Потом она, неожиданно нагнувшись, подняла ком земли, швырнула в мальчишек и пустилась наутек.
Земля угодила младшему в лицо, и он громко заревел, а старший помчался за беглянкой.
Джессика подбежала к своему дому, забарабанила кулачками в дверь, в следующий миг проскользнула в щель, и мальчик вынужден был повернуть назад.
— Откуда ты так бежишь? — спросила Агнесса, впуская ее.
— За мной гнались мальчишки! — отвечала запыхавшаяся Джессика.
— Опять?
— Да! А я одному прямо в глаз землей попала!
— Зачем же ты так? Ты девочка и не должна драться.
— Они сказали, что убьют Керби. — Губы ее задрожали. — Что их отец придет и убьет.
Джессика села на кровать и расплакалась; вытирая слезы, она с обидой выкрикнула:
— Я им покажу! Пусть только попробуют тронуть Керби!
— Что ты, родная, не надо плакать. Не слушай ты этих мальчишек, они все выдумывают.
— Да-а! — не веря, протянула девочка. — А ружье?..
— Нет у них никакого ружья.
— У них есть отец, а у отца ружье. А у нас отца нет, и ружья нет! Вот если бы у нас был отец, то он пошел бы и их всех перестрелял!
Агнесса так и ахнула, кровь бросилась ей в лицо; пронзенная невыносимым воспоминанием, она воскликнула:
— Не смей так говорить, слышишь, Джесс! Если ты считаешь, что можно так поступать, — ты плохая девочка!
— Я хорошая девочка! — Джессика. — Это мальчишки плохие!
— И ты такая, раз хочешь делать так же, как они! Нельзя быть злой!
— Я добрая! Мама, не ругай меня! — Девочка снова залилась слезами.
— Ну хорошо, хорошо, — сказала Агнесса, обнимая ее. — Не плачь и запомни: мы никого не собираемся обижать, у нас никогда не будет ружья, и стрелять мы не станем.
— Да, — согласилась Джессика. А после, помолчав, спросила: — Кто это?
— Где?
— А вот! — Девочка показала на портрет Джеральда Митчелла, который Агнесса всегда держала на видном месте.
— Твой дедушка.
— Дедушка?! Нет! Дедушки старенькие бывают! — Джессика даже засмеялась, до того нелепым показался ей ответ.
— Все дедушки когда-то были молодыми, а еще раньше детьми, вот такими, как ты.
— А где он сейчас, мой дедушка?
— Он умер, Джесс, — отвечала Агнесса. — Очень давно, когда я была еще даже младше тебя. Твой дедушка, а мой отец. Его звали Джеральд Митчелл.
Джессика смотрела на мать ясными зеленовато-голубыми глазами.
— Мама, а у меня отец был?
Агнесса вздрогнула, как от внезапной боли: ей предстояло преодолеть еще и этот порог.
— Был, моя хорошая.
— А он тоже умер?
Джессика, для которой жизнь, смерть и время еще не стали чем-то осознанным, спрашивала с обычным детским любопытством, а Агнесса вдруг почувствовала, что не может в присутствии своего ребенка (и ребенка Джека!) не только говорить, но и думать о Джеке как об умершем… нет-нет, он просто исчез куда-то… но не в небытие, бездушное и бесплотное! Говорят, некоторые люди… никогда не оставляют нас… Даже если их уже на самом деле нет.
— Я… не знаю!
— Значит, он может вернуться к нам! — обрадовалась Джессика. — Мама, давай найдем нам папу! У всех девочек есть папы, и я тоже хочу! Только пусть он будет хороший, ладно? Тогда и мальчишки меня будут бояться! Мы его познакомим с Керби…
— Твой отец знал Керби. Керби ведь старше тебя; он тогда как раз был щенком.
— Мама, — Джессика задумалась, — а где была я? Я-то откуда взялась?
Агнесса улыбнулась и, взяв девочку за руки, притянула поближе к себе.
— Знаешь, Джесси, давай я лучше расскажу тебе, откуда взялся Керби! Это очень интересная история.
Девочка кивнула. Потом спросила:
— Мама, а мой папа был хороший?
— Конечно… хороший, дорогая. Ложись, тебе уже пора спать.
Агнесса с любовью смотрела на свою дочь, и в глазах ее появилось что-то светлое и далекое.
— Да, маленькая, мне еще нужно тебе сказать… Тебе понравилась Филлис?
— Да.
— Так вот: мне нужно съездить в другой город, ненадолго. Может быть, вы с Керби пока поживете у Филлис?
— А может, ты нас с собой возьмешь?
— Нет. Это очень трудная поездка. Тебе придется остаться у Филлис. Хорошо?
— Ладно, останусь. Только ты не задерживайся.
— Конечно, нет, моя милая.
