Он был одет в черные бриджи, заправленные в ботфорты, а пояс стягивал алый кушак с заткнутой за него длинной шпагой. Лицо этого разбойника казалось загорелым и грубым, а густые, темные, с коричневым оттенком волосы, растрепавшиеся от ветра, были коротко острижены, как у преступника или у осужденного, которому предстояло положить голову на плаху.
— Боже мой! Я знал, что не мог ошибиться. Это же сам дьявол, вернувшийся за нами. Этого проклятого ирландского корсара зовут Морган Маккормак!
На том месте, куда должна была причалить шлюпка, собралась галдящая толпа разносчиков, проституток, торговцев и попрошаек. От них не отставали и матросы с «Ворона». Фелисити застыла в
оцепенении, не в силах сдвинуться с места. Вдруг на ее плечо тяжело легла чья-то рука. Незаметно подошедший сзади Валькур заставил ее повернуться и грубо потащил за собой, направляясь к «Ворону».
Фелисити шла за ним, не сопротивляясь и не оборачиваясь назад. Сейчас ей меньше всего хотелось встретиться с Морганом. У нее просто не укладывалось в голове, как он мог очутиться здесь, да еще в роли капитана пиратского судна. Как вообще такое случилось? Каким образом ему удалось так быстро превратиться из важного испанского офицера-наемника в пиратского капитана? И самое главное — почему?
13
Вечерние сумерки постепенно перешли в ночь. Фелисити лежала на койке, прикрыв глаза рукой. Несколько часов назад она обнаружила, что ее заперли в каюте. Судя по доносившимся сюда звукам, она пришла к выводу, что офицеры и большая часть команды вернулись на борт. Однако на «Вороне», похоже, не собирались готовиться к отплытию во время утреннего отлива. Фелисити не представляла, что могло произойти, хотя ее одолевало какое-то неясное предчувствие. Из каюты капитана до ее слуха долетали громкие голоса спорящих людей. Кто-то поднимался и спускался по трапу, ведущему в соседнюю каюту. Услышав резкий укоризненный голос, Фелисити не сомневалась, что это Валькур.
Она догадывалась, с чем связана вся эта суматоха. При появлении Моргана ее названого брата наверняка обуяла жажда мести, и ему не терпится совершить ее здесь, вне досягаемости длинных рук испанцев. А что до остальных, разве она не заметила, какой жадностью загорелись их глаза при виде другого корабля? Их наверняка привлекает возможность захватить бригантину — более крупное судно с более тяжелыми пушками. Причем здесь не будет идти речь ни о каком кодексе чести; если капитан не сумел сохранить корабль, он попросту недостоин командовать им. Единственным аргументом в пользу осторожности могло быть присутствие людей Моргана, впрочем, он вряд ли мог рассчитывать на верность команды, которую ему скорее всего пришлось набирать в спешке.
Знал ли Морган о грозящей опасности? Наверное, да, если он преследовал «Ворон» по пятам, если ему стало известно, что на его борту нашел убежище Валькур и что большой остров архипелага Тортуга давно стал излюбленным пристанищем пиратов. Только знал ли он об этом на самом деле? Было ли его появление здесь, где сейчас находится она, случайностью, или Морган отправился сюда намеренно? Неужели он действительно решил отыскать ее? Или он преследовал Ашанти, ставшую теперь собственностью испанцев, которые могли счесть ее похищенной? А возможно, у него появились другие причины, более личного характера?
Однако Фелисити, устав от раздумий, решила, что все это ей глубоко безразлично. Она теперь люто ненавидела этого человека. Ненависть опутала ее сердце подобно щупальцам какого-то морского чудовища и вырвала из него все нежные чувства. Ее нисколько не волновало, как может поступить с Морганом Валькур. Более того, она оставалась равнодушной и к тому, что происходило с остальными, в том числе и с ней самой.
Невзгоды, обрушившиеся на нее в течение последних недель: арест отца, бегство Валькура, потеря девственности и последовавшее за этим падение, презрение прежних друзей, суд и казнь заговорщиков, самоубийство отца — отняли у нее последние силы. Жестокое убийство Ашанти, чье тело бросили на съедение черепахам и рыбам словно падаль, явилось для Фелисити последней каплей. Ее чувства слишком притупились от боли, чтобы воспринимать что-либо еще.
