По вечерам она стонала от боли в спине и ногах, бессильно сползая с седла, в котором провела день, днем задыхалась, обжигаемая солнцем, или дрожала от пронизывающего насквозь холодного ветра, утром плакала над пригоревшим на костре завтраком — и так все первое время их долгого путешествия, хотя Джек и старался, как мог, облегчить ей трудности походной жизни. Постепенно Агнесса со многим научилась справляться, и жизнь перестала казаться изматывающе тяжким бременем; как и во всем на свете, ей удалось познать наипростейшую истину: в этом мире немного найдется вещей, к которым человек не способен привыкнуть. Она вздохнула свободней, почувствовав вдруг вновь пробудившуюся жажду бесконечных открытий, любви, стремление к счастью еще более полному и совершенному, чем то, которое, возможно, ей и довелось испытать. Джек был с ней, и они с каждым днем все больше узнавали друг друга. Нужно отдать ему должное: во время путешествия он оберегал Агнессу, насколько это было возможно, был добр и внимателен к ней. Они не ссорились; Агнесса, пытаясь преодолеть разделяющее их внутреннее пространство, рассказывала Джеку обо всем, что знала сама, одновременно черпая в нем ту странно-магическую силу, которая в большей или меньшей степени побудила ее совершить шаг, столь резко изменивший жизнь.
Они стремились вперед и вперед, без конкретной цели; когда кончались деньги, Джек принимался искать работу, находил и бросал, едва появлялась возможность тронуться дальше; его постоянно преследовала мысль о том, что им с Агнессой всю жизнь придется вести существование простых тружеников, что он никогда не сумеет создать ей и себе мир, который пригрезился ему в тот вечер, когда Агнесса дала свое согласие на бегство. Судьба определила ему быть рабочей лошадью на поле жизни, лошадью, нелегким трудом добывающей себе пропитание: у него не было ничего, что позволило бы достичь большего, необходимого для рая Агнессы, для рая с Агнессой, которая, по его мнению, не была создана для того, чтобы проводить дни в тяжелой работе. Он любил Агнессу и не хотел ее потерять. И ради нее безумно стремился хоть чего-то в жизни добиться.
Сменялись люди, места, и трудно было вспомнить, где и когда он загорелся идеей разбогатеть, узнав, что кто-то нашел золото, не принадлежащее никому, а значит, принадлежащее всем, — где-то там могла отыскаться и его доля. Агнесса ничего не знала о работе золотоискателей, поэтому легко согласилась с доводами Джека. До прииска они добрались быстро: у них уже появились и навыки бывалых путешественников. Перед отплытием парохода продали все, что можно было продать: от украшений Агнессы до лошадей (последняя потеря была горькой, так как за время пути Агнесса и Джек привязались к животным, а что касается украшений, Агнесса, решив выдавать себя за простую женщину, давно, хотя, может, и не без сожаления, отказалась от них). Таким образом, собрали необходимые для первоначальных расходов деньги.
Теперь они облегченно вздохнули, вспоминая долгие месяцы пути, и хотя комнатушка в доме миссис Бингс была маленькой, неудобной, и все здесь: голые стены, потемневший потолок и тусклое оконце — свидетельствовало о бедности и запустении, это был первый дом, в котором они по-настоящему хоть на какое-то время остановились, и влюбленные приложили немало усилий к тому, чтобы в комнатке было уютно.
Было решено, что Джек займется поисками золота, Агнесса — домашним хозяйством.
Агнесса сидела у огня, подперев лицо руками, и размышляла. Она так устала от дорожных волнений, что даже не верила во вдруг наступившее, пусть и временное, спокойствие; ей казалось почти невероятным блаженством сидеть вот так, уставившись на пламя… Наконец-то наступил перерыв в жизненной лихорадке последних месяцев!
Она вспоминала только хорошее: поверхность ночного океана, переполненного лунным светом, как серебром, — бездонную чашу колдовского напитка, которого никогда не будет вдоволь, как и того, чем может успокоиться душа, — затерянные на склонах гор зеленые поляны, таинственные в лучах закатного солнца каньоны, мелкие речки, в которых отражалась золотисто-желтая листва деревьев, картины, пробуждавшие в сердце тихий восторг… И прежние безоблачные мечты возрождались в ней.
Она вспомнила, как однажды они с Джеком, не успев найти более подходящее место для ночлега, расположились прямо на траве — благо, ночь была теплая — и долго смотрели в темное небо, усеянное частыми огоньками звезд.
— Видишь там, возле Млечного Пути, — моя звезда, — сказала Агнесса. — А твоя — вот она, слева, совсем близко к моей.
— Нет, Агнес, — возразил Джек, — моя звезда всегда здесь, на земле, рядом со мной.
Агнесса улыбнулась, припомнив этот разговор. Да, Джек ей многое обещал: они найдут золото, уедут обратно на юг, где тепло, наконец поженятся (она тайно вздохнула), купят или построят дом… Она совсем не была уверена, что все будет так, но, по крайней мере, знала: Джек искренне этого желал.
— Ты уходишь завтра утром? — спросила она его.
— Да, Агнес. Дня на три, — ответил Джек и добавил: — Мне бы не хотелось оставлять тебя одну, но иначе нельзя… Хочу пройти вниз по реке, посмотреть, какие там места.
— Я понимаю. А Керби?
— Керби останется с тобой.
Лежащий на полу пес шевельнул ушами, потом поднялся, вытягивая передние лапы, и направился к Агнессе. Керби очень уважал своего хозяина и был крайне неравнодушен к хозяйке. Часто он самым бесцеремонным образом клал лапы ей на грудь, пытаясь лизнуть в лицо, или взгромождал на колени свою рыже-белую лохматую морду.
Подойдя к Агнессе, он тронул лапой ее руку, предлагая поиграть. Агнесса обняла собаку за шею. Керби был вторым преданным ей существом; она понимала: здесь менее, чем где-либо, можно рассчитывать на встречу с близкими по духу людьми. Она вспомнила утреннее знакомство с соседкой. В дороге Агнесса повидала многих еще более раскованных и простых людей, но то было мимолетное общение, и они не предлагали ей дружбу. Как бы Гейл ни поразила ее своими привычками и манерами, приходилось держаться с ней вежливо, но о том, чтобы стать подругой этой девушки, Агнесса даже не помышляла. А если все здесь таковы?..
— Джекки, — сказала она вдруг без всякой подготовки, — давай уедем отсюда!
Он удивленно посмотрел на нее.
— Но почему, Агнес?
— Так… Не знаю…— Она, прикусив губу, задумчиво глядела в темное окно (Джеку всегда казалось, что она видит больше или, пожалуй, дальше, чем он), потом, чтобы как-то оправдать свою просьбу, сказала: — Я чувствую что-то нехорошее, будто мы с тобой приехали совсем не туда: нам просто не может здесь повезти.
— Ну что с тобой, Агнес! — Джек обнял девушку. — Ты просто очень устала; я знаю, как тебе было тяжело все это время, потому ты уже не веришь ни во что!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110