Но и они заметили девушек.
— Здравствуйте, мисс Маккензи! — воскликнул один из них, а другой уставился на Агнессу; в глазах и голосе обоих читались известная почтительность и восхищение.
— Здравствуйте, здравствуйте! — ответила Гейл, торопять пройти мимо. Потом проговорила негромко: — Как вы мне все, черт возьми, надоели!
Когда они выбрались наконец из столпотворения, она облегченно вздохнула и пояснила Агнессе:
— Это все, так сказать, приятели моего приятеля. Потому-то я и не люблю здесь бывать, что приходится встречаться с ними.
— Они ищут золото?
— Да они бездельники! Им больше везет, чем нормальным людям, но посмотри, что они делают со своим золотом: пропивают, проигрывают в карты…— И в сердцах закончила: — Идиоты!..
— А вы бы что сделали, будь у вас золото? — спросила Агнесса.
— Я? Купила бы дом, как королева… Может быть, открыла бы магазин или ресторанчик… А замуж?.. Нет, замуж я бы не вышла. Куда приятнее самой всем распоряжаться. Да и преданной жены из меня не выйдет! — Она говорила с подчеркнутой легкостью, так что Агнесса не смогла понять — всерьез или нет.
Они остановились на окраине поселка, за границей которого начинался седой лес. Керби рвался с поводка, и Агнесса отпустила его.
Они с Гейл обе стояли на краю снежной равнины, слушая, как вдалеке тоскливо взвывает ветер. Гейл повернулась к Агнессе; в лица их, не заслоняемые ничем, летел слипшийся хлопьями снег.
— Джек — твоя первая любовь? — спросила Гейл. Черные волосы ее сдувались ветром назад, обнажая лоб и виски, и четкие линии лица казались резкими; в этой девушке скрывались страстность и сила, но одновременно какая-то непонятная опустошенность души, и оттого взгляд ее временами становился тяжелым, странно прилипающим к тому, на что смотрели эти карие немигающие глаза.
— Да, — просто ответила Агнесса.
— Вы очень любите друг друга?
Их взгляды встретились.
— Очень.
— А если он вдруг тебя бросит?
Агнесса молчала, и Гейл, угадав враждебность, рассмеялась недобро.
— Не знаешь, как это бывает? Да, если женщина влюбляется в первый раз, то всегда думает, что этого не может быть! Но не ты первая, не ты последняя!
— Вы уверены, что со мной это случится? Почему? — резко произнесла Агнесса, внезапно обретая способность защищаться.
— Вовсе я не уверена, откуда мне знать! Я вот сама еще не любила никого и, наверное, не полюблю! — Она говорила громко, отрывисто произносила слова, словно злясь на кого-то и бросая кому-то вызов. — Просто жизнь отнимает у нас то, что по-настоящему дорого, а того, что могло бы сделать нас счастливыми, не дает почти никогда!
Агнессе стало не по себе от этих разговоров. Она подумала об одиноких вечерах, когда с содроганием заползала в холодную постель и долго лежала, свернувшись калачиком, недвижимая, стараясь согреться, и о других вечерах, когда Джек был с нею, но это тоже не всегда доставляло радость, потому что она знала: завтра снова грядет разлука. Уже тогда она почувствовала непоколебимость влияния прошлого и будущего на настоящее, влияние событий минувших и мыслей о том, что свершится; оно было узким пространством между двумя огромными окнами, из которых лился свет. Но будущее Агнесса предсказывать не умела.
Больше Агнесса и Гейл не разговаривали.
В доме, куда они вскоре вернулись, девушка-служанка, подметавшая лестницу, испуганно шарахнулась то ли от расшалившегося Керби, то ли от мрачной Гейл.
Девушка эта, Элси, была сиротой и чуть ли не с рождения жила на прииске. Врожденная робость боролась в ней с инстинктом начинающей кокетки, развитию которого немало способствовали наблюдения жизни: бесконечные разговоры одного и того же уровня, развлечения обитателей поселка, интересы которых редко выходили за рамки того, что успела увидеть, гуляя с Гейл, Агнесса и о чем говорила Гейл. Ум Элси находился в низшей стадии развития, но это отнюдь не мешало ее стремлению подражать увиденному. Нередко, убирая комнаты, она останавливалась у зеркала и пыталась воспроизвести то чей-то соблазнительный взгляд, то изящный поворот головы. Элси жила в мечтах о преклонении со стороны мужчин, часто и подолгу думала о тех временах, когда и она станет вдруг похожей на одну из тех надменных красавиц, вслед которым оглядываются и к ногам которых возлагают капиталы золотоискатели. Случалось, в ответ на ее жалкую улыбку некоторые мужчины с добродушной снисходительностью трепали девушку по щеке, но никому и в голову не приходило уделить большее внимание этой замухрышке: слишком уж ничтожной казалась такая подачка.