Чем сейчас занимался Морган? Может, развлекался в обществе местных шлюх, разбрасывая налево и направо деньги в питейных заведениях? Сколько времени пройдет, прежде чем он пресытится сей забавой? Фелисити подозревала, что это случится не слишком скоро. Женщины будут увиваться за ним толпой, потому что он совсем не похож на грубых и драчливых матросов. А ему тоже наверняка придется по вкусу их восторг, поскольку та, что прежде разделяла с ним постель, была гораздо менее отзывчивой.
Наконец Фелисити заснула, но не прошло и часа, как она снова открыла глаза, содрогаясь от рыданий и обливаясь слезами, теплыми ручейками стекавшими по щекам.
Наступил день. На корабле царила тишина, казавшаяся Фелисити зловещей. Во второй половине утра капитанский юнга принес ей завтрак, а после полудня — обед. Стараясь не встречаться с ней взглядом, он заявил, что ничего не знает о происходящих событиях.
Утром юнга согласился отнести Валькуру записку, где она просила его зайти в каюту. Позже он рассказал, что разговаривал с Мюратом и получил от него удар кулаком в знак благодарности за проявленную заботу. Поэтому теперь все, что она собирается сказать этому злобному негодяю, ей непременно придется говорить самой.
Такая возможность представилась Фелисити только ближе к вечеру. Открыв замок, Валькур широко распахнул дверь и вошел в каюту, не удосужившись даже постучаться. С насмешливой улыбкой, игравшей в его хищных глазах, он не торопясь направился к Фелисити. Через правую руку у него был перекинут какой-то наряд, напоминавший бархатное платье.
— Добрый вечер, дорогая.
Фелисити лишь безучастно кивнула в ответ. Спустив с койки ноги, она медленно поднялась во весь рост, собираясь разговаривать стоя, но Валькур, положив руку ей на плечо, заставил ее сесть, а потом сам уселся на прикрепленный к полу, окованный железом рундук и, расправив платье, которое принес с собой, положил его рядом.
— Надеюсь, у тебя есть все, что тебе нужно? Тебя кормят? Ты здесь отдыхаешь?
— Насчет двух последних вещей ты прав. Что же касается прочих развлечений, мне они недоступны.
— Плохо. Похоже, тебе сейчас не помешает принять горячую ароматную ванну.
Фелисити посмотрела на него с нескрываемой неприязнью.
— Как, наверное, и всем остальным на корабле?
— Вот один из недостатков пиратской жизни. Тебе никогда не удается вымыться. Боюсь, наша кожа сделалась такой темной не только из-за тропического солнца. А как насчет того, чтобы искупаться в океане?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
— Боже мой! Я знал, что не мог ошибиться. Это же сам дьявол, вернувшийся за нами. Этого проклятого ирландского корсара зовут Морган Маккормак!
На том месте, куда должна была причалить шлюпка, собралась галдящая толпа разносчиков, проституток, торговцев и попрошаек. От них не отставали и матросы с «Ворона». Фелисити застыла в
оцепенении, не в силах сдвинуться с места. Вдруг на ее плечо тяжело легла чья-то рука. Незаметно подошедший сзади Валькур заставил ее повернуться и грубо потащил за собой, направляясь к «Ворону».
Фелисити шла за ним, не сопротивляясь и не оборачиваясь назад. Сейчас ей меньше всего хотелось встретиться с Морганом. У нее просто не укладывалось в голове, как он мог очутиться здесь, да еще в роли капитана пиратского судна. Как вообще такое случилось? Каким образом ему удалось так быстро превратиться из важного испанского офицера-наемника в пиратского капитана? И самое главное — почему?
13
Вечерние сумерки постепенно перешли в ночь. Фелисити лежала на койке, прикрыв глаза рукой. Несколько часов назад она обнаружила, что ее заперли в каюте. Судя по доносившимся сюда звукам, она пришла к выводу, что офицеры и большая часть команды вернулись на борт. Однако на «Вороне», похоже, не собирались готовиться к отплытию во время утреннего отлива. Фелисити не представляла, что могло произойти, хотя ее одолевало какое-то неясное предчувствие. Из каюты капитана до ее слуха долетали громкие голоса спорящих людей. Кто-то поднимался и спускался по трапу, ведущему в соседнюю каюту. Услышав резкий укоризненный голос, Фелисити не сомневалась, что это Валькур.
