– Вчера вечером он принимал эпену. Его собственная хекура сказала ему, что научила тебя своей песне.
– Я знаю песню Ирамамове, потому что очень часто слышала ее, – не унималась я. – Как могла его хекура научить меня? Духи не приходят к женщинам.
– Ты не похожа на женщин Итикотери, – сказал старый Камосиве, глядя на меня так, как будто впервые видел. – Хекуры могут легко ошибиться. – Он вытер сок табака, стекающий в уголках рта. – Были случаи, когда хекуры приходили к женщинам.
– Поверь мне, – сказала я Ирамамове, – я знаю твою песню, потому что слышала много раз, как ты ее пел.
– Но я пою очень тихо, – доказывал Ирамамове. – Если ты действительно знаешь мою песню, почему бы тебе не спеть ее прямо сейчас? Надеясь, что на этом инцидент будет исчерпан, я начала напевать мелодию. К полному разочарованию я совершенно не могла вспомнить слов.
– Ну вот видишь! – радостно воскликнул Ирамамове. – Моя хекура научила тебя этой песне. Именно поэтому я не разозлился на тебя вчера, поэтому я не повредил тебе уши и глаза, поэтому я не ударил тебя горящей палкой.
– А следовало бы, – сказала я, выдавливая улыбку.
Внутри у меня все дрожало. Характер Ирамамове был всем хорошо известен. У него была мстительная натура и очень жестокие наказания.
Старый Камосиве сплюнул шарик табака на землю, а потом достал банан, висевший прямо над ним. Очистив, он запихнул в рот весь плод целиком.
– Много лет тому назад была женщина – шапори, –бормотал он, жуя. – Ее звали Имаваами. У нее была белая кожа, как у тебя. Она была высокой и очень сильной, а когда она принимала эпену, то пела для хекур. Она знала, как при помощи массажа снять боль и как высосать яд.
Никто не мог превзойти ее в охоте за потерявшимися душами детей и в противодействии проклятиям черных шаманов.
– Скажи нам. Белая Девушка, – попросил Арасуве, – знала ли ты шапори прежде, чем пришла сюда? Учил ли тебя кто-нибудь из них? – Я знала шаманов, – сказала я. – Но они никогда ничему меня не учили.
Очень подробно я описала работу, которой занималась перед приездом в миссию. Я говорила о донье Мерседес и о том, как она разрешила мне наблюдать и записывать на магнитофон взаимодействие между собой и пациентами.
– Однажды донья Мерседес позволила мне принять участие в спиритическом сеансе, – сказала я. – Она верила, что я могу стать медиумом. Спириты со всей округи собрались в ее доме. Мы все сидели в Кругу и заклинаниями призывали духов. Мы пели заклинания очень долго.
– Ты принимала эпену? –спросил Ирамамове.
– Нет. Мы курили большие толстые сигары, – ответила я, улыбаясь своим воспоминаниям.
В комнате доньи Мерседес было десять человек. Мы все неподвижно сидели на стульях, покрытых козлиной кожей. С всепоглощающей концентрацией мы пыхтели нашими сигарами, наполняя комнату дымом, таким густым, что едва можно было видеть друг друга. Я была слишком озабочена концентрацией дыма и его воздействием на организм, чтобы прийти в транс.
– Один из спиритов попросил меня выйти, объяснив, что духи не придут, пока я остаюсь в комнате.
– И хекуры пришли, когда ты вышла? – спросил Ирамамове.
– Да, – ответила я. – Донья Мерседес рассказала мне на следующий день, как духи вошли в голову каждого спирита.
– Странно, – пробормотал Ирамамове. – Но ты должна была многому научиться, живя в ее доме.
– Я выучила ее молитвы и заклинания, а также научилась обращаться с различными типами трав и кореньев, которые применяются при лечении, – сказала я. – Но меня никогда не учили тому, как общаться с духами, или тому, как лечить людей. – Я посмотрела на каждого из мужчин. Этева был единственным, кто улыбался. – Как говорила донья Мерседес, единственный способ стать целителем – заниматься этим.
– И ты пробовала исцелять? – спросил старый Камосиве.
– Нет. Донья Мерседес посоветовала мне отправиться в джунгли.
Четверо мужчин посмотрели друг на друга, потом медленно повернулись ко мне и в один голос спросили: – Ты пришла сюда, чтобы изучать шаманов? – Нет же! – вспылила я, а потом, смягчившись, добавила. – Я пришла, чтобы принести пепел Анхелики.
Очень осторожно выбирая слова, я рассказала им о своей профессии – антрополога. Мое основное занятие – изучать людей, в том числе и шаманов, не потому, что мне хочется стать одним из них, но потому, что мне интересно изучать черты сходства и различия в различных шаманских традициях.
