— Отвечайте на мой вопрос, сэр. Как мы должны вас судить?
— По закону Господа и моей родины.
— Ишь чего захотел! Что ж, господа присяжные, я думаю, нам остается только посовещаться и объявить приговор.
Прокурор одобрительно кивнул.
— И я того же мнения, ваша честь, потому что если этому подлому парню позволить говорить дальше, он запросто сумеет оправдаться, чем, несомненно, нанесет оскорбление суду.
— Но, добрые господа, джентльмены, все присутствующие, — умолял подсудимый, — я надеюсь, вы примете во внимание…
— Примем во внимание? — переспросил судья с огромным апломбом. — Как вы посмели просить меня об этом? Я никогда ничего не принимал во внимание, если для этого требовалось собраться с мыслями. С какой стати я должен делать это сейчас, если речь идет о преступлении, за которое следует немедленно вешать?
— Но я надеюсь, ваша честь выслушает мои оправдания.
— Станем мы слушать такого негодяя! Какое нам дело до ваших оправданий? Если хотите знать, наши законы не предусматривают никаких оправданий!
Эта реплика тоже понравилась пиратам, поскольку она почти совпадала с их представлениями о судопроизводстве, сложившимися на основе собственного опыта общения с теми, кто стоит на страже закона в самых разных странах.
Судья призвал присутствующих к тишине, а потом поинтересовался, готов ли обед.
— Да, ваша честь, — послышался ответ прокурора.
— Тогда слушайте меня, вы, негодяй на скамье подсудимых. По решению суда вы, сэр, приговариваетесь к высшей мере наказания на основании трех причин. Во-первых, мне не пристало занимать кресло судьи, никого при этом не повесив. Во-вторых, вы должны болтаться в петле, потому что всем своим видом чертовски похожи на висельника. И в-третьих, сэр, вас должны повесить, потому что я проголодался и потому что у нас, как вам известно, принято заканчивать разбирательство, приговорив подсудимого к повешению, если судье уже приготовили обед, а суд еще продолжается. Да свершится правосудие, негодяй. Хотя постойте! Я придумал кое-что получше. Я посажу вас за стол по правую руку от себя. Когда вы наполните желудок баландой, которой нас тут кормят, вы пожалеете о том, что вас не повесили.
В этом разыгранном моряками спектакле многое походило на правду, слишком многое, как показалось Фелисити, вспомнившей об отце и о других жителях Нового Орлеана, осужденных как изменники на основании несправедливо выдвинутых обвинений.
Другое правдивое замечание относилось к рому. Они действительно стали испытывать нехватку этого важного продукта потребления. Если они рассчитывают растянуть запас рома, так чтобы его хватило на то время, пока они будут заниматься ремонтом «Пруденс», и еще на несколько дней, требующихся, чтобы добраться до ближайшего порта, где можно раздобыть его в избытке, им придется выдавать ром по норме.
Такое решение вряд ли могло прийтись по нраву тем, для кого выпивка давно стала частью жизни, кому требовалось забыться, кто целыми днями работал под палящим солнцем и не мог обойтись без жидкости, чтобы восстановить ее баланс в организме, отказываясь тем не менее пить воду не иначе, как разбавив ее алкоголем по собственному усмотрению. Сырая вода, по общему убеждению, являлась причиной опасных лихорадок и поноса.
Раздражение среди пиратов нарастало. Возможность остаться без рома оказалась столь серьезной опасностью, что матросы до потери сознания избили своего товарища, попытавшегося ночью тайком увеличить свою порцию. Виновный в краже наверняка бы погиб, если бы Морган не вмешался, приказав прекратить избиение.
Капитан Бономм, способный раньше обуздать своих людей одним жестом или даже появлением, после ухода «Ла Паломы» замкнулся в себе. Не бравший с тех пор в рот ни капли спиртного, он сделался совершенно другим. Погруженный в собственные мысли, он часто уходил на дальний берег и изо всех сил старался справиться с прежней пагубной привычкой.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что пираты, лишенные своего главного успокоения, изнывавшие под властью Моргана, который, по их мнению, имел на нее не слишком большие права, и работавшие по многу часов без особой надежды на вознаграждение, мало-помалу начали роптать, собираясь в группы по нескольку человек.
Один день сменял другой, прошла неделя, за ней — вторая. Валькура теперь стали частенько замечать в окружении моряков, занятых каким-то серьезным разговором. При этом он старался не повышать голоса и внимательно следил, не приближается ли к ним Морган или Бономм. Большая часть людей из экипажа «Пруденс» и «Черного жеребца» держалась от него подальше, однако ему быстро удалось найти слушателей среди разношерстной команды «Ворона».
Проработав целый день под жарким солнцем, Фелисити и Морган каждый вечер отправлялись к скрытому в пещере бассейну. Эти часы Фелисити нравились больше всего, потому что они с Морганом могли наконец уединиться, покинув лагерь, где матросы постоянно ссорились, бранились и бросали на них косые взгляды. Это было время наступления тишины и спокойствия, когда последние лучи заходящего солнца скользили по зеленым склонам острова, а из леса, заросшего по краям папоротниками, потихоньку начинало веять прохладой, когда волны тихо накатывались на берег, а морские птицы последний раз облетали свои владения, прежде чем отправиться на ночлег. Тогда они с Морганом могли вернуться к себе в хижину, чтобы, отгородившись от окружающего мира с его проблемами, искать друг в друге отдохновения, помогавшего им сохранить себя.
Однажды вечером, когда они, выбравшись из пещеры, спускались по известняковому склону на берег, их охватило ощущение какой-то перемены. Хотя на западе небо освещала розовая закатная заря, с северо-востока горизонт закрывала серая, низко нависшая над морем дымка, а волны, разбивающиеся у ног, казались теперь тяжелыми. Они выплескивались на берег и откатывались назад, словно какая-то маслянистая жидкость. Воздух сделался неподвижным, и хруст песка под ногами отдавался в нем гулким эхом. Над головой пролетела голубая цапля, направляясь в глубь острова, после чего небо стало совсем безжизненным.
— Похоже, сегодня будет дождь, — сказала Фелисити.
— Это точно, — согласился Морган, нахмурившись так, что между бровей появилась морщинка.
— Может начаться шторм?
— Кто знает? Такое всегда возможно в этих широтах, хотя в это время сильные бури случаются редко.
Они молча прошли несколько ярдов. Под впечатлением окружавшей их мрачной картины, заставившей Фелисити вспомнить о напряженной атмосфере, царившей среди моряков в последние дни, она спросила:
— Морган, скажи, ты не обращал внимания на людей в последнее время?
Обернувшись, он внимательно посмотрел на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108