Здесь не сделать ничего, только зафиксировать сустав и надеяться на лучшее.
Сложный перелом на среднем пальце оказался хуже всего. Палец надо было выпрямить, засунув торчащую кость назад в порванную плоть. Я видела раньше, как это делается — под общим наркозом, с рентгеном.
Собственно, передо мной стояла совершенно механическая проблема — решить, как восстановить раздробленную, потерявшую форму кисть. Теперь я понимала, почему врачи редко лечат членов собственных семей.
Некоторые вещи в медицине требуют определенной жестокости. Чтобы в процессе лечения причинять боль, необходимо отчуждение.
Сэр Маркус тихо поставил табурет около кровати, дождался, пока я привяжу руку, удобно устроился на нем и взял Джейми за здоровую руку.
— Жми, сколько хочешь, сынок, — сказал он.
Без медвежьей шкуры, с аккуратно собранными и завязанными в хвост седыми волосами, Макраннох больше не казался устрашающим лесным дикарем, а выглядел рассудительным человеком в зрелом возрасте, с аккуратной густой бородой и военной выправкой. Я сильно нервничала, и его надежное присутствие успокаивало.
Я глубоко вдохнула и помолилась за отстраненность.
Это была долгая, ужасная, выматывающая нервы работа, хотя не без некоторой притягательности. Некоторые моменты, такие, как фиксирование двух пальцев с простыми переломами, прошли легко. Другие — нет. Джейми не кричал вслух, когда я выправляла средний палец, прикладывая значительное усилие, чтобы засунуть торчащие концы кости обратно. На какое-то мгновение я растерялась, утратив мужество, но сэр Маркус спокойно и настойчиво сказал:
— Вперед, девочка.
И тут я вспомнила, как Джейми сказал мне в ту ночь, когда родился ребенок Дженни: сам я выдержу любую боль, но только не твою. Для этого требуется сил больше, чем у меня есть. Он был прав, для этого требовались силы. Я только надеялась, что мне их хватит.
Джейми отвернулся от меня, но я видела, как напрягались его челюсти, когда он сильнее стискивал зубы на кожаной полоске. Я тоже стиснула зубы и продолжала работать. Острый конец кости медленно исчезал под кожей, палец с мучительным сопротивлением распрямлялся, заставляя нас обоих дрожать.
Продолжая работать, я перестала замечать окружающее. Джейми изредка стонал, и дважды пришлось прерваться, потому что его рвало, преимущественно виски — в тюрьме он толком не ел. Однако в основном он непрестанно тихонько бормотал что-то по-гаэльски, прижавшись лбом к коленям сэра Маркуса. Из-за кожаного кляпа я не могла понять, ругается он или молится.
Наконец все пять пальцев, прямые, как новенькие булавки, неподвижные, как палки, лежали в забинтованных шинах.
Я боялась инфекции, особенно на разорванном среднем пальце, но в остальном была уверена, что все заживет хорошо. К счастью, только один сустав был поврежден очень сильно. Скорее всего, безымянный палец не будет сгибаться, но остальные будут функционировать нормально — со временем. Я ничего не могла сделать со сломанной пястной костью и с рваной раной — только промыть антисептической жидкостью и приложить припарку, а потом молиться, чтобы не начался столбняк. Я отступила назад, дрожа всем телом после напряжения этой ночи. Лиф пропотел насквозь из-за огня в камине, к которому я сидела спиной.
Ко мне тотчас же подлетела леди Аннабель, усадила меня в кресло и всунула в дрожащие руки чашку горячего чая, сдобренного виски. Сэр Маркус, самый лучший операционный ассистент, какого только может иметь хирург, отвязывал плененную руку Джейми и растирал полосы, оставшиеся от глубоко врезавшегося в напряженную плоть ремня. Я заметила, что рука Макранноха покраснела там, где Джейми стискивал ее.
Я не осознавала, что клюю носом, но неожиданно дернулась, и голова мотнулась в сторону. Леди Аннабель подхватила меня мягкой ручкой под локоть и повела к лестнице.
— Пойдем, моя дорогая. Ты совсем засыпаешь. Нужно немного позаботиться о себе и поспать.
Я потрясла головой как можно вежливее.
— Нет, не могу. Я должна закончить… — Размытое сознание не давало закончить фразу. Сэр Маркус ловко вынул из моих рук бутылку с уксусом и салфетку.
— Я позабочусь об остальном, — пообещал он. — Понимаешь, у меня ведь есть опыт с боевыми ранениями.
Откинув одеяло, он начал смывать кровь с ран, оставленных кнутом, двигаясь со впечатляющей мягкостью. Поймав мой взгляд, он ухмыльнулся, и борода легкомысленно зашевелилась.
— Я за свою жизнь промыл столько ран, — сказал он. — И нанес немало. Это все ерунда, девочка, Они заживут через несколько дней.
Понимая, что он прав, я подошла к изголовью постели. Джейми не спал. Он слегка морщился, потому что антисептик жег свежие раны, но веки его были тяжелыми, а синие глаза потемнели от боли и слабости.
— Иди спать, Сасснек. Я выдержу.
Не знаю, как насчет него, а вот я уже не выдерживала. Меня качало от изнеможения, и царапины на ногах горели огнем и болели. Эбсалом промыл мне их еще в коттедже, но нужно было смазать их мазью.
Я оцепенело кивнула и подчинилась мягкому, но настойчивому давлению леди Аннабель.
Пройдя половину лестницы, я вспомнила, что не объяснила сэру Маркусу, как бинтовать раны. К самым глубоким, на плечах, следовало приложить примочки и забинтовать их, чтобы можно было надеть рубашку, если придется бежать. Но более легкие, от кнута, надо было оставить открытыми, подсыхать. Я глянула на гостевую комнату, которую показала мне леди Аннабель, потом пробормотала извинения и, спотыкаясь, побрела обратно в гостиную.
Я остановилась в тени, в дверном проеме. За спиной маячила леди Аннабель. Джейми закрыл глаза Видимо, он задремал под действием виски и усталости. Он отбросил одеяла — тепла от камина было достаточно. Сэр Маркус потянулся через кровать за салфеткой и случайно задел голый крестец Джейми. Его как будто ударило током. Спина Джейми изогнулась дугой, мышцы на ягодицах сжались, он невольно застонал, отшатнулся, несмотря на сломанные ребра, и уставился на сэра Маркуса перепуганными, затуманенными глазами. Сэр Маркус, тоже испугавшись, на мгновенье застыл, как вкопанный, потом наклонился, взял Джейми за руку и осторожно повернул лицом вниз. Задумчиво и очень нежно провел пальцем по спине Джейми. Потом потер пальцами, и в свете пламени очага отчетливо стал виден масляный блеск.
— А-а, — понимающе протянул старый солдат, натянул одеяло Джейми до пояса, и его напряженные плечи расслабились.
Сэр Маркус уселся у изголовья и снова налил виски.
— По крайней мере ему хватило соображения сперва немного намазать тебя жиром, — заметил он, протягивая один стакан Джейми, с трудом приподнявшемуся на локте.
— Ага. Только сдается мне, это делалось не для моего удобства, — сухо бросил тот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Сложный перелом на среднем пальце оказался хуже всего. Палец надо было выпрямить, засунув торчащую кость назад в порванную плоть. Я видела раньше, как это делается — под общим наркозом, с рентгеном.
Собственно, передо мной стояла совершенно механическая проблема — решить, как восстановить раздробленную, потерявшую форму кисть. Теперь я понимала, почему врачи редко лечат членов собственных семей.
Некоторые вещи в медицине требуют определенной жестокости. Чтобы в процессе лечения причинять боль, необходимо отчуждение.
Сэр Маркус тихо поставил табурет около кровати, дождался, пока я привяжу руку, удобно устроился на нем и взял Джейми за здоровую руку.
— Жми, сколько хочешь, сынок, — сказал он.
Без медвежьей шкуры, с аккуратно собранными и завязанными в хвост седыми волосами, Макраннох больше не казался устрашающим лесным дикарем, а выглядел рассудительным человеком в зрелом возрасте, с аккуратной густой бородой и военной выправкой. Я сильно нервничала, и его надежное присутствие успокаивало.
Я глубоко вдохнула и помолилась за отстраненность.
Это была долгая, ужасная, выматывающая нервы работа, хотя не без некоторой притягательности. Некоторые моменты, такие, как фиксирование двух пальцев с простыми переломами, прошли легко. Другие — нет. Джейми не кричал вслух, когда я выправляла средний палец, прикладывая значительное усилие, чтобы засунуть торчащие концы кости обратно. На какое-то мгновение я растерялась, утратив мужество, но сэр Маркус спокойно и настойчиво сказал:
— Вперед, девочка.
И тут я вспомнила, как Джейми сказал мне в ту ночь, когда родился ребенок Дженни: сам я выдержу любую боль, но только не твою. Для этого требуется сил больше, чем у меня есть. Он был прав, для этого требовались силы. Я только надеялась, что мне их хватит.
Джейми отвернулся от меня, но я видела, как напрягались его челюсти, когда он сильнее стискивал зубы на кожаной полоске. Я тоже стиснула зубы и продолжала работать. Острый конец кости медленно исчезал под кожей, палец с мучительным сопротивлением распрямлялся, заставляя нас обоих дрожать.
Продолжая работать, я перестала замечать окружающее. Джейми изредка стонал, и дважды пришлось прерваться, потому что его рвало, преимущественно виски — в тюрьме он толком не ел. Однако в основном он непрестанно тихонько бормотал что-то по-гаэльски, прижавшись лбом к коленям сэра Маркуса. Из-за кожаного кляпа я не могла понять, ругается он или молится.
Наконец все пять пальцев, прямые, как новенькие булавки, неподвижные, как палки, лежали в забинтованных шинах.
Я боялась инфекции, особенно на разорванном среднем пальце, но в остальном была уверена, что все заживет хорошо. К счастью, только один сустав был поврежден очень сильно. Скорее всего, безымянный палец не будет сгибаться, но остальные будут функционировать нормально — со временем. Я ничего не могла сделать со сломанной пястной костью и с рваной раной — только промыть антисептической жидкостью и приложить припарку, а потом молиться, чтобы не начался столбняк. Я отступила назад, дрожа всем телом после напряжения этой ночи. Лиф пропотел насквозь из-за огня в камине, к которому я сидела спиной.
Ко мне тотчас же подлетела леди Аннабель, усадила меня в кресло и всунула в дрожащие руки чашку горячего чая, сдобренного виски. Сэр Маркус, самый лучший операционный ассистент, какого только может иметь хирург, отвязывал плененную руку Джейми и растирал полосы, оставшиеся от глубоко врезавшегося в напряженную плоть ремня. Я заметила, что рука Макранноха покраснела там, где Джейми стискивал ее.
Я не осознавала, что клюю носом, но неожиданно дернулась, и голова мотнулась в сторону. Леди Аннабель подхватила меня мягкой ручкой под локоть и повела к лестнице.
— Пойдем, моя дорогая. Ты совсем засыпаешь. Нужно немного позаботиться о себе и поспать.
Я потрясла головой как можно вежливее.
— Нет, не могу. Я должна закончить… — Размытое сознание не давало закончить фразу. Сэр Маркус ловко вынул из моих рук бутылку с уксусом и салфетку.
— Я позабочусь об остальном, — пообещал он. — Понимаешь, у меня ведь есть опыт с боевыми ранениями.
Откинув одеяло, он начал смывать кровь с ран, оставленных кнутом, двигаясь со впечатляющей мягкостью. Поймав мой взгляд, он ухмыльнулся, и борода легкомысленно зашевелилась.
— Я за свою жизнь промыл столько ран, — сказал он. — И нанес немало. Это все ерунда, девочка, Они заживут через несколько дней.
Понимая, что он прав, я подошла к изголовью постели. Джейми не спал. Он слегка морщился, потому что антисептик жег свежие раны, но веки его были тяжелыми, а синие глаза потемнели от боли и слабости.
— Иди спать, Сасснек. Я выдержу.
Не знаю, как насчет него, а вот я уже не выдерживала. Меня качало от изнеможения, и царапины на ногах горели огнем и болели. Эбсалом промыл мне их еще в коттедже, но нужно было смазать их мазью.
Я оцепенело кивнула и подчинилась мягкому, но настойчивому давлению леди Аннабель.
Пройдя половину лестницы, я вспомнила, что не объяснила сэру Маркусу, как бинтовать раны. К самым глубоким, на плечах, следовало приложить примочки и забинтовать их, чтобы можно было надеть рубашку, если придется бежать. Но более легкие, от кнута, надо было оставить открытыми, подсыхать. Я глянула на гостевую комнату, которую показала мне леди Аннабель, потом пробормотала извинения и, спотыкаясь, побрела обратно в гостиную.
Я остановилась в тени, в дверном проеме. За спиной маячила леди Аннабель. Джейми закрыл глаза Видимо, он задремал под действием виски и усталости. Он отбросил одеяла — тепла от камина было достаточно. Сэр Маркус потянулся через кровать за салфеткой и случайно задел голый крестец Джейми. Его как будто ударило током. Спина Джейми изогнулась дугой, мышцы на ягодицах сжались, он невольно застонал, отшатнулся, несмотря на сломанные ребра, и уставился на сэра Маркуса перепуганными, затуманенными глазами. Сэр Маркус, тоже испугавшись, на мгновенье застыл, как вкопанный, потом наклонился, взял Джейми за руку и осторожно повернул лицом вниз. Задумчиво и очень нежно провел пальцем по спине Джейми. Потом потер пальцами, и в свете пламени очага отчетливо стал виден масляный блеск.
— А-а, — понимающе протянул старый солдат, натянул одеяло Джейми до пояса, и его напряженные плечи расслабились.
Сэр Маркус уселся у изголовья и снова налил виски.
— По крайней мере ему хватило соображения сперва немного намазать тебя жиром, — заметил он, протягивая один стакан Джейми, с трудом приподнявшемуся на локте.
— Ага. Только сдается мне, это делалось не для моего удобства, — сухо бросил тот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113