— Хоть все отдам!
— Все не нужно.
— Ладно, — согласился Джек, встряхивая головой, — возьми сколько надо, а на остальное выпьем. Эй, Джим, ну-ка еще по стаканчику!
— Выпить успеем. Давай золото.
— Бери! — широким жестом кинул на стол небольшой мешочек. — Возвращать не надо!.. Джим, да где ты, черт?!
Джек взял золото. В мешочке заключалось спасение, спасение дорогой ему жизни. Теперь нужно было спешить.
— Ты куда? — удивился Дэвид.
— Посмотрю, привязана ли лошадь
— Фрэнк! — из последних сил Дэвид. — Иди-ка, привяжи наших лошадей… Куда ты? Куда?! — Он возмущенно хлопнул ладонью по столу, заметив, что Джек все-таки собирается ускользнуть.
— Меня ждут.
— Кто? — деловито осведомился Дэвид, невероятным усилием удерживая клонившуюся вниз голову,
— Один человек. И это очень важно.
Джек позвал Керби и быстро прошел между пьяными.
— Эй, подожди! — окликнул кто-то у входа.
Джек обернулся: на него смотрели темные глаза Кинроя.
— Завтра приходи. Может, понадобишься.
— Хорошо, приду, — ответил Джек.
Больше они ничего не сказали друг другу, но как порой между людьми в один миг протягивается соединяющая души ниточка симпатии или любви, так они оба почувствовали раз и навсегда разделившее их чувство глубокой неприязни, происхождение которой вряд ли смогли бы объяснить.
Кинрой вздрогнул: ненависть скользнула в него ядовитой змеей и до поры затаилась в сердце.
Наскоро привязав белого коня во дворике, Джек помчался в дом. В комнате было тихо; он распахнул дверь — сердце билось намного сильнее обычного…
Элси исправно сидела у постели Агнессы. Агнесса спала, отвернувшись к стене. Джек, облегченно вздохнув, подошел ближе.
— Как дела? — обратился он к Элси, и та отвечала тонким тусклым голоском:
— Мисс Агнесса уснула недавно. Ей было очень плохо. Мисс Маккензи приходила сюда.
— И что бы ты без меня делала? — раздался насмешливый голос.
Гейл вошла незаметно и теперь стояла за их спинами. Увидев ее, Элси вскочила со стула, попятилась к дверям и выскользнула из комнаты.
Гейл усмехнулась.
— Зачем ты ее позвал? Какой от нее толк? Попросил бы уж меня.. Твоя Агнесса бредила, металась, я еле удержала ее. Она все время звала тебя.
Спутанные волосы девушки неровно стлались по подушке, бледные губы были страдальчески сомкнуты, а во всем лице не было ни кровинки; туманность печальных снов витала надо лбом. Одеяло сползло на сторону и, поправляя его, Джек коснулся плеча Агнессы, еще хранящего следы южного загара, который некогда так поразил Гейл и который сейчас напомнил Джеку удивительное время их с Агнессой путешествия.
Он вспомнил мир синего неба и желтой земли, где на десятки миль кругом и днем, и ночью — никого, лишь ущелья, каньоны, высота и простор… Казалось, в этом мире, кроме двух влюбленных, никого не существовало. Это был тяжелый переход, но Джек забыл о зное, жажде, пыли и ветрах, он помнил только улыбку Агнессы, ее зеленые глаза, с изумлением и восторгом глядящие на диковинную природу из-под запыленной шляпы, помнил смуглые руки, державшие повод коня, и все-все минуты, часы, дни их счастья вдвоем, только с нею и с нею.
Нет, невозможно было, живя рядом с таким существом, стать грабителем и убийцей, безнаказанно проливающим чужую кровь! И Джек решил больше не ходить туда, где был сегодня, не встречаться с этими людьми. В конце концов у него было золото Дэвида, которого хватит на то, чтобы купить лекарства, ну а дальше… Дальше он что-нибудь придумает!
