В этом нет ничего такого…
—Почти все друзья тети Бидди взрослые. Только накануне нашего отъезда, после ужина, заскочили пропустить по стаканчику двое молоденьких лейтенантов. Но было уже очень поздно, и скоро я пошла спать, поэтому мне не удалось как следует с ними поговорить… Вообще-то, — добавила Джудит, решившись быть во всем откровенной, — они и так прекрасно проводили время, их развлекала тетя Бидди, а на меня они почти и не глядели.
— Это ничего. Ты сейчас в таком возрасте, в переходном… А пройдет пара лет, станешь взрослой девушкой, и парни будут кружить возле тебя, как пчелы вокруг горшочка с медом. Без внимания не останешься, — Филлис заулыбалась. — Тебе уже нравился кто-нибудь из молодых людей?
— Я же говорю, я ни с кем толком и не знакома. Разве что… — Джудит запнулась.
— Ну же, скажи своей Филлис.
— Когда мы возвращались из Плимута, в купе с нами ехал один молодой человек. Он уже врач, но на вид совсем молодой. Мама с ним разговорилась, а мне он сказал, что мост в Салташе построил человек по имени Брюнель. Он очень милый. Я бы хотела с таким познакомиться.
— Может, и познакомишься.
— Во всяком случае, не в «Святой Урсуле», это уж точно.
— Ты же едешь туда не для того, чтобы знакомиться с молодыми людьми, а чтобы получить образование. Мне вот пришлось бросить школу, когда я была еще младше, чем ты сейчас, пойти в прислуги, и все, что я умею теперь, — это читать, писать да считать. А ты через несколько лет сдашь экзамены и будешь ученая.
— Наверно, из-за болезни твоей мамы и всех забот у тебя не было времени, чтобы поискать себе другое место.
Да я все как-то не могу решиться, духу не хватает начать этим заниматься. По правде говоря, мне совсем не хочется покидать Ривервью-Хаус. Но ты за меня не волнуйся: твоя мама обещала помочь мне, она даст хорошие рекомендации. Главное, я не хочу работать далеко от дома. Отсюда до Сент-Джаста и без того почти целый день езды на велосипеде. А если я буду еще дальше, то совсем не смогу видеться с родными.
— Возможно, кому-нибудь в Порткеррисе нужна горничная.
— Хорошо бы.
— Может быть, на новом месте тебе будет гораздо лучше: может, там окажется несколько человек прислуги, и тебе будет с кем поболтать на кухне, да и работы меньше.
— Не знаю, не знаю. Не очень мне хочется быть на побегушках у какой-нибудь суки поварихи, старой злыдни. Лучше уж одной все делать — и готовить, и прочее. Правда, мне не очень удаются все эти торты и сдобные финтифлюшки, и к кремовзбивалке я никак приноровиться не могу; мадам всегда говорит… — Она внезапно остановилась.
— Что случилось? — Джудит ждала, когда она продолжит.
— Странно… Она еще не поднималась принимать ванну. Ты только глянь: двадцать минут седьмого. Как я, однако, с тобой засиделась. Может, она думает, что я еще не управилась с Джесс?
— Не знаю,
— Ладно, будь хорошей девочкой, сходи вниз и скажи ей, что ванная свободна. И об ужине не беспокойтесь — я подожду накрывать на стол, пока твоя мама не будет готова. Бедная, наверно, все никак не может прийти в себя с дороги. Однако пропускать ванну — это на нее не похоже. — Филлис рывком поднялась на ноги. — Пойду-ка погляжу, что там у нас с картошкой творится.
После ее ухода Джудит еще несколько минут пробыла у себя в спальне: убрала подарки, поправила смятое одеяло, положила новенький дневник на середину стола. Начиная с первого января она каждый день делала в нем записи своим четким, аккуратным почерком. Она открыла форзац: Джудит Данбар. Не написать ли здесь и свой адрес, подумала она, но потом решила, что не стоит: ведь очень скоро у нее вовсе не будет настоящего, домашнего адреса. По ее расчетам, дневник закончится в декабре 1940 года. Ей будет девятнадцать. Как-то страшновато было и думать об этом — Джудит убрала дневник в ящик стола, причесалась и побежала по лестнице вниз, чтобы сказать своей маме, что можно не торопиться и у нее есть время принять ванну.
На полном ходу она ворвалась в гостиную.
— Мамуля, Филлис сказала, что если ты хочешь… — Слова застряли у нее в горле. Что-то явно было не так, случилось что-то очень неприятное.
Молли сидела в кресле у камина, но когда она повернула лицо к дочери, оно было искажено отчаянием, распухло от слез и обезображено рыданиями. На столике стоял наполовину опорожненный стакан для вина, а на полу у ног Молли были рассыпаны, точно опавшие листья, исписанные убористым почерком листы тонкой
бумаги.
—Мама!—Инстинктивным движением Джудит закрыла за собой дверь. — Что, Бога ради, произошло?