Сейчас Элси смотрела на вошедших. Агнесса ей просто нравилась, хотя бы потому, что всегда держалась приветливо и иногда даже здоровалась первой, а Гейл была ее идеалом — такая красивая, независимая и, конечно же, очень счастливая,
— Что встала на дороге! — Маккензи грубо оттолкнула Элен. — Пройти нельзя!
Девушка, боязливо глянув, шмыгнула под лестницу. Агнесса посмотрела ей вслед.
— Зачем вы с ней так? — сказала она, поднимаясь по лестнице.
Гейл остановилась и, поглядев сверху вниз, насмешливо сжала губы.
— Знаешь, Агнесса, я не люблю, когда у меня путаются под ногами.
ГЛАВА III
Прошла неделя. Агнесса понемногу привыкла к новой жизни, дому, вынужденному одиночеству в те дни, когда отсутствовал Джек. В поселок Агнесса больше не ходила, ни одна, ни с Гейл, которая перестала навещать соседку. В свободное от домашней работы время девушка перечитывала книги и мечтала, теперь уже, правда, больше о земном: о том, чтобы Джеку посчастливилось найти хотя бы немного золота.
В один из таких дней, проходя по коридору, она услышала звук капающей воды. В некоторых комнатах дома миссис Бингс никто не жил: где-то слишком сильно протекала крыша, где-то были выбиты оконные стекла. Повинуясь какому-то предчувствию, Агнесса осторожно приоткрыла дверь одного из нежилых помещений и, заглянув туда, остолбенела: одну из стен избороздили мутные подтеки, в углу натекла грязная лужа, а возле другой стены стояло небольшое темное… пианино.
Агнесса подошла к инструменту, подняла скрипучую крышку: почти все клавиши были целы! Если б она шла по ледяной пустыне, где нет ни травы, ни цветов, а только холод и вечный снег, и увидела бы вдруг, как из-под этого снега вылетает бабочка или стрекоза, она испытала бы почти то же, что испытывала сейчас, обнаружив в пустой заброшенной комнате пианино.
Ею овладела нерешительность: она не занималась полгода, к тому же пальцы замерзли в холодном помещении. Агнесса поднесла их к губам, чтобы согреть дыханием, а сама уже слышала обрывки мелодий, уже погрузилась в мир волшебных звуков и чувств, слитых воедино в немыслимо-сладостном, волнующем вихре — сне.
Для начала Агнесса сыграла несколько не очень сложных пьес, которые помнила наизусть, потом принесла ноты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
— Здравствуйте, мисс Маккензи! — воскликнул один из них, а другой уставился на Агнессу; в глазах и голосе обоих читались известная почтительность и восхищение.
— Здравствуйте, здравствуйте! — ответила Гейл, торопять пройти мимо. Потом проговорила негромко: — Как вы мне все, черт возьми, надоели!
Когда они выбрались наконец из столпотворения, она облегченно вздохнула и пояснила Агнессе:
— Это все, так сказать, приятели моего приятеля. Потому-то я и не люблю здесь бывать, что приходится встречаться с ними.
— Они ищут золото?
— Да они бездельники! Им больше везет, чем нормальным людям, но посмотри, что они делают со своим золотом: пропивают, проигрывают в карты…— И в сердцах закончила: — Идиоты!..
— А вы бы что сделали, будь у вас золото? — спросила Агнесса.
— Я? Купила бы дом, как королева… Может быть, открыла бы магазин или ресторанчик… А замуж?.. Нет, замуж я бы не вышла. Куда приятнее самой всем распоряжаться. Да и преданной жены из меня не выйдет! — Она говорила с подчеркнутой легкостью, так что Агнесса не смогла понять — всерьез или нет.
Они остановились на окраине поселка, за границей которого начинался седой лес. Керби рвался с поводка, и Агнесса отпустила его.
Они с Гейл обе стояли на краю снежной равнины, слушая, как вдалеке тоскливо взвывает ветер. Гейл повернулась к Агнессе; в лица их, не заслоняемые ничем, летел слипшийся хлопьями снег.
— Джек — твоя первая любовь? — спросила Гейл. Черные волосы ее сдувались ветром назад, обнажая лоб и виски, и четкие линии лица казались резкими; в этой девушке скрывались страстность и сила, но одновременно какая-то непонятная опустошенность души, и оттого взгляд ее временами становился тяжелым, странно прилипающим к тому, на что смотрели эти карие немигающие глаза.
— Да, — просто ответила Агнесса.
— Вы очень любите друг друга?
Их взгляды встретились.
— Очень.
— А если он вдруг тебя бросит?
Агнесса молчала, и Гейл, угадав враждебность, рассмеялась недобро.
— Не знаешь, как это бывает? Да, если женщина влюбляется в первый раз, то всегда думает, что этого не может быть! Но не ты первая, не ты последняя!
— Вы уверены, что со мной это случится? Почему? — резко произнесла Агнесса, внезапно обретая способность защищаться.