Джессика легла в постель, укрылась одеялом. Агнесса оставила только одну свечку и при свете ее принялась чинить какие-то вещи: одежду Джессики, свою… Она вдруг приподняла голову: в полумраке в отражении старого зеркала ее лицо казалось зеленовато-бледным, как у русалки, волосы, чисто вымытые и крепко стянутые в узел, были похожи на темную повязку над высоким лбом. Агнессе захотелось распустить их, и она сделала это — они рассыпались по груди, спине и плечам блестящими шелковистыми нитями. Она долго-долго смотрела в зеркало, словно стараясь разглядеть в нем какой-нибудь пророческий знак. И вдруг услышала голосок засыпавшей Джессики:
— Я знаю, ты что-нибудь привезешь мне оттуда. Что-нибудь очень хорошее!
Агнесса повернулась к ней и ответила серьезно и твердо, будто приняв окончательное решение:
— Я постараюсь.
ГЛАВА VI
Поезд мчался на Юг. Агнесса сидела, прислонясь к холодному стеклу, и думала. Она попыталась представить себе встречу с Амандой… Прошло столько лет… Она и сама толком не знала, что скажет матери. Станет просить прощения, а потом помощи? Она прекрасно помнила сказанные Амандой слова: «Уезжай ради Бога, но, когда ты в один прекрасный день надумаешь, вернуться, да еще, глядишь, с ребенком, знай: я тебя не приму! И прощения моего тебе не дождаться!» Что ж, предсказание Аманды сбылось почти полностью. Почти, ибо Агнесса убеждала себя, что унижаться не будет. Но все-таки поражение, поражение, а не победа — это придется признать…
Постепенно Агнесса отвлеклась от мыслей о матери, и, глядя на бегущие мимо окон равнины, горы, города и реки, прониклась ощущением покоя, отрешенности от земной суеты. Все исчезло, появляясь лишь на миг, и только небо миля за милей оставалось неизменным. Казалось, именно в тех непонятных далях и сокрыты ответы на все земные вопросы. «Почему же, — думала Агнесса, — при взгляде на вечные дали каждый раз рождается заново это неуловимо-клятвенное „Memento mori“? Почему?
Месяц скакал по верхушкам деревьев, полосы света скользили в простенках вагона, неслись, пропадая во тьме, огни дальних станций, а с ними уносились и мысли о том, что прошло и что будет.
Агнесса незаметно для себя заснула и проснулась уже на следующий день. За стеклами проплывали желтые степи Джорджии — это был Юг. Дальше время полетело быстро, настал момент, когда впереди показался желанный город.
Послышался звонок, немного погодя объявили станцию, и сразу поднялась суета: пассажиры стаскивали с полок чемоданы, корзины, узлы и, толкаясь, устремлялись к выходу. Агнесса тоже взяла сумочку, одолженный у Филлис шелковый зонтик и ждала, когда схлынет толпа в проходе вагона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Земля угодила младшему в лицо, и он громко заревел, а старший помчался за беглянкой.
Джессика подбежала к своему дому, забарабанила кулачками в дверь, в следующий миг проскользнула в щель, и мальчик вынужден был повернуть назад.
— Откуда ты так бежишь? — спросила Агнесса, впуская ее.
— За мной гнались мальчишки! — отвечала запыхавшаяся Джессика.
— Опять?
— Да! А я одному прямо в глаз землей попала!
— Зачем же ты так? Ты девочка и не должна драться.
— Они сказали, что убьют Керби. — Губы ее задрожали. — Что их отец придет и убьет.
Джессика села на кровать и расплакалась; вытирая слезы, она с обидой выкрикнула:
— Я им покажу! Пусть только попробуют тронуть Керби!
— Что ты, родная, не надо плакать. Не слушай ты этих мальчишек, они все выдумывают.
— Да-а! — не веря, протянула девочка. — А ружье?..
— Нет у них никакого ружья.
— У них есть отец, а у отца ружье. А у нас отца нет, и ружья нет! Вот если бы у нас был отец, то он пошел бы и их всех перестрелял!
Агнесса так и ахнула, кровь бросилась ей в лицо; пронзенная невыносимым воспоминанием, она воскликнула:
— Не смей так говорить, слышишь, Джесс! Если ты считаешь, что можно так поступать, — ты плохая девочка!
— Я хорошая девочка! — Джессика. — Это мальчишки плохие!
— И ты такая, раз хочешь делать так же, как они! Нельзя быть злой!
— Я добрая! Мама, не ругай меня! — Девочка снова залилась слезами.
— Ну хорошо, хорошо, — сказала Агнесса, обнимая ее. — Не плачь и запомни: мы никого не собираемся обижать, у нас никогда не будет ружья, и стрелять мы не станем.
— Да, — согласилась Джессика. А после, помолчав, спросила: — Кто это?
— Где?
— А вот! — Девочка показала на портрет Джеральда Митчелла, который Агнесса всегда держала на видном месте.
— Твой дедушка.
— Дедушка?! Нет! Дедушки старенькие бывают! — Джессика даже засмеялась, до того нелепым показался ей ответ.
— Все дедушки когда-то были молодыми, а еще раньше детьми, вот такими, как ты.
— А где он сейчас, мой дедушка?
— Он умер, Джесс, — отвечала Агнесса. — Очень давно, когда я была еще даже младше тебя. Твой дедушка, а мой отец. Его звали Джеральд Митчелл.