– Бывала ли ты когда-нибудь с другим шапори, кроме доньи Мерседес? – спросил старый Камосиве.
Я рассказала мужчинам о Хуане Каридаде, старике, которого я встретила много лет тому назад. Я поднялась и достала свой рюкзак, который хранила в корзине, подвешенной к одному из перекрытий. Из закрывающегося на молнию кармана, который из-за своего странного замка избежал интереса женщин и детей, я вытащила маленький кожаный мешочек и вытряхнула его содержимое в руки Арасуве. Очень подозрительно он смотрел на камень, жемчужину и алмаз, подаренный мне мистером Бартом.
– Этот камень, – сказала я, взяв его из руки Арасуве, – дал мне Хуан Каридад. Он заставил его выпрыгнуть из воды прямо у меня перед глазами.
Я погладила гладкий темно-золотистый камень. Он как раз помещался в мою ладонь и имел овальную форму, плоский с одной стороны и выпуклый с другой.
– Ты общалась с этим шапори точно так же, как с доньей Мерседес? – спросил Арасуве.
– Нет. Я не оставалась с ним надолго. Я боялась его.
– Боялась? Я думал, что ты никогда не боишься, – воскликнул старый Камосиве.
– Хуан Каридад страшный человек, – сказала я. – Он заставлял меня видеть странные сны, в которых сам всегда появлялся. По утрам он давал подробное описание того, что мне снилось.
Мужчины кивали друг другу со знанием дела.
– Какой могущественный шапори, –произнес Камосиве. – О чем же были эти сны? Я рассказала им, что больше всего меня испугал сон, который представлял собой точное повторение события, которое случилось со мной, когда мне было пять лет. Однажды, когда мы с семьей возвращались с побережья, вместо того чтобы ехать прямо домой, отец решил сделать круг через лес и поискать орхидеи. Мы остановились возле неглубокой реки. Братья с отцом углубились в кусты. Мама, боясь змей и москитов, осталась в машине. Сестра же предложила мне пройтись вброд вдоль отмели. Она была на десять лет старше меня, высокая и худая, с короткими вьющимися волосами, добела выгоревшими на солнце. У нее были бархатные темно-карие глаза, а не голубые или зеленые, как у большинства блондинок. Присев посреди потока, она предложила мне посмотреть на воду у нее между ногами. К моему огромному удивлению, вода окрасилась кровью.
– Тебе больно? – воскликнула я.
Не сказав ни слова, она встала и предложила мне следовать за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Я знаю песню Ирамамове, потому что очень часто слышала ее, – не унималась я. – Как могла его хекура научить меня? Духи не приходят к женщинам.
– Ты не похожа на женщин Итикотери, – сказал старый Камосиве, глядя на меня так, как будто впервые видел. – Хекуры могут легко ошибиться. – Он вытер сок табака, стекающий в уголках рта. – Были случаи, когда хекуры приходили к женщинам.
– Поверь мне, – сказала я Ирамамове, – я знаю твою песню, потому что слышала много раз, как ты ее пел.
– Но я пою очень тихо, – доказывал Ирамамове. – Если ты действительно знаешь мою песню, почему бы тебе не спеть ее прямо сейчас? Надеясь, что на этом инцидент будет исчерпан, я начала напевать мелодию. К полному разочарованию я совершенно не могла вспомнить слов.
– Ну вот видишь! – радостно воскликнул Ирамамове. – Моя хекура научила тебя этой песне. Именно поэтому я не разозлился на тебя вчера, поэтому я не повредил тебе уши и глаза, поэтому я не ударил тебя горящей палкой.
– А следовало бы, – сказала я, выдавливая улыбку.
Внутри у меня все дрожало. Характер Ирамамове был всем хорошо известен. У него была мстительная натура и очень жестокие наказания.
Старый Камосиве сплюнул шарик табака на землю, а потом достал банан, висевший прямо над ним. Очистив, он запихнул в рот весь плод целиком.
– Много лет тому назад была женщина – шапори, –бормотал он, жуя. – Ее звали Имаваами. У нее была белая кожа, как у тебя. Она была высокой и очень сильной, а когда она принимала эпену, то пела для хекур. Она знала, как при помощи массажа снять боль и как высосать яд.
Никто не мог превзойти ее в охоте за потерявшимися душами детей и в противодействии проклятиям черных шаманов.
– Скажи нам. Белая Девушка, – попросил Арасуве, – знала ли ты шапори прежде, чем пришла сюда? Учил ли тебя кто-нибудь из них? – Я знала шаманов, – сказала я. – Но они никогда ничему меня не учили.
Очень подробно я описала работу, которой занималась перед приездом в миссию. Я говорила о донье Мерседес и о том, как она разрешила мне наблюдать и записывать на магнитофон взаимодействие между собой и пациентами.