— Ах, Джудит…
В ту же секунду Джудит уже стояла на коленях подле ее кресла.
— Скажи же, в чем дело? — Никакая дурная новость не могла потрясти ее больше, чем зрелище рыдающей матери.
— Письмо от твоего папы, я только что прочитала его. Я этого не переживу…
— Что с ним случилось?
— Ничего. — Молли приложила к лицу скомканный, уже основательно промокший от слез платок, — Просто… дело в том, что… мы не останемся в Коломбо… его назначили на новое место, и нам надо ехать в Сингапур,
— Но почему ты так расстроилась?
— Потому что опять мы переезжаем… в другое место… Как только мы прибудем в Коломбо, снова надо будет собирать вещи, и опять в дорогу… На новое место, где я ни разу не была, где я никого не знаю. Мне и в Коломбо-то возвращаться не хотелось, но там, по крайней мере, я жила бы в нашем старом доме, а Сингапур — это еще дальше… и мне придется… Я знаю, я веду себя глупо… — Из глаз Молли снова полились слезы. — Но почему-то… я чувствую, что это последняя капля. У меня больше нет сил. А ведь надо еще… — Она задохнулась от сотрясавших ее рыдании и не могла уже произнести ни слова. Джудит поцеловала ее и почувствовала запах виски. Ее мать никогда не пила виски.
Молли вытянула руку и неуклюже обняла Джудит.
— Мне бы сейчас чистый носовой платок…
— Я принесу,
Джудит встала, вышла из комнаты, взбежала вверх по лестнице к себе в спальню. Вынула из комода один из своих больших, добротных школьных платков, резко, с грохотом задвинула ящик обратно и подняла взгляд на свое отражение в зеркале. Оттуда на нее взглянуло растерянное, испуганное лицо, такое же, как у ее плачущей внизу матери. Стоп, так не годится. Кто-то из них двоих обязан оставаться сильным и сохранять ясную голову, иначе все пропало. Джудит раз-другой глубоко вздохнула, взяла себя в руки и заставила успокоиться. Как там говорила ей тетя Бидди? Не оказываться в ситуациях, а самой создавать их. Вот как раз и подвернулась ситуация, когда же, как не сейчас, применить совет тети Бидди на деле? Джудит вся подтянулась, расправила плечи и стала спускаться вниз.
Вернувшись в гостиную, она обнаружила, что Молли также сделала над собой некоторое усилие: она подобрала с пола упавшие листки и даже сумела растянуть дрожащие губы в вымученную улыбку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
—Почти все друзья тети Бидди взрослые. Только накануне нашего отъезда, после ужина, заскочили пропустить по стаканчику двое молоденьких лейтенантов. Но было уже очень поздно, и скоро я пошла спать, поэтому мне не удалось как следует с ними поговорить… Вообще-то, — добавила Джудит, решившись быть во всем откровенной, — они и так прекрасно проводили время, их развлекала тетя Бидди, а на меня они почти и не глядели.
— Это ничего. Ты сейчас в таком возрасте, в переходном… А пройдет пара лет, станешь взрослой девушкой, и парни будут кружить возле тебя, как пчелы вокруг горшочка с медом. Без внимания не останешься, — Филлис заулыбалась. — Тебе уже нравился кто-нибудь из молодых людей?
— Я же говорю, я ни с кем толком и не знакома. Разве что… — Джудит запнулась.
— Ну же, скажи своей Филлис.
— Когда мы возвращались из Плимута, в купе с нами ехал один молодой человек. Он уже врач, но на вид совсем молодой. Мама с ним разговорилась, а мне он сказал, что мост в Салташе построил человек по имени Брюнель. Он очень милый. Я бы хотела с таким познакомиться.
— Может, и познакомишься.
— Во всяком случае, не в «Святой Урсуле», это уж точно.
— Ты же едешь туда не для того, чтобы знакомиться с молодыми людьми, а чтобы получить образование. Мне вот пришлось бросить школу, когда я была еще младше, чем ты сейчас, пойти в прислуги, и все, что я умею теперь, — это читать, писать да считать. А ты через несколько лет сдашь экзамены и будешь ученая.
— Наверно, из-за болезни твоей мамы и всех забот у тебя не было времени, чтобы поискать себе другое место.
Да я все как-то не могу решиться, духу не хватает начать этим заниматься. По правде говоря, мне совсем не хочется покидать Ривервью-Хаус. Но ты за меня не волнуйся: твоя мама обещала помочь мне, она даст хорошие рекомендации. Главное, я не хочу работать далеко от дома. Отсюда до Сент-Джаста и без того почти целый день езды на велосипеде. А если я буду еще дальше, то совсем не смогу видеться с родными.
— Возможно, кому-нибудь в Порткеррисе нужна горничная.
— Хорошо бы.
— Может быть, на новом месте тебе будет гораздо лучше: может, там окажется несколько человек прислуги, и тебе будет с кем поболтать на кухне, да и работы меньше.