— Вовсе я не уверена, откуда мне знать! Я вот сама еще не любила никого и, наверное, не полюблю! — Она говорила громко, отрывисто произносила слова, словно злясь на кого-то и бросая кому-то вызов. — Просто жизнь отнимает у нас то, что по-настоящему дорого, а того, что могло бы сделать нас счастливыми, не дает почти никогда!
Агнессе стало не по себе от этих разговоров. Она подумала об одиноких вечерах, когда с содроганием заползала в холодную постель и долго лежала, свернувшись калачиком, недвижимая, стараясь согреться, и о других вечерах, когда Джек был с нею, но это тоже не всегда доставляло радость, потому что она знала: завтра снова грядет разлука. Уже тогда она почувствовала непоколебимость влияния прошлого и будущего на настоящее, влияние событий минувших и мыслей о том, что свершится; оно было узким пространством между двумя огромными окнами, из которых лился свет. Но будущее Агнесса предсказывать не умела.
Больше Агнесса и Гейл не разговаривали.
В доме, куда они вскоре вернулись, девушка-служанка, подметавшая лестницу, испуганно шарахнулась то ли от расшалившегося Керби, то ли от мрачной Гейл.
Девушка эта, Элси, была сиротой и чуть ли не с рождения жила на прииске. Врожденная робость боролась в ней с инстинктом начинающей кокетки, развитию которого немало способствовали наблюдения жизни: бесконечные разговоры одного и того же уровня, развлечения обитателей поселка, интересы которых редко выходили за рамки того, что успела увидеть, гуляя с Гейл, Агнесса и о чем говорила Гейл. Ум Элси находился в низшей стадии развития, но это отнюдь не мешало ее стремлению подражать увиденному. Нередко, убирая комнаты, она останавливалась у зеркала и пыталась воспроизвести то чей-то соблазнительный взгляд, то изящный поворот головы. Элси жила в мечтах о преклонении со стороны мужчин, часто и подолгу думала о тех временах, когда и она станет вдруг похожей на одну из тех надменных красавиц, вслед которым оглядываются и к ногам которых возлагают капиталы золотоискатели. Случалось, в ответ на ее жалкую улыбку некоторые мужчины с добродушной снисходительностью трепали девушку по щеке, но никому и в голову не приходило уделить большее внимание этой замухрышке: слишком уж ничтожной казалась такая подачка.
Сейчас Элси смотрела на вошедших. Агнесса ей просто нравилась, хотя бы потому, что всегда держалась приветливо и иногда даже здоровалась первой, а Гейл была ее идеалом — такая красивая, независимая и, конечно же, очень счастливая,
— Что встала на дороге! — Маккензи грубо оттолкнула Элен. — Пройти нельзя!
Девушка, боязливо глянув, шмыгнула под лестницу. Агнесса посмотрела ей вслед.
— Зачем вы с ней так? — сказала она, поднимаясь по лестнице.
Гейл остановилась и, поглядев сверху вниз, насмешливо сжала губы.
— Знаешь, Агнесса, я не люблю, когда у меня путаются под ногами.
ГЛАВА III
Прошла неделя. Агнесса понемногу привыкла к новой жизни, дому, вынужденному одиночеству в те дни, когда отсутствовал Джек. В поселок Агнесса больше не ходила, ни одна, ни с Гейл, которая перестала навещать соседку. В свободное от домашней работы время девушка перечитывала книги и мечтала, теперь уже, правда, больше о земном: о том, чтобы Джеку посчастливилось найти хотя бы немного золота.
В один из таких дней, проходя по коридору, она услышала звук капающей воды. В некоторых комнатах дома миссис Бингс никто не жил: где-то слишком сильно протекала крыша, где-то были выбиты оконные стекла. Повинуясь какому-то предчувствию, Агнесса осторожно приоткрыла дверь одного из нежилых помещений и, заглянув туда, остолбенела: одну из стен избороздили мутные подтеки, в углу натекла грязная лужа, а возле другой стены стояло небольшое темное… пианино.
Агнесса подошла к инструменту, подняла скрипучую крышку: почти все клавиши были целы! Если б она шла по ледяной пустыне, где нет ни травы, ни цветов, а только холод и вечный снег, и увидела бы вдруг, как из-под этого снега вылетает бабочка или стрекоза, она испытала бы почти то же, что испытывала сейчас, обнаружив в пустой заброшенной комнате пианино.
Ею овладела нерешительность: она не занималась полгода, к тому же пальцы замерзли в холодном помещении. Агнесса поднесла их к губам, чтобы согреть дыханием, а сама уже слышала обрывки мелодий, уже погрузилась в мир волшебных звуков и чувств, слитых воедино в немыслимо-сладостном, волнующем вихре — сне.
Для начала Агнесса сыграла несколько не очень сложных пьес, которые помнила наизусть, потом принесла ноты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110