— В точности как суфле, сэр.
— Суфле?.. — призадумался полковник. — Да. В самом деле. Кто бы мог подумать.
По воскресеньям с утра, если в доме собиралось много гостей, кухня Нанчерроу бурлила и кипела суетой. Несмотря на распахнутые окна и двери, температура на кухне в этот нежный, теплый августовский день возрастала поминутно, с багровой миссис Неттлбед ручьями тек пот, а ее многострадальные лодыжки распухли под ремешками тугих туфель, точно надувные.
Дело нешуточное — накормить девять человек в столовой и пятерых на кухне. Хотя нет, поправилась она, в столовой не девять, а восемь: миссис Кэри-Льюис слегла в постель (разлитие желчи, объяснил полковник), и, вероятно, придется отнести ей в спальню что-нибудь из еды на подносе. Миссис Неттлбед приняла объяснение полковника без комментариев, но они с мужем решили между собой, что у миссис Кэри-Льюис просто упадок сил: сначала все эти увеселения в Лондоне, а потом вдруг надо мчаться сломя голову домой из-за того, что бедная миссис Боскавен якобы вот-вот испустит дух. Впрочем, миссис Боскавен чудесным образом поправилась, но, даже несмотря на это, тревога еще не улеглась, а в доме яблоку негде упасть — столько гостей, и это отнюдь не способствует успокоению. Миссис Неттлбед на месте хозяйки тоже свалилась бы в постель и не вставала до тех пор, пока все немного не утрясется.
Стоя за кухонным столом, она растирала пальцами муку с сахаром и сливочным маслом над большой глиняной миской. Независимо от времени года и в любую жару полковник любил горячий десерт. В нынешнее воскресенье это будут запеченные в тесте яблоки, подслащенные изюмом и сдобренные ложкой коньяку. Яблоки уже были почищены и нарезаны на дольки, которые лежали бледно-зелеными лепестками в глубоком противне, дожидаясь отправки в духовку. Их приготовила Хетти; помимо этого она уже успела почистить несколько фунтов картошки, вымыть два кочана цветной капусты, нашинковать кочан обыкновенной и вычистить четыре корзины свежесобранной клубники. Теперь она громыхала в судомойне, намывая сковороды и миски, дуршлаги, кухонные ножи и терки — все то, что миссис Неттлбед по привычке называла мелочевкой.
В печи томилось, тихонько попыхивая, двенадцати фунтовое говяжье филе, и через плотно закрытую дверцу просачивался густой мясной аромат с привкусом репчатого лука, которым миссис Неттлбед нашпиговала бок туши. С филе будут поданы жареная картошка и пастернак, «йоркширский пудинг», хрен, мясная подлива и свежеприготовленная английская горчица.
Десерт был уже почти готов. Два стеклянных блюда — со свежей клубникой и шоколадным суфле — стояли на полке в прохладной кладовке. Сунув яблоки в духовку, миссис Неттлбед собиралась приняться за «йоркширский пудинг». Его могла бы приготовить и Хетти, но у нее плохо получалось бездрожжевое тесто.
Дверь кухни отворилась. Миссис Неттлбед подумала, что это ее муж, и, не поднимая головы, спросила:
— Как ты думаешь, не подать ли к суфле взбитые сливки?
— Звучит заманчиво, — ответил мужской голос, не принадлежащий мистеру Неттлбеду.
Руки миссис Неттлбед остановились. Она резко повернула голову и увидела, что в дверях стоит не кто иной, как Джереми Уэллс. Она только рот разинула от удивления, и ей пришло в голову, что в этот момент, в самый разгар суеты вокруг воскресного обеда, Джереми был единственным человеком, чье неожиданное появление могло ее обрадовать.
— Та-ак!.. — протянула она.
— Здравствуйте, миссис Неттлбед. Какой восхитительный аромат! Что на обед?
— Жаркое из филе, — засияла кухарка, колпак ее съехал набок, руки были все в муке. — Доктор Уэллс! Давненько мы вас не видели.
В прежние времена, когда Джереми был домашним учителем Эдварда, она всегда называла его по имени, но после того как он окончил университет и получил диплом, стала обращаться к нему «доктор». По ее мнению, он это заслужил, ведь сколько лет штудировал ученые книги и сдавал экзамены. Во избежание путаницы она, говоря о Джереми, именовала его «молодой доктор Уэллс», в то время как его отца, к немалой досаде этого достойного человека, низвела до степени «старого доктора Уэллса».
— Что вы здесь делаете? За вами послал полковник? Он ничего мне не говорил.
Джереми закрыл за собой дверь и подошел к столу.
— Зачем ему посылать за мной?
— Из-за миссис Кэри-Льюис. Ей нездоровится. Он говорит: разлитие желчи, но мы с Неттлбедом думаем иначе. Переутомление, сказала бы я, — бедняжка совсем измучилась: одно, другое, третье… Вы знали о болезни миссис Боскавен?
— Да, слышал. Но она вроде как идет на поправку?
— Всех переполошила, подняла на ноги. Люди неслись из Лондона, из Шотландии и Бог знает откуда еще в страхе, что она вот-вот испустит дух. Да-да, настолько плохи были дела.
— Как печально.
— Если полковник не вызывал вас, — нахмурилась она, — то как вы здесь оказались?
— Просто хотел повидать всех вас. — Он выхватил из противня яблочный ломтик и съел его. Если бы на его месте была Лавди, то получила бы по рукам. — Где все?
— Пошли в церковь. Все, кроме миссис Кэри-Льюис. Как я сказала, она в постели.
— Не зайти ли мне к ней поздороваться…
— Если она спит, не будите.
— Хорошо. Много в доме народу?
— Тьма! — Миссис Неттлбед потянулась к противню и стала покрывать яблоки смесью муки, масла и сахара, утрамбовывая все в твердую корочку. — Афина привезла своего молодого человека, капитана Райкрофта, а еще гостит друг Эдварда, мистер Каллендер.
— А Лавди?
— И Лавди, конечно. А утром вернулась Джудит.
— Где она была?
— Гостила в Порткеррисе у Уорренов.
— Хватит на меня еды?
— А как вы думаете! Хватит да еще останется, будьте уверены. Виделись с Неттлбедом?
— Нет, ни с кем еще не виделся. Только что вошел.
— Я скажу ему, чтобы накрыл еще на одну персону… А теперь почему бы вам не пойти наверх к миссис Кэри-Льюис? И если она надумает подниматься, велите ей оставаться в постели… Хетти! Ты там скоро закончишь? Здесь для тебя еще кой-какая посуда кабралась, и мне нужно, чтобы ты взбила сливки.
Джереми вышел из кухни и поднялся по черной лестнице в спальню Дианы. Он негромко постучал в дверь и услышал приглашение войти. Молодой врач ожидал увидеть задернутые занавески и больничный полумрак, но комната была залита солнечным светом. Однако Диана находилась в постели, полусидя на горке пуховых подушек в кружевной ночной кофточке из муслина. Возле нее на собственной белоснежной подушке с кружевами крепко спал, свернувшись в клубок, Пеко. Перед тем как пришел Джереми, Диана читала. Раскрытая книга лежала обложкой кверху на белом атласе стеганого одеяла, а на ней — тонкая, с алыми ногтями рука Дианы.
— Джереми!
— Здравствуйте.
— Что ты здесь делаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154