Судя по запаху, пропитавшему платье, и по ридикюльчику, у этой дамы была совершенно определенная профессия. Я только надеялась, что часовой не узнал платье.
Осушив бокал, сэр Флетчер поставил его на стол и придвинул к себе шкатулку. Это была очень простая шкатулка из неотшлифованного дерева со сдвижной крышкой. На крышке виднелись написанные мелом буквы.
Я прочитала их даже вверх ногами. ФРЭЗЕР, вот что там было написано.
Сдвинув крышку, сэр Флетчер какое-то время разглядывал содержимое, потом закрыл шкатулку и подвинул ее ко мне.
— Личные вещи заключенного, — объяснил он. — Как правило, после казни мы отсылаем их тому, кого заключенный назовет ближайшим родственником. Однако этот человек, — и комендант неодобрительно покачал головой, — отказался сообщать что-либо о своих родственниках. Несомненно, разрыв отношений. Не так уж и необычно, разумеется, но при данных обстоятельствах достойно сожаления. Мне неловко просить вас об этом, мистрисс Бочомп, но я подумал — возможно вы, раз уж вы знакомы с его семьей, сможете взять на себя доставку этих мелочей соответствующему человеку?
Не доверяя своему голосу, я молча кивнула и уткнулась носом в бокал с кларетом.
Сэр Флетчер вздохнул с облегчением, из-за того ли, что избавился от шкатулки, или при мысли о моем скором уходе.
Он откинулся в кресле, слегка присвистывая при каждом вдохе, и широко улыбнулся мне.
— Это очень мило с вашей стороны, мистрисс Бочомп. Я понимаю, что такой поступок будет тяжелой обязанностью для молодой чувствительной женщины, и заверяю вас, что очень признателен вам за вашу доброту.
— Н-не за что, — запинаясь, пролепетала я, сумела подняться на ноги и взять шкатулку. Восемь на шесть дюймов, высотой дюйма четыре-пять. Маленькая, легкая шкатулка. Все, что остается от жизни человека.
Я знала, что в ней лежит. Три рыболовные лески, аккуратно свернутые. Пробка с воткнутыми в нее крючками. Кремень и стальная пластинка. Кусок стекла с затупившимися от времени краями. Несколько маленьких камушков, симпатичных на вид и приятных на ощупь. Высушенная кротовья лапка — амулет от ревматизма. Библия — или они позволили ему оставить ее себе? Я надеялась, что позволили. И маленькая деревянная змейка, вырезанная из дерева вишни, на которой нацарапано — СОНЯ.
Я остановилась у двери, вцепившись в косяк, чтобы не упасть.
Сэр Флетчер, вежливо провожавший меня к выходу, тут же подскочил ко мне.
— Мистрисс Бочомп! Вам плохо, моя дорогая? Часовой, стул!
По моим щекам стекали струйки холодного пота, но я сумела улыбнуться и отмахнуться от предложенного стула. Все, чего я хотела — выбраться отсюда. Мне требовался свежий воздух, много воздуха. И еще мне нужно было остаться одной, чтобы поплакать.
— Нет, со мной все в порядке, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. — Просто… здесь, вероятно, немного душно. Нет, все замечательно. В любом случае, мой грум ждет меня снаружи.
Заставив себя выпрямиться и улыбнуться, я вдруг уцепилась за одну мысль. Может, и не поможет, но и хуже не будет.
— О, сэр Флетчер…
Все еще встревоженный, он был весь обходительность и внимание.
— Да, моя дорогая?
— Мне пришло в голову… Так печально, что молодой человек в таком положении оторван от семьи. Вот я и подумала… возможно, если он пожелает написать им… примирительное письмо, возможно? Я буду рада доставить его… матери.
— Вы просто сама чуткость, моя дорогая! — Сэр Флетчер пришел в восторг, увидев, что я не собираюсь падать в обморок на его ковер. — Разумеется! Я поинтересуюсь. Где вы остановились, моя дорогая? Если он напишет, я тут же перешлю письмо вам.
— Ну… — я изо всех сил старалась улыбаться, хотя это не особенно получалось, — все так неопределенно. У меня в городе есть несколько родственников и близких друзей. Боюсь, что я буду вынуждена пожить у каждого, чтобы никого не обидеть. — Я даже умудрилась рассмеяться. — Так что, если это вас не очень затруднит, возможно, мой грум может заехать и справиться о письме?
— Разумеется, разумеется. Это подойдет превосходно, моя дорогая. Просто превосходно!
Кинув быстрый взгляд на графин с кларетом, комендант подхватил меня под руку, чтобы проводить до ворот.
— Тебе лучше, девица? — Руперт откинул мои волосы и вгляделся в лицо. — Ты похожа на недоваренное свиное брюхо. На-ка, выпей еще.
Я помотала головой, отказываясь от фляжки с виски, и села, вытирая лицо мокрой тряпкой.
— Нет, уже все хорошо.