— Не знаю, не знаю. Не очень мне хочется быть на побегушках у какой-нибудь суки поварихи, старой злыдни. Лучше уж одной все делать — и готовить, и прочее. Правда, мне не очень удаются все эти торты и сдобные финтифлюшки, и к кремовзбивалке я никак приноровиться не могу; мадам всегда говорит… — Она внезапно остановилась.
— Что случилось? — Джудит ждала, когда она продолжит.
— Странно… Она еще не поднималась принимать ванну. Ты только глянь: двадцать минут седьмого. Как я, однако, с тобой засиделась. Может, она думает, что я еще не управилась с Джесс?
— Не знаю,
— Ладно, будь хорошей девочкой, сходи вниз и скажи ей, что ванная свободна. И об ужине не беспокойтесь — я подожду накрывать на стол, пока твоя мама не будет готова. Бедная, наверно, все никак не может прийти в себя с дороги. Однако пропускать ванну — это на нее не похоже. — Филлис рывком поднялась на ноги. — Пойду-ка погляжу, что там у нас с картошкой творится.
После ее ухода Джудит еще несколько минут пробыла у себя в спальне: убрала подарки, поправила смятое одеяло, положила новенький дневник на середину стола. Начиная с первого января она каждый день делала в нем записи своим четким, аккуратным почерком. Она открыла форзац: Джудит Данбар. Не написать ли здесь и свой адрес, подумала она, но потом решила, что не стоит: ведь очень скоро у нее вовсе не будет настоящего, домашнего адреса. По ее расчетам, дневник закончится в декабре 1940 года. Ей будет девятнадцать. Как-то страшновато было и думать об этом — Джудит убрала дневник в ящик стола, причесалась и побежала по лестнице вниз, чтобы сказать своей маме, что можно не торопиться и у нее есть время принять ванну.
На полном ходу она ворвалась в гостиную.
— Мамуля, Филлис сказала, что если ты хочешь… — Слова застряли у нее в горле. Что-то явно было не так, случилось что-то очень неприятное.
Молли сидела в кресле у камина, но когда она повернула лицо к дочери, оно было искажено отчаянием, распухло от слез и обезображено рыданиями. На столике стоял наполовину опорожненный стакан для вина, а на полу у ног Молли были рассыпаны, точно опавшие листья, исписанные убористым почерком листы тонкой
бумаги.
—Мама!—Инстинктивным движением Джудит закрыла за собой дверь. — Что, Бога ради, произошло?
— Ах, Джудит…
В ту же секунду Джудит уже стояла на коленях подле ее кресла.
— Скажи же, в чем дело? — Никакая дурная новость не могла потрясти ее больше, чем зрелище рыдающей матери.
— Письмо от твоего папы, я только что прочитала его. Я этого не переживу…
— Что с ним случилось?
— Ничего. — Молли приложила к лицу скомканный, уже основательно промокший от слез платок, — Просто… дело в том, что… мы не останемся в Коломбо… его назначили на новое место, и нам надо ехать в Сингапур,
— Но почему ты так расстроилась?
— Потому что опять мы переезжаем… в другое место… Как только мы прибудем в Коломбо, снова надо будет собирать вещи, и опять в дорогу… На новое место, где я ни разу не была, где я никого не знаю. Мне и в Коломбо-то возвращаться не хотелось, но там, по крайней мере, я жила бы в нашем старом доме, а Сингапур — это еще дальше… и мне придется… Я знаю, я веду себя глупо… — Из глаз Молли снова полились слезы. — Но почему-то… я чувствую, что это последняя капля. У меня больше нет сил. А ведь надо еще… — Она задохнулась от сотрясавших ее рыдании и не могла уже произнести ни слова. Джудит поцеловала ее и почувствовала запах виски. Ее мать никогда не пила виски.
Молли вытянула руку и неуклюже обняла Джудит.
— Мне бы сейчас чистый носовой платок…
— Я принесу,
Джудит встала, вышла из комнаты, взбежала вверх по лестнице к себе в спальню. Вынула из комода один из своих больших, добротных школьных платков, резко, с грохотом задвинула ящик обратно и подняла взгляд на свое отражение в зеркале. Оттуда на нее взглянуло растерянное, испуганное лицо, такое же, как у ее плачущей внизу матери. Стоп, так не годится. Кто-то из них двоих обязан оставаться сильным и сохранять ясную голову, иначе все пропало. Джудит раз-другой глубоко вздохнула, взяла себя в руки и заставила успокоиться. Как там говорила ей тетя Бидди? Не оказываться в ситуациях, а самой создавать их. Вот как раз и подвернулась ситуация, когда же, как не сейчас, применить совет тети Бидди на деле? Джудит вся подтянулась, расправила плечи и стала спускаться вниз.
Вернувшись в гостиную, она обнаружила, что Молли также сделала над собой некоторое усилие: она подобрала с пола упавшие листки и даже сумела растянуть дрожащие губы в вымученную улыбку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154