В реальность его вернула Гейл.
— Ну как? — спросила она. — Что тебе сказали ребята?
— Ничего особенного.
— Они возьмут тебя?
Джек неохотно кивнул.
— Как они тебе показались?
— Обыкновенными.
— Да, — подтвердила Гейл, — верно. Это же все бывшие золотоискатели. Кинрой ведь тоже не грабить сюда приехал, просто ему не повезло, как и тебе, вот и пришлось собрать ребят… Я тебе вот что скажу: Дэвид и Фрэнк — хорошие парни, держись их, они не подведут, а с Генри лучше не связывайся, он хоть и мальчишка, а хитер; со временем из него первоклассный негодяй получится. Двоих новеньких я не знаю; одного Кинрой сразу к себе приблизил, значит, дрянь человек, а другой, наверное, ничего.
— Знаешь, я как-нибудь сам разберусь!
— Ах, так? — Гейл обиженно поджала губы, уязвленная его ответом. — Ну, извини, извини; раз ты такой умный, то мои советы тебе, ясное дело, ни к чему.
— Просто я не собираюсь больше иметь с ними никаких дел, — подводя итог своим размышлениям, сказал Джек.
— Вот как? Что ж, очень мило. Но напрасно. Кинрой сочтет себя оскорбленным.
— Золото я взял не у Кинроя, а у Дэвида, с ним и буду разбираться. Как-нибудь рассчитаюсь.
Гейл рассмеялась.
— Дэвид — добрая душа, он простит тебе этот долг, особенно если ты расскажешь душещипательную историю о своей Агнессе. Но Кинрой обидится.
— Плевать я хотел на Кинроя! Лошадь я ему верну.
— Он дал тебе лошадь?
— Да. И сказал прийти завтра, но я не пойду.
— Нет?
— Нет.
— Тогда я тебе не завидую. Кинрой не прощает таких штучек: пришел, ни за что ни про что получил золото, а потом вдруг — знать вас не желаю! Кстати, ты и меня подводишь, ведь это я договорилась с ним о тебе. А теперь что ж, выходит, я наврала, подсунула ему фальшивку!
Джек скользнул по ней взглядом.
— Не переживай. Он твой дружок и тебя простит. В крайнем случае свалишь все на меня.
Гейл прищурилась.
— Не боишься?
— Нет.
— Ох ты! Не слишком ли уверен в себе?
— Ни в чем я не уверен, Гейл, — устало произнес он. Гейл засмеялась, как ему показалось, с презрением.
Решение Джека каким-то образом нарушало ее планы, но тем не менее она не злилась и разглядывала его скорее с любопытством, еще не успев понять, приятно ли ей на этот раз ошибаться в человеке или напротив — это очередное горькое разочарование. Впрочем, она, кажется, уже разучилась удивляться.
— Чем больше я узнаю тебя, Джек, тем больше изумляюсь, — заявила она вопреки своему чувству, — Иногда ты кажешься мне совсем мальчишкой, а случается, думаю, что ты лет на десять старше меня; иной раз я уверена в том, что по сути ты добрый человек и способный многим пожертвовать ради другого, но через минуту не сомневаюсь в твоей страшной жестокости. Дьявол ты или ангел — разве поймешь? Ты странный: на меня набросился, как голодный волк, чуть было силой не взял, а на свою Агнессу смотришь не дыша!
— Тогда я вел себя глупо. Мне неприятно вспоминать об этом.
Он не лгал, и Гейл, вновь задетая, воскликнула:
— А мне — приятно! Представляю, что было бы, если бы я не остановила тебя!
— Представляю, какие упреки слышал бы я теперь!
Гейл стиснула зубы так, что они скрипнули, будто у хищницы, и произнесла, с трудом сдерживая ярость:
— Ты… ты мелко плаваешь, Джек, вот что я тебе скажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
— Все не нужно.
