Впервые в жизни он обладал женщиной с таким неукротимым желанием. В следующее мгновение он отстранил ее от себя.
— Достаточно.
Уложив ее рядом с собой, он повернулся, оказавшись сверху, и, раздвинув ей ноги, рывком вошел в нее.
Он чувствовал непреодолимое желание обладать ею самым примитивным образом. Никаких игр, никакого обольщения, ничего, кроме животной похоти.
— Прости, — прошептал он, все глубже и глубже проникая в ее лоно.
— Мне этого мало, — услышал он ее голос, когда она прильнула к нему всем телом. — Дай мне ощутить тебя…
Он был как вода для ее иссохшей души, радостью в ее нелегкой жизни, квинтэссенцией ее желаний.
Той ночью они предавались любви с неистовством людей, едва не потерявших друг друга, которым грозила смертельная опасность.
Но они выжили.
Под утро, когда животная страсть была утолена и на смену желанию пришла истома, они лежали умиротворенные в объятиях друг друга.
— Оставайся со мной, — попросил Паша, нежно поглаживая ее спину, — чтобы я всегда мог тебя ощущать.
— Я не в силах отказаться, — ответила она, полусонная в его руках.
— Хорошо.
Он закрыл глаза и еще крепче обнял ее. Рай был совсем близко.
Глава 13
Они отправились в Навплион ранним утром, когда еще не сошла роса, и в блеске ее свежести день только начинался. Они скакали бок о бок и обсуждали планы совместной жизни «на долговременной основе», как заметил Паша. Своего рода уловка для мужчины, боявшегося постоянства не меньше, чем женитьбы.
Но Трикси устраивали любые варианты. Лишь бы вместе. Она чувствовала себя невероятно счастливой и не переставала улыбаться.
Он тоже улыбался ей в ответ, переполненный воспоминаниями о прошедшей ночи, и тоже чувствовал себя счастливым и полным энергии. В немалой степени этому способствовало сознание того, что Хуссейн Джеритл мертв.
На подъезде к Триполице они остановились пообедать в доме друга, поэта, сражавшегося за независимость Греции. Когда Паша и Трикси уезжали, он преподнес им поэму. В качестве свадебного подарка, пояснил он весело.
Отъехав от дома гостеприимного хозяина, Паша взглянул на Трикси и поинтересовался с улыбкой:
— Ну и что ты об этом думаешь?
— О цене на коринку, или ты имеешь в в.иду нечто более личное?
— Более личное.
— Ты не в силах выговорить это слово вслух? — шутливо спросила она, угадав его мысли.
— А ты?
Возникла пауза. Тишину нарушал лишь цокот лошадиных копыт.
— Мне нетрудно произнести слово «брак», — ответила Трикси задумчиво, — но само понятие пробуждает во мне демонов; и я не знаю, смогу ли с ними справиться.
— Нам не обязательно сочетаться браком, — заметил Паша беспечно, но вместо облегчения испытал досаду.
Видимо, потому, что женщины обычно отвечали ему согласием, а с Трикси все получилось наоборот. Или же он вдруг почувствовал, что не может жить без Трикси Гросвенор.
— Не обязательно жениться сегодня, — поддакнула она.
— А если я хочу именно сегодня?
В нем с новой силой вспыхнула ревность к Хуссейну, к тому же мучил оставшийся без ответа вопрос о беременности. Трикси, казалось, не трогало ни то и ни другое. Или же она предпочитала свободу?
— Ты шутишь.
— Ответь на вопрос.
— Это так неожиданно.
— Ты любишь меня или нет? Это достаточно просто. — В его тоне появилась легкая агрессивность.
— Люблю.
Она давно его любила.
— Тогда стань моей женой.
— Мой Бог, мы уже три часа в пути. Ты, верно, перегрелся на солнце. К чему такая спешка?
Паша наклонился к ней, перехватил поводья ее рысака, и они остановились у оливковой рощи. Спрыгнув на землю, он привязал лошадей и, обойдя ее коня, протянул к Трикси руки.
— Слезай.
— По-моему, еще прошлой ночью мы обсудили чьи-то деспотичные замашки.
— Прошу вас спешиться, леди Гросвенор, — промолвил он с подчеркнутой вежливостью. — Я должен обсудить с вами вопрос безотлагательной важности.
— Повторяю, ты перегрелся на солнце, — игриво ответила она, соскользнув в его руки, хотя сердце ее, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Опустив Трикси на землю, Паша взял ее за руку и повел в тень оливкового дерева.
— Возможно, ты близка к истине, и я действительно могу лишиться рассудка, — заметил он с мимолетной улыбкой, чувствуя, что навсегда освободился от Хуссейна и своих душевных страданий. — Но могу однозначно утверждать; что членство в Клубе вольных холостяков определенно потерял, за что должен буду поплатиться изрядной суммой денег, чтобы устроить им очередную пирушку, если ты скажешь «да», — закончил он едва слышно.
— Ты не шутишь?
— Не шучу, — подтвердил Паша торжествен но, и его лицо приняло серьезное выражение. — Мне пришлось проделать большой путь, чтобы найти свою любовь.
— А в Кенте ты ее не видел?
— Нет, как и ты. Разве я неправ? — спросил он мягко, не отрывая от Трикси взгляда.
Трикси кивнула.
— Надеюсь, тебе не нужны все эти подобающие случаю фразы, — продолжал он, слегка склонив голову в знак извинения. — Я на это не способен. Но хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
— Зачем?
Ей следовало бы проявить благоразумие и ответить согласием, но все случилось так неожиданно, и Паша демонстрировал скорее настойчивость, чем романтичность.
— Черт, если бы я знал! Тебе придется показать мне это в ближайшую сотню лет.
«Как много значат для нас жаркие признания и цветы», — думала Трикси, пытаясь понять его грубую прямолинейность.
— Ты уверен?
— Пожалуйста, скажи «да».
— Ладно, да, — сдалась она наконец. — Если тебя сейчас не хватит солнечный удар.
— Мне не нужно «ладно, да», я хочу просто «да».
— Да. Доволен? Паша улыбнулся:
— Вижу, ты явно не знакома с книжками по этикету, где сказано, что на предложения о замужестве положено отвечать с вежливостью и благодарностью.
— Я могу передумать.
— Не можешь.
— А ты не командуй.
— Ты тоже.
— Значит, мы партнеры.
— На паруснике любви в море жизни, пока все моря не пересохнут, — продолжал он с улыбкой. — Мы обвенчаемся в монастыре.
— Должна ли я что-либо сказать по этому поводу?
— Скажи, какое время тебя устраивает завтра.
— Завтра!
— Утро или вечер? — В его глазах плясали веселые искорки. — Решай.
— Мы обсудим это ночью.
— Отлично.
Он, как никто другой, умел убеждать в постели.
Пока свежеиспеченные жених с невестой продолжали путь в Навплион, двое мужчин переносили багаж в арендованные комнаты неподалеку от монастыря Святого Ильи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81