И я ничего не могла поделать с этим, Мурад! Джебаль сам меня выбрал.
«О Боже, — подумал Мурад, — если Алекс и вправду способна видеть будущее — значит, мы все обречены!»
— По-моему, ты на самом деле предсказательница, Алекс, а не ведьма и не сумасшедшая, и находишь утешение в том, что представляешь себя путешественницей во времени, однако твои предсказания не могут не пугать. Ты должна хорошенько думать, прежде чем говорить.
— Я только тем и занимаюсь, что думаю и думаю над всем, что ты сейчас услышал! — лихорадочно промолвила она. — Совершенно очевидно, что меня перенесли сюда и сделали супругой Джебаля потому, что Блэкуэлл — моя судьба! Я люблю его, и он меня любит — и нам суждено быть вместе и стать любовниками!
Мурад не выдержал, схватил ее за руку и изо всех сил тряхнул. Его самого била дрожь.
— Алекс, ты что, не понимаешь своих собственных слов? Ведь все, что ты сейчас сказала, означает, что он погибнет из-за тебя!
Алекс ошеломленно застыла.
Мурад не сводил с нее глаз, слыша, как часто и тяжело она дышит и как кровь стучит у него в висках. И наконец спросил:
— И что случится с тобой? С неверной женой-мусульманкой?..
— Не знаю, — растерялась она. — Мне как-то не приходило это в голову.
— Если Блэкуэлла схватят и казнят за связь с тобою — можешь не сомневаться, что и тебя ждет казнь. Мусульмане не прощают своим женам измену, Алекс, ни-ког-да!
Алекс не сразу нашлась что ответить.
— Мы сбежим, — сообщила наконец она. — Мы просто сбежим и изменим наше будущее — мы с Блэкуэллом!
— Никому не удавалось сбежать из Триполи.
— Неправда, в течение последних лет было совершено несколько удачных побегов, и ты отлично это знаешь, — запальчиво возразила Алекс.
— Не несколько, а один или два.
Она поморщилась. Из глаз брызнули слезы.
— Это был самый счастливый день в моей жизни, а ты все испортил!
— Но я вовсе не хотел его портить. Я хотел помочь тебе рассуждать разумно.
— Я и рассуждаю разумно!
— Это твое пророчество, — не выдержав, закричал Мурад, — оно не про вашу любовь — оно про вашу смерть!!!
Глава 13
Ксавье стоял в одном из внутренних садиков дворца, глядя поверх сверкающего на солнце фонтана. Легкий ветерок с моря обдавал лицо и грудь прохладными брызгами, но Блэкуэлл не обращал на это внимания. Его взгляд был устремлен за увитую розами стену. Там находилась гавань.
На фоне морской синевы особенно четко выделялись контуры мачт и парусов, а там, вдалеке, за пределами охраняемой молом и крепостью гавани, маняще сверкала вольная гладь Средиземного моря.
Однако Ксавье было сейчас не до моря. Из головы у него не шла пленница-американка, Вера.
Похоже, он в нее влюбился.
И хотя они были едва знакомы и такое вряд ли было возможно — тем не менее мысли о ней не давали ему спать почти всю ночь. Никогда прежде Ксавье не доводилось влюбляться по-настоящему, да он к тому же считал, что не способен на столь нежные чувства. Но с другой стороны, какое еще объяснение можно дать этому учащенному пульсу, этому ненасытному любопытству и жгучему желанию? Он привык быть честным с самим собою. Вера оказалась необыкновенной женщиной, ее красота и отвага были поразительны. Но, возможно, ему вообще ни к чему ломать голову, придумывая достойное объяснение своим смятенным чувствам. Ведь поэты постоянно твердят, что любовь объяснить вообще невозможно!
Но что тогда он должен делать? И что он может сделать? В конце концов он был женатым мужчиной. И то, что он за все время брака и пальцем не прикоснулся к своей жене, не имеет никакого значения. Он дал клятву заботиться о Саре, и иного пути больше нет. Он останется женат — пока кого-то из них не заберет смерть.
Он не холост, он не свободен, и в любом случае он не станет волочиться за американкой.
От этой мысли он был готов впасть в отчаяние. Ну почему судьба распорядилась так несправедливо?! Почему он встретил ее только сейчас, а не год назад, до того, как женился?!
Он чувствовал себя беспомощным. Это было так унизительно! Его бесило всякое упоминание о том, что она — пленница, даже хуже — рабыня, заточенная где-то в недрах дворца, используемая против воли, а он ничего не может предпринять, чтобы изменить положение!
Но он сделает это. Он дал клятву Всевышнему и себе самому. Когда он покинет Триполи, Вера уедет из этого варварского города вместе с ним. Он сделает все, чтобы она в целости и сохранности добралась до Америки, — или погибнет, спасая ее свободу и жизнь.