— Ладно, — согласился Джек, встряхивая головой, — возьми сколько надо, а на остальное выпьем. Эй, Джим, ну-ка еще по стаканчику!
— Выпить успеем. Давай золото.
— Бери! — широким жестом кинул на стол небольшой мешочек. — Возвращать не надо!.. Джим, да где ты, черт?!
Джек взял золото. В мешочке заключалось спасение, спасение дорогой ему жизни. Теперь нужно было спешить.
— Ты куда? — удивился Дэвид.
— Посмотрю, привязана ли лошадь
— Фрэнк! — из последних сил Дэвид. — Иди-ка, привяжи наших лошадей… Куда ты? Куда?! — Он возмущенно хлопнул ладонью по столу, заметив, что Джек все-таки собирается ускользнуть.
— Меня ждут.
— Кто? — деловито осведомился Дэвид, невероятным усилием удерживая клонившуюся вниз голову,
— Один человек. И это очень важно.
Джек позвал Керби и быстро прошел между пьяными.
— Эй, подожди! — окликнул кто-то у входа.
Джек обернулся: на него смотрели темные глаза Кинроя.
— Завтра приходи. Может, понадобишься.
— Хорошо, приду, — ответил Джек.
Больше они ничего не сказали друг другу, но как порой между людьми в один миг протягивается соединяющая души ниточка симпатии или любви, так они оба почувствовали раз и навсегда разделившее их чувство глубокой неприязни, происхождение которой вряд ли смогли бы объяснить.
Кинрой вздрогнул: ненависть скользнула в него ядовитой змеей и до поры затаилась в сердце.
Наскоро привязав белого коня во дворике, Джек помчался в дом. В комнате было тихо; он распахнул дверь — сердце билось намного сильнее обычного…
Элси исправно сидела у постели Агнессы. Агнесса спала, отвернувшись к стене. Джек, облегченно вздохнув, подошел ближе.
— Как дела? — обратился он к Элси, и та отвечала тонким тусклым голоском:
— Мисс Агнесса уснула недавно. Ей было очень плохо. Мисс Маккензи приходила сюда.
— И что бы ты без меня делала? — раздался насмешливый голос.
Гейл вошла незаметно и теперь стояла за их спинами. Увидев ее, Элси вскочила со стула, попятилась к дверям и выскользнула из комнаты.
Гейл усмехнулась.
— Зачем ты ее позвал? Какой от нее толк? Попросил бы уж меня.. Твоя Агнесса бредила, металась, я еле удержала ее. Она все время звала тебя.
Спутанные волосы девушки неровно стлались по подушке, бледные губы были страдальчески сомкнуты, а во всем лице не было ни кровинки; туманность печальных снов витала надо лбом. Одеяло сползло на сторону и, поправляя его, Джек коснулся плеча Агнессы, еще хранящего следы южного загара, который некогда так поразил Гейл и который сейчас напомнил Джеку удивительное время их с Агнессой путешествия.
Он вспомнил мир синего неба и желтой земли, где на десятки миль кругом и днем, и ночью — никого, лишь ущелья, каньоны, высота и простор… Казалось, в этом мире, кроме двух влюбленных, никого не существовало. Это был тяжелый переход, но Джек забыл о зное, жажде, пыли и ветрах, он помнил только улыбку Агнессы, ее зеленые глаза, с изумлением и восторгом глядящие на диковинную природу из-под запыленной шляпы, помнил смуглые руки, державшие повод коня, и все-все минуты, часы, дни их счастья вдвоем, только с нею и с нею.
Нет, невозможно было, живя рядом с таким существом, стать грабителем и убийцей, безнаказанно проливающим чужую кровь! И Джек решил больше не ходить туда, где был сегодня, не встречаться с этими людьми. В конце концов у него было золото Дэвида, которого хватит на то, чтобы купить лекарства, ну а дальше… Дальше он что-нибудь придумает!