Джессика смотрела на мать ясными зеленовато-голубыми глазами.
— Мама, а у меня отец был?
Агнесса вздрогнула, как от внезапной боли: ей предстояло преодолеть еще и этот порог.
— Был, моя хорошая.
— А он тоже умер?
Джессика, для которой жизнь, смерть и время еще не стали чем-то осознанным, спрашивала с обычным детским любопытством, а Агнесса вдруг почувствовала, что не может в присутствии своего ребенка (и ребенка Джека!) не только говорить, но и думать о Джеке как об умершем… нет-нет, он просто исчез куда-то… но не в небытие, бездушное и бесплотное! Говорят, некоторые люди… никогда не оставляют нас… Даже если их уже на самом деле нет.
— Я… не знаю!
— Значит, он может вернуться к нам! — обрадовалась Джессика. — Мама, давай найдем нам папу! У всех девочек есть папы, и я тоже хочу! Только пусть он будет хороший, ладно? Тогда и мальчишки меня будут бояться! Мы его познакомим с Керби…
— Твой отец знал Керби. Керби ведь старше тебя; он тогда как раз был щенком.
— Мама, — Джессика задумалась, — а где была я? Я-то откуда взялась?
Агнесса улыбнулась и, взяв девочку за руки, притянула поближе к себе.
— Знаешь, Джесси, давай я лучше расскажу тебе, откуда взялся Керби! Это очень интересная история.
Девочка кивнула. Потом спросила:
— Мама, а мой папа был хороший?
— Конечно… хороший, дорогая. Ложись, тебе уже пора спать.
Агнесса с любовью смотрела на свою дочь, и в глазах ее появилось что-то светлое и далекое.
— Да, маленькая, мне еще нужно тебе сказать… Тебе понравилась Филлис?
— Да.
— Так вот: мне нужно съездить в другой город, ненадолго. Может быть, вы с Керби пока поживете у Филлис?
— А может, ты нас с собой возьмешь?
— Нет. Это очень трудная поездка. Тебе придется остаться у Филлис. Хорошо?
— Ладно, останусь. Только ты не задерживайся.
— Конечно, нет, моя милая.
Джессика легла в постель, укрылась одеялом. Агнесса оставила только одну свечку и при свете ее принялась чинить какие-то вещи: одежду Джессики, свою… Она вдруг приподняла голову: в полумраке в отражении старого зеркала ее лицо казалось зеленовато-бледным, как у русалки, волосы, чисто вымытые и крепко стянутые в узел, были похожи на темную повязку над высоким лбом. Агнессе захотелось распустить их, и она сделала это — они рассыпались по груди, спине и плечам блестящими шелковистыми нитями. Она долго-долго смотрела в зеркало, словно стараясь разглядеть в нем какой-нибудь пророческий знак. И вдруг услышала голосок засыпавшей Джессики:
— Я знаю, ты что-нибудь привезешь мне оттуда. Что-нибудь очень хорошее!
Агнесса повернулась к ней и ответила серьезно и твердо, будто приняв окончательное решение:
— Я постараюсь.
ГЛАВА VI
Поезд мчался на Юг. Агнесса сидела, прислонясь к холодному стеклу, и думала. Она попыталась представить себе встречу с Амандой… Прошло столько лет… Она и сама толком не знала, что скажет матери. Станет просить прощения, а потом помощи? Она прекрасно помнила сказанные Амандой слова: «Уезжай ради Бога, но, когда ты в один прекрасный день надумаешь, вернуться, да еще, глядишь, с ребенком, знай: я тебя не приму! И прощения моего тебе не дождаться!» Что ж, предсказание Аманды сбылось почти полностью. Почти, ибо Агнесса убеждала себя, что унижаться не будет. Но все-таки поражение, поражение, а не победа — это придется признать…
Постепенно Агнесса отвлеклась от мыслей о матери, и, глядя на бегущие мимо окон равнины, горы, города и реки, прониклась ощущением покоя, отрешенности от земной суеты. Все исчезло, появляясь лишь на миг, и только небо миля за милей оставалось неизменным. Казалось, именно в тех непонятных далях и сокрыты ответы на все земные вопросы. «Почему же, — думала Агнесса, — при взгляде на вечные дали каждый раз рождается заново это неуловимо-клятвенное „Memento mori“? Почему?
Месяц скакал по верхушкам деревьев, полосы света скользили в простенках вагона, неслись, пропадая во тьме, огни дальних станций, а с ними уносились и мысли о том, что прошло и что будет.
Агнесса незаметно для себя заснула и проснулась уже на следующий день. За стеклами проплывали желтые степи Джорджии — это был Юг. Дальше время полетело быстро, настал момент, когда впереди показался желанный город.
Послышался звонок, немного погодя объявили станцию, и сразу поднялась суета: пассажиры стаскивали с полок чемоданы, корзины, узлы и, толкаясь, устремлялись к выходу. Агнесса тоже взяла сумочку, одолженный у Филлис шелковый зонтик и ждала, когда схлынет толпа в проходе вагона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110