К счастью, в шесть француз наконец угомонился, и Даша упала лицом в подушку.
2
Проснулась она, как ни странно, довольно рано — не было еще и десяти. Из соседней комнаты доносились тихие постанывания.
«И почему первой не убили меня? — шевельнулась вялая мысль. — Сейчас лежала бы себе спокойно…»
— Ди-ди, дорогая, вы уже проснулись?
Поняв, что действовать следует без промедления, Даша осторожно сползла с кровати, на цыпочках прокралась в ванную, наскоро умылась, натянула счастливо забытые на сушке свитер и джинсы и, стараясь не дышать, без зазрения совести слиняла из номера.
Спустившись вниз, она передала заботу о Филиппе гостиничной службе и отправилась завтракать в ресторан.
Ела она долго, и не потому что была голодна, а просто не представляла, что ей делать дальше. По сути, работа выполнена — наследник найден, но вот удовлетворит ли он баронессу… От третьей чашки кофе заныла голова. Даша налила простой воды и медленно, глоток за глотком, принялась цедить сквозь зубы.
Конечно, для бедной Марии Андреевны это будет удар. Может даже смертельный. Однако старушка свое уже пожила, а вот что случится с ее отцом, когда карантин снимут? Не постигнет ли и его судьба всех остальных? Ведь этот человек, вне всяческого сомнения, одержим, сейчас он уже ни перед чем не остановится. Даже тюрьма его вряд ли устрашит. Сейчас Скуратов рассуждает примерно так: если полиции и удастся доказать его причастность к убийствам, то деньги тем более должны достаться ему — став обладателем огромного состояния, можно не скупиться на адвокатов. И сейчас между ним и богатством может стоять всего один человек — ее отец. Скуратов должен его убить.
Даша потянулась было за сигаретой, но в последнюю секунду остановилась. Времени на перекур не оставалось — пора действовать. Необходимо найти Скуратова, прежде чем тот найдет ее отца. Это, конечно, чистое безумие, но другого выхода все равно нет.
3
Целый день Даша выхаживала под окнами дома, в котором когда-то проживал Алексей Георгиевич Скуратов и где сейчас жила его жена. Ничего особенного на первый взгляд не происходило. Утром окна расшторили, приоткрыли форточку, и в течение дня разве что пару раз промелькнул за прозрачной паутиной тюля чей-то невнятный силуэт. Вечером окна опять зашторили. Часов до семи свет горел на кухне в полную силу и едва заметно в соседней комнате. Затем картина поменялась. На кухне оставили подсветку, а основное действие перенеслось в комнату по соседству. Около половины девятого на кухне снова вспыхнули все лампы, вероятно хозяйка решила разогреть чай или готовила ужин, а затем свет погас сразу во всех комнатах и лишь в одной продолжало помигивать голубоватое мерцание телевизора.
Даша понимала, к Скуратовой надо идти либо сейчас, либо придется переносить встречу на завтра. Но в гостинице ее поджидает Филипп, и если он так и не пришел в себя, то до завтра она просто не доживет. Кроме того, события необходимо форсировать: еще неизвестно, как там все сложится.
Припудрив носик и на всякий случай проверив наличие паспорта, Даша поднялась на второй этаж.
Ее долго рассматривали в дверной глазок, это было ясно по шороху. Открывать не спешили. Она уже хотела позвонить еще раз, как звякнула цепочка, дверь приоткрылась, и в образовавшейся щелочке показался глаз.
— Кто?
— Здравствуйте. — Даша вся прямо-таки светилась благонадежностью. — Моя фамилия Быстрова. Мне нужна Лариса Семеновна Скуратова.
— Я Лариса Семеновна.
— Ой, как хорошо! — Даша пыталась встать так, чтобы ее улыбка полностью влезла в щель. — Я бы хотела с вами поговорить.
— А вы кто? Агитатор?
— Кто? Нет, нет, что вы! Я, в некотором роде… Я родственница вашего мужа.
— Пошла вон, шлюха! — Дверь грохнула, и в глубине квартиры послышались громкие всхлипы.
«Ой, скотина, ой, скотина какая!..»
Даша растерянно смотрела на обитую дешевым дерматином дверь.
— Да, но…
Сбоку послышался негромкий щелчок. Даша повернула голову. В темном проеме двери стояла маленькая румяная старушка с белоснежными волосами. Не говоря ни слова, старушка приложила палец к губам и поманила рукой.
— Идите сюда, — беззвучно прошептала она.
Даша, словно завороженная, шагнула в незнакомую квартиру.
4
Не переставая подманивать рукой с огромным сверкающим перстнем, румяная старушка завела Дашу в странную комнату, напоминающую мебельную лавку и будуар одновременно. Разномастные шкафчики ютились вперемешку с какими-то полочками