В реальность его вернула Гейл.
— Ну как? — спросила она. — Что тебе сказали ребята?
— Ничего особенного.
— Они возьмут тебя?
Джек неохотно кивнул.
— Как они тебе показались?
— Обыкновенными.
— Да, — подтвердила Гейл, — верно. Это же все бывшие золотоискатели. Кинрой ведь тоже не грабить сюда приехал, просто ему не повезло, как и тебе, вот и пришлось собрать ребят… Я тебе вот что скажу: Дэвид и Фрэнк — хорошие парни, держись их, они не подведут, а с Генри лучше не связывайся, он хоть и мальчишка, а хитер; со временем из него первоклассный негодяй получится. Двоих новеньких я не знаю; одного Кинрой сразу к себе приблизил, значит, дрянь человек, а другой, наверное, ничего.
— Знаешь, я как-нибудь сам разберусь!
— Ах, так? — Гейл обиженно поджала губы, уязвленная его ответом. — Ну, извини, извини; раз ты такой умный, то мои советы тебе, ясное дело, ни к чему.
— Просто я не собираюсь больше иметь с ними никаких дел, — подводя итог своим размышлениям, сказал Джек.
— Вот как? Что ж, очень мило. Но напрасно. Кинрой сочтет себя оскорбленным.
— Золото я взял не у Кинроя, а у Дэвида, с ним и буду разбираться. Как-нибудь рассчитаюсь.
Гейл рассмеялась.
— Дэвид — добрая душа, он простит тебе этот долг, особенно если ты расскажешь душещипательную историю о своей Агнессе. Но Кинрой обидится.
— Плевать я хотел на Кинроя! Лошадь я ему верну.
— Он дал тебе лошадь?
— Да. И сказал прийти завтра, но я не пойду.
— Нет?
— Нет.
— Тогда я тебе не завидую. Кинрой не прощает таких штучек: пришел, ни за что ни про что получил золото, а потом вдруг — знать вас не желаю! Кстати, ты и меня подводишь, ведь это я договорилась с ним о тебе. А теперь что ж, выходит, я наврала, подсунула ему фальшивку!
Джек скользнул по ней взглядом.
— Не переживай. Он твой дружок и тебя простит. В крайнем случае свалишь все на меня.
Гейл прищурилась.
— Не боишься?
— Нет.
— Ох ты! Не слишком ли уверен в себе?
— Ни в чем я не уверен, Гейл, — устало произнес он. Гейл засмеялась, как ему показалось, с презрением.
Решение Джека каким-то образом нарушало ее планы, но тем не менее она не злилась и разглядывала его скорее с любопытством, еще не успев понять, приятно ли ей на этот раз ошибаться в человеке или напротив — это очередное горькое разочарование. Впрочем, она, кажется, уже разучилась удивляться.
— Чем больше я узнаю тебя, Джек, тем больше изумляюсь, — заявила она вопреки своему чувству, — Иногда ты кажешься мне совсем мальчишкой, а случается, думаю, что ты лет на десять старше меня; иной раз я уверена в том, что по сути ты добрый человек и способный многим пожертвовать ради другого, но через минуту не сомневаюсь в твоей страшной жестокости. Дьявол ты или ангел — разве поймешь? Ты странный: на меня набросился, как голодный волк, чуть было силой не взял, а на свою Агнессу смотришь не дыша!
— Тогда я вел себя глупо. Мне неприятно вспоминать об этом.
Он не лгал, и Гейл, вновь задетая, воскликнула:
— А мне — приятно! Представляю, что было бы, если бы я не остановила тебя!
— Представляю, какие упреки слышал бы я теперь!
Гейл стиснула зубы так, что они скрипнули, будто у хищницы, и произнесла, с трудом сдерживая ярость:
— Ты… ты мелко плаваешь, Джек, вот что я тебе скажу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110