Она догадывалась, с чем связана вся эта суматоха. При появлении Моргана ее названого брата наверняка обуяла жажда мести, и ему не терпится совершить ее здесь, вне досягаемости длинных рук испанцев. А что до остальных, разве она не заметила, какой жадностью загорелись их глаза при виде другого корабля? Их наверняка привлекает возможность захватить бригантину — более крупное судно с более тяжелыми пушками. Причем здесь не будет идти речь ни о каком кодексе чести; если капитан не сумел сохранить корабль, он попросту недостоин командовать им. Единственным аргументом в пользу осторожности могло быть присутствие людей Моргана, впрочем, он вряд ли мог рассчитывать на верность команды, которую ему скорее всего пришлось набирать в спешке.
Знал ли Морган о грозящей опасности? Наверное, да, если он преследовал «Ворон» по пятам, если ему стало известно, что на его борту нашел убежище Валькур и что большой остров архипелага Тортуга давно стал излюбленным пристанищем пиратов. Только знал ли он об этом на самом деле? Было ли его появление здесь, где сейчас находится она, случайностью, или Морган отправился сюда намеренно? Неужели он действительно решил отыскать ее? Или он преследовал Ашанти, ставшую теперь собственностью испанцев, которые могли счесть ее похищенной? А возможно, у него появились другие причины, более личного характера?
Однако Фелисити, устав от раздумий, решила, что все это ей глубоко безразлично. Она теперь люто ненавидела этого человека. Ненависть опутала ее сердце подобно щупальцам какого-то морского чудовища и вырвала из него все нежные чувства. Ее нисколько не волновало, как может поступить с Морганом Валькур. Более того, она оставалась равнодушной и к тому, что происходило с остальными, в том числе и с ней самой.
Невзгоды, обрушившиеся на нее в течение последних недель: арест отца, бегство Валькура, потеря девственности и последовавшее за этим падение, презрение прежних друзей, суд и казнь заговорщиков, самоубийство отца — отняли у нее последние силы. Жестокое убийство Ашанти, чье тело бросили на съедение черепахам и рыбам словно падаль, явилось для Фелисити последней каплей. Ее чувства слишком притупились от боли, чтобы воспринимать что-либо еще.
Чем сейчас занимался Морган? Может, развлекался в обществе местных шлюх, разбрасывая налево и направо деньги в питейных заведениях? Сколько времени пройдет, прежде чем он пресытится сей забавой? Фелисити подозревала, что это случится не слишком скоро. Женщины будут увиваться за ним толпой, потому что он совсем не похож на грубых и драчливых матросов. А ему тоже наверняка придется по вкусу их восторг, поскольку та, что прежде разделяла с ним постель, была гораздо менее отзывчивой.
Наконец Фелисити заснула, но не прошло и часа, как она снова открыла глаза, содрогаясь от рыданий и обливаясь слезами, теплыми ручейками стекавшими по щекам.
Наступил день. На корабле царила тишина, казавшаяся Фелисити зловещей. Во второй половине утра капитанский юнга принес ей завтрак, а после полудня — обед. Стараясь не встречаться с ней взглядом, он заявил, что ничего не знает о происходящих событиях.
Утром юнга согласился отнести Валькуру записку, где она просила его зайти в каюту. Позже он рассказал, что разговаривал с Мюратом и получил от него удар кулаком в знак благодарности за проявленную заботу. Поэтому теперь все, что она собирается сказать этому злобному негодяю, ей непременно придется говорить самой.
Такая возможность представилась Фелисити только ближе к вечеру. Открыв замок, Валькур широко распахнул дверь и вошел в каюту, не удосужившись даже постучаться. С насмешливой улыбкой, игравшей в его хищных глазах, он не торопясь направился к Фелисити. Через правую руку у него был перекинут какой-то наряд, напоминавший бархатное платье.
— Добрый вечер, дорогая.
Фелисити лишь безучастно кивнула в ответ. Спустив с койки ноги, она медленно поднялась во весь рост, собираясь разговаривать стоя, но Валькур, положив руку ей на плечо, заставил ее сесть, а потом сам уселся на прикрепленный к полу, окованный железом рундук и, расправив платье, которое принес с собой, положил его рядом.
— Надеюсь, у тебя есть все, что тебе нужно? Тебя кормят? Ты здесь отдыхаешь?
— Насчет двух последних вещей ты прав. Что же касается прочих развлечений, мне они недоступны.
— Плохо. Похоже, тебе сейчас не помешает принять горячую ароматную ванну.
Фелисити посмотрела на него с нескрываемой неприязнью.
— Как, наверное, и всем остальным на корабле?
— Вот один из недостатков пиратской жизни. Тебе никогда не удается вымыться. Боюсь, наша кожа сделалась такой темной не только из-за тропического солнца. А как насчет того, чтобы искупаться в океане?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108