В сопровождении Муртага, нарядившегося моим грумом, я едва выбралась из поля зрения часовых, соскользнула с пони, и меня вырвало на снег.
Там я и оставалась, рыдая и прижимая к груди шкатулку Джейми, до тех пор, пока Муртаг не сгреб меня в охапку, заставил сесть верхом и проводил в маленькую гостиницу в городе Вентворт, где Руперт уже снял комнаты.
Нам досталась верхняя, откуда в сгущающихся сумерках еще была видна громада тюрьмы.
— Так что, парень уже мертв?
Широкое лицо Руперта, наполовину скрытое бородой, было серьезным и добрым, без малейшего следа обычного шутовства.
Я помотала головой и глубоко вздохнула.
— Еще нет.
Выслушав мой рассказ, Руперт стал медленно расхаживать по комнате, втягивая и выпячивая губы.
Муртаг сидел как всегда-тихо, его черты не выражали никаких эмоций. Из него получился бы превосходный игрок в покер, подумала я.
Руперт опустился рядом со мной на кровать и тяжело вздохнул.
— Ну, он еще жив, и это самое главное. Однако будь я проклят, если понимаю, что делать дальше. Нет никаких способов попасть в это место.
— Ага, есть, — внезапно ожил Муртаг. — Благодаря малышке, которая подумала о письме.
— Мммхм. Ну, один человек. И только в кабинет коменданта. Но да, это начало. — Руперт вытащил кинжал и поскреб острием бороду. — Чертовски большое место для поисков.
— Я знаю, где он, — воскликнула я, почувствовав себя лучше от того, что мои компаньоны не собирались сдаваться, хотя предприятие наше казалось совсем безнадежным, а, наоборот, начали строить планы. — Во всяком случае, я знаю, в каком он крыле.
— В самом деле? Хм-м. — Руперт спрятал кинжал и снова начал расхаживать по комнате, но вдруг остановился и спросил: — Сколько у тебя денег, девица?
Я порылась в кармане. Кошелек Дугала, деньги, которые всучила мне Дженни, и нитка жемчуга. Руперт отверг жемчуг, но кошель взял и высыпал монеты на свою широкую ладонь.
— Этого хватит, — заявил он, позвякивая ими, и скосил взгляд на близнецов Коултеров. — Вы двое и Вилли, пойдемте со мной. Джон и Муртаг пусть остаются здесь, с девицей.
— Куда ты собрался? — спросила я.
Руперт ссыпал деньги в сумку, оставив в руке одну монету, которую он стал задумчиво подбрасывать в воздух.
— Ох, — невнятно отозвался он. — Тут случилась еще одна гостиница, на другой стороне города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Осушив бокал, сэр Флетчер поставил его на стол и придвинул к себе шкатулку. Это была очень простая шкатулка из неотшлифованного дерева со сдвижной крышкой. На крышке виднелись написанные мелом буквы.
Я прочитала их даже вверх ногами. ФРЭЗЕР, вот что там было написано.
Сдвинув крышку, сэр Флетчер какое-то время разглядывал содержимое, потом закрыл шкатулку и подвинул ее ко мне.
— Личные вещи заключенного, — объяснил он. — Как правило, после казни мы отсылаем их тому, кого заключенный назовет ближайшим родственником. Однако этот человек, — и комендант неодобрительно покачал головой, — отказался сообщать что-либо о своих родственниках. Несомненно, разрыв отношений. Не так уж и необычно, разумеется, но при данных обстоятельствах достойно сожаления. Мне неловко просить вас об этом, мистрисс Бочомп, но я подумал — возможно вы, раз уж вы знакомы с его семьей, сможете взять на себя доставку этих мелочей соответствующему человеку?
Не доверяя своему голосу, я молча кивнула и уткнулась носом в бокал с кларетом.
Сэр Флетчер вздохнул с облегчением, из-за того ли, что избавился от шкатулки, или при мысли о моем скором уходе.
Он откинулся в кресле, слегка присвистывая при каждом вдохе, и широко улыбнулся мне.
— Это очень мило с вашей стороны, мистрисс Бочомп. Я понимаю, что такой поступок будет тяжелой обязанностью для молодой чувствительной женщины, и заверяю вас, что очень признателен вам за вашу доброту.
— Н-не за что, — запинаясь, пролепетала я, сумела подняться на ноги и взять шкатулку. Восемь на шесть дюймов, высотой дюйма четыре-пять. Маленькая, легкая шкатулка. Все, что остается от жизни человека.
Я знала, что в ней лежит. Три рыболовные лески, аккуратно свернутые. Пробка с воткнутыми в нее крючками. Кремень и стальная пластинка. Кусок стекла с затупившимися от времени краями. Несколько маленьких камушков, симпатичных на вид и приятных на ощупь. Высушенная кротовья лапка — амулет от ревматизма. Библия — или они позволили ему оставить ее себе? Я надеялась, что позволили. И маленькая деревянная змейка, вырезанная из дерева вишни, на которой нацарапано — СОНЯ.
Я остановилась у двери, вцепившись в косяк, чтобы не упасть.