– Однажды донья Мерседес позволила мне принять участие в спиритическом сеансе, – сказала я. – Она верила, что я могу стать медиумом. Спириты со всей округи собрались в ее доме. Мы все сидели в Кругу и заклинаниями призывали духов. Мы пели заклинания очень долго.
– Ты принимала эпену? –спросил Ирамамове.
– Нет. Мы курили большие толстые сигары, – ответила я, улыбаясь своим воспоминаниям.
В комнате доньи Мерседес было десять человек. Мы все неподвижно сидели на стульях, покрытых козлиной кожей. С всепоглощающей концентрацией мы пыхтели нашими сигарами, наполняя комнату дымом, таким густым, что едва можно было видеть друг друга. Я была слишком озабочена концентрацией дыма и его воздействием на организм, чтобы прийти в транс.
– Один из спиритов попросил меня выйти, объяснив, что духи не придут, пока я остаюсь в комнате.
– И хекуры пришли, когда ты вышла? – спросил Ирамамове.
– Да, – ответила я. – Донья Мерседес рассказала мне на следующий день, как духи вошли в голову каждого спирита.
– Странно, – пробормотал Ирамамове. – Но ты должна была многому научиться, живя в ее доме.
– Я выучила ее молитвы и заклинания, а также научилась обращаться с различными типами трав и кореньев, которые применяются при лечении, – сказала я. – Но меня никогда не учили тому, как общаться с духами, или тому, как лечить людей. – Я посмотрела на каждого из мужчин. Этева был единственным, кто улыбался. – Как говорила донья Мерседес, единственный способ стать целителем – заниматься этим.
– И ты пробовала исцелять? – спросил старый Камосиве.
– Нет. Донья Мерседес посоветовала мне отправиться в джунгли.
Четверо мужчин посмотрели друг на друга, потом медленно повернулись ко мне и в один голос спросили: – Ты пришла сюда, чтобы изучать шаманов? – Нет же! – вспылила я, а потом, смягчившись, добавила. – Я пришла, чтобы принести пепел Анхелики.
Очень осторожно выбирая слова, я рассказала им о своей профессии – антрополога. Мое основное занятие – изучать людей, в том числе и шаманов, не потому, что мне хочется стать одним из них, но потому, что мне интересно изучать черты сходства и различия в различных шаманских традициях.
– Бывала ли ты когда-нибудь с другим шапори, кроме доньи Мерседес? – спросил старый Камосиве.
Я рассказала мужчинам о Хуане Каридаде, старике, которого я встретила много лет тому назад. Я поднялась и достала свой рюкзак, который хранила в корзине, подвешенной к одному из перекрытий. Из закрывающегося на молнию кармана, который из-за своего странного замка избежал интереса женщин и детей, я вытащила маленький кожаный мешочек и вытряхнула его содержимое в руки Арасуве. Очень подозрительно он смотрел на камень, жемчужину и алмаз, подаренный мне мистером Бартом.
– Этот камень, – сказала я, взяв его из руки Арасуве, – дал мне Хуан Каридад. Он заставил его выпрыгнуть из воды прямо у меня перед глазами.
Я погладила гладкий темно-золотистый камень. Он как раз помещался в мою ладонь и имел овальную форму, плоский с одной стороны и выпуклый с другой.
– Ты общалась с этим шапори точно так же, как с доньей Мерседес? – спросил Арасуве.
– Нет. Я не оставалась с ним надолго. Я боялась его.
– Боялась? Я думал, что ты никогда не боишься, – воскликнул старый Камосиве.
– Хуан Каридад страшный человек, – сказала я. – Он заставлял меня видеть странные сны, в которых сам всегда появлялся. По утрам он давал подробное описание того, что мне снилось.
Мужчины кивали друг другу со знанием дела.
– Какой могущественный шапори, –произнес Камосиве. – О чем же были эти сны? Я рассказала им, что больше всего меня испугал сон, который представлял собой точное повторение события, которое случилось со мной, когда мне было пять лет. Однажды, когда мы с семьей возвращались с побережья, вместо того чтобы ехать прямо домой, отец решил сделать круг через лес и поискать орхидеи. Мы остановились возле неглубокой реки. Братья с отцом углубились в кусты. Мама, боясь змей и москитов, осталась в машине. Сестра же предложила мне пройтись вброд вдоль отмели. Она была на десять лет старше меня, высокая и худая, с короткими вьющимися волосами, добела выгоревшими на солнце. У нее были бархатные темно-карие глаза, а не голубые или зеленые, как у большинства блондинок. Присев посреди потока, она предложила мне посмотреть на воду у нее между ногами. К моему огромному удивлению, вода окрасилась кровью.
– Тебе больно? – воскликнула я.
Не сказав ни слова, она встала и предложила мне следовать за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73