Ксавье с трудом заставил себя думать о более насущных делах. Нельзя забывать, что он и его команда тоже в плену — и прежде всего следует думать об этом, а не о женщине, всматриваясь в очертания «Жемчужины», стоявшей на якоре в порту.
Один ее вид причинял боль. А уж тем более мысль о том, что предстоит совершить…
Корабль должен быть затоплен. И чем скорее — тем лучше, пока у него есть хоть капля свободы. Однако такая задача не под силу одному. Нужна помощь нескольких преданных матросов. Еще утром он передал паше просьбу разрешить встретиться с экипажем. И до сих пор не получил ни слова в ответ. Да он особо и не рассчитывал на него. Джовар готов горы свернуть — лишь бы держать его подальше от соотечественников.
И конечно, очень скоро они потребуют окончательного ответа. В тот же миг, как он откажется становиться «турком», и его, и команду сделают рабами — если не придумают чего-нибудь похуже. Ксавье не тешил себя иллюзиями. Он понимал, что времени почти не осталось и надо постараться успеть сделать как можно больше.
Услышав легкие шаги на песчаной дорожке, Блэкуэлл обернулся. Показались двое рабов. Он застыл, мгновенно узнав ее.
Отсюда он прекрасно различал ее черты: она улыбалась.
Что-то в ее облике изменилось, однако, застигнутый врасплох, ошеломленный, ослепленный восторгом, он не сразу понял, что ее кожа гораздо темнее, а волосы из рыжих превратились в темно-каштановые. Он смутился и даже на мгновение засомневался, однако уже в следующий миг поймал себя на том, что улыбается красавице. Она оказалась еще прекраснее.
— Доброе утро.
— Привет, — откликнулась она.
Они смотрели друг другу в глаза: чудесные, трепетные мгновения.
— Ты хорошо спал этой ночью? — тихо спросила она.
Такое интимное начало удивило Блэкуэлла. Тем не менее он отвечал ей в тон:
— Нет. Меня мучила бессонница.
Она оглянулась и сказала:
— Я тоже ни на миг не сомкнула глаз.
Его окатило волной ликования. Он все понял. Как и он сам, она провела бессонную ночь — и по той же самой причине. Эти мысли пронеслись в его голове чередой неясных картин, полных неистовой страсти. Он был с ней едва знаком, благоразумие шептало об осторожности, о приличиях. Но ведь оба они пленники, оба находятся в заточении и не могут предвидеть своего будущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
«О Боже, — подумал Мурад, — если Алекс и вправду способна видеть будущее — значит, мы все обречены!»
— По-моему, ты на самом деле предсказательница, Алекс, а не ведьма и не сумасшедшая, и находишь утешение в том, что представляешь себя путешественницей во времени, однако твои предсказания не могут не пугать. Ты должна хорошенько думать, прежде чем говорить.
— Я только тем и занимаюсь, что думаю и думаю над всем, что ты сейчас услышал! — лихорадочно промолвила она. — Совершенно очевидно, что меня перенесли сюда и сделали супругой Джебаля потому, что Блэкуэлл — моя судьба! Я люблю его, и он меня любит — и нам суждено быть вместе и стать любовниками!
Мурад не выдержал, схватил ее за руку и изо всех сил тряхнул. Его самого била дрожь.
— Алекс, ты что, не понимаешь своих собственных слов? Ведь все, что ты сейчас сказала, означает, что он погибнет из-за тебя!
Алекс ошеломленно застыла.
Мурад не сводил с нее глаз, слыша, как часто и тяжело она дышит и как кровь стучит у него в висках. И наконец спросил:
— И что случится с тобой? С неверной женой-мусульманкой?..
— Не знаю, — растерялась она. — Мне как-то не приходило это в голову.
— Если Блэкуэлла схватят и казнят за связь с тобою — можешь не сомневаться, что и тебя ждет казнь. Мусульмане не прощают своим женам измену, Алекс, ни-ког-да!
Алекс не сразу нашлась что ответить.
— Мы сбежим, — сообщила наконец она. — Мы просто сбежим и изменим наше будущее — мы с Блэкуэллом!
— Никому не удавалось сбежать из Триполи.
— Неправда, в течение последних лет было совершено несколько удачных побегов, и ты отлично это знаешь, — запальчиво возразила Алекс.
— Не несколько, а один или два.
Она поморщилась. Из глаз брызнули слезы.
— Это был самый счастливый день в моей жизни, а ты все испортил!
— Но я вовсе не хотел его портить. Я хотел помочь тебе рассуждать разумно.
— Я и рассуждаю разумно!
— Это твое пророчество, — не выдержав, закричал Мурад, — оно не про вашу любовь — оно про вашу смерть!!!
Глава 13
Ксавье стоял в одном из внутренних садиков дворца, глядя поверх сверкающего на солнце фонтана. Легкий ветерок с моря обдавал лицо и грудь прохладными брызгами, но Блэкуэлл не обращал на это внимания. Его взгляд был устремлен за увитую розами стену. Там находилась гавань.
На фоне морской синевы особенно четко выделялись контуры мачт и парусов, а там, вдалеке, за пределами охраняемой молом и крепостью гавани, маняще сверкала вольная гладь Средиземного моря.
Однако Ксавье было сейчас не до моря. Из головы у него не шла пленница-американка, Вера.
Похоже, он в нее влюбился.
И хотя они были едва знакомы и такое вряд ли было возможно — тем не менее мысли о ней не давали ему спать почти всю ночь. Никогда прежде Ксавье не доводилось влюбляться по-настоящему, да он к тому же считал, что не способен на столь нежные чувства. Но с другой стороны, какое еще объяснение можно дать этому учащенному пульсу, этому ненасытному любопытству и жгучему желанию? Он привык быть честным с самим собою. Вера оказалась необыкновенной женщиной, ее красота и отвага были поразительны. Но, возможно, ему вообще ни к чему ломать голову, придумывая достойное объяснение своим смятенным чувствам. Ведь поэты постоянно твердят, что любовь объяснить вообще невозможно!
Но что тогда он должен делать? И что он может сделать? В конце концов он был женатым мужчиной. И то, что он за все время брака и пальцем не прикоснулся к своей жене, не имеет никакого значения. Он дал клятву заботиться о Саре, и иного пути больше нет. Он останется женат — пока кого-то из них не заберет смерть.
Он не холост, он не свободен, и в любом случае он не станет волочиться за американкой.
От этой мысли он был готов впасть в отчаяние. Ну почему судьба распорядилась так несправедливо?! Почему он встретил ее только сейчас, а не год назад, до того, как женился?!
Он чувствовал себя беспомощным. Это было так унизительно! Его бесило всякое упоминание о том, что она — пленница, даже хуже — рабыня, заточенная где-то в недрах дворца, используемая против воли, а он ничего не может предпринять, чтобы изменить положение!
Но он сделает это. Он дал клятву Всевышнему и себе самому. Когда он покинет Триполи, Вера уедет из этого варварского города вместе с ним. Он сделает все, чтобы она в целости и сохранности добралась до Америки, — или погибнет, спасая ее свободу и жизнь.
Ксавье с трудом заставил себя думать о более насущных делах. Нельзя забывать, что он и его команда тоже в плену — и прежде всего следует думать об этом, а не о женщине, всматриваясь в очертания «Жемчужины», стоявшей на якоре в порту.
Один ее вид причинял боль. А уж тем более мысль о том, что предстоит совершить…
Корабль должен быть затоплен. И чем скорее — тем лучше, пока у него есть хоть капля свободы. Однако такая задача не под силу одному. Нужна помощь нескольких преданных матросов. Еще утром он передал паше просьбу разрешить встретиться с экипажем. И до сих пор не получил ни слова в ответ. Да он особо и не рассчитывал на него. Джовар готов горы свернуть — лишь бы держать его подальше от соотечественников.
И конечно, очень скоро они потребуют окончательного ответа. В тот же миг, как он откажется становиться «турком», и его, и команду сделают рабами — если не придумают чего-нибудь похуже. Ксавье не тешил себя иллюзиями. Он понимал, что времени почти не осталось и надо постараться успеть сделать как можно больше.
Услышав легкие шаги на песчаной дорожке, Блэкуэлл обернулся. Показались двое рабов. Он застыл, мгновенно узнав ее.
Отсюда он прекрасно различал ее черты: она улыбалась.
Что-то в ее облике изменилось, однако, застигнутый врасплох, ошеломленный, ослепленный восторгом, он не сразу понял, что ее кожа гораздо темнее, а волосы из рыжих превратились в темно-каштановые. Он смутился и даже на мгновение засомневался, однако уже в следующий миг поймал себя на том, что улыбается красавице. Она оказалась еще прекраснее.
— Доброе утро.
— Привет, — откликнулась она.
Они смотрели друг другу в глаза: чудесные, трепетные мгновения.
— Ты хорошо спал этой ночью? — тихо спросила она.
Такое интимное начало удивило Блэкуэлла. Тем не менее он отвечал ей в тон:
— Нет. Меня мучила бессонница.
Она оглянулась и сказала:
— Я тоже ни на миг не сомкнула глаз.
Его окатило волной ликования. Он все понял. Как и он сам, она провела бессонную ночь — и по той же самой причине. Эти мысли пронеслись в его голове чередой неясных картин, полных неистовой страсти. Он был с ней едва знаком, благоразумие шептало об осторожности, о приличиях. Но ведь оба они пленники, оба находятся в заточении и не могут предвидеть своего будущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116