Сэр Флетчер, вежливо провожавший меня к выходу, тут же подскочил ко мне.
— Мистрисс Бочомп! Вам плохо, моя дорогая? Часовой, стул!
По моим щекам стекали струйки холодного пота, но я сумела улыбнуться и отмахнуться от предложенного стула. Все, чего я хотела — выбраться отсюда. Мне требовался свежий воздух, много воздуха. И еще мне нужно было остаться одной, чтобы поплакать.
— Нет, со мной все в порядке, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. — Просто… здесь, вероятно, немного душно. Нет, все замечательно. В любом случае, мой грум ждет меня снаружи.
Заставив себя выпрямиться и улыбнуться, я вдруг уцепилась за одну мысль. Может, и не поможет, но и хуже не будет.
— О, сэр Флетчер…
Все еще встревоженный, он был весь обходительность и внимание.
— Да, моя дорогая?
— Мне пришло в голову… Так печально, что молодой человек в таком положении оторван от семьи. Вот я и подумала… возможно, если он пожелает написать им… примирительное письмо, возможно? Я буду рада доставить его… матери.
— Вы просто сама чуткость, моя дорогая! — Сэр Флетчер пришел в восторг, увидев, что я не собираюсь падать в обморок на его ковер. — Разумеется! Я поинтересуюсь. Где вы остановились, моя дорогая? Если он напишет, я тут же перешлю письмо вам.
— Ну… — я изо всех сил старалась улыбаться, хотя это не особенно получалось, — все так неопределенно. У меня в городе есть несколько родственников и близких друзей. Боюсь, что я буду вынуждена пожить у каждого, чтобы никого не обидеть. — Я даже умудрилась рассмеяться. — Так что, если это вас не очень затруднит, возможно, мой грум может заехать и справиться о письме?
— Разумеется, разумеется. Это подойдет превосходно, моя дорогая. Просто превосходно!
Кинув быстрый взгляд на графин с кларетом, комендант подхватил меня под руку, чтобы проводить до ворот.
— Тебе лучше, девица? — Руперт откинул мои волосы и вгляделся в лицо. — Ты похожа на недоваренное свиное брюхо. На-ка, выпей еще.
Я помотала головой, отказываясь от фляжки с виски, и села, вытирая лицо мокрой тряпкой.
— Нет, уже все хорошо.
В сопровождении Муртага, нарядившегося моим грумом, я едва выбралась из поля зрения часовых, соскользнула с пони, и меня вырвало на снег.
Там я и оставалась, рыдая и прижимая к груди шкатулку Джейми, до тех пор, пока Муртаг не сгреб меня в охапку, заставил сесть верхом и проводил в маленькую гостиницу в городе Вентворт, где Руперт уже снял комнаты.
Нам досталась верхняя, откуда в сгущающихся сумерках еще была видна громада тюрьмы.
— Так что, парень уже мертв?
Широкое лицо Руперта, наполовину скрытое бородой, было серьезным и добрым, без малейшего следа обычного шутовства.
Я помотала головой и глубоко вздохнула.
— Еще нет.
Выслушав мой рассказ, Руперт стал медленно расхаживать по комнате, втягивая и выпячивая губы.
Муртаг сидел как всегда-тихо, его черты не выражали никаких эмоций. Из него получился бы превосходный игрок в покер, подумала я.
Руперт опустился рядом со мной на кровать и тяжело вздохнул.
— Ну, он еще жив, и это самое главное. Однако будь я проклят, если понимаю, что делать дальше. Нет никаких способов попасть в это место.
— Ага, есть, — внезапно ожил Муртаг. — Благодаря малышке, которая подумала о письме.
— Мммхм. Ну, один человек. И только в кабинет коменданта. Но да, это начало. — Руперт вытащил кинжал и поскреб острием бороду. — Чертовски большое место для поисков.
— Я знаю, где он, — воскликнула я, почувствовав себя лучше от того, что мои компаньоны не собирались сдаваться, хотя предприятие наше казалось совсем безнадежным, а, наоборот, начали строить планы. — Во всяком случае, я знаю, в каком он крыле.
— В самом деле? Хм-м. — Руперт спрятал кинжал и снова начал расхаживать по комнате, но вдруг остановился и спросил: — Сколько у тебя денег, девица?
Я порылась в кармане. Кошелек Дугала, деньги, которые всучила мне Дженни, и нитка жемчуга. Руперт отверг жемчуг, но кошель взял и высыпал монеты на свою широкую ладонь.
— Этого хватит, — заявил он, позвякивая ими, и скосил взгляд на близнецов Коултеров. — Вы двое и Вилли, пойдемте со мной. Джон и Муртаг пусть остаются здесь, с девицей.
— Куда ты собрался? — спросила я.
Руперт ссыпал деньги в сумку, оставив в руке одну монету, которую он стал задумчиво подбрасывать в воздух.
— Ох, — невнятно отозвался он. — Тут случилась еще одна гостиница, на другой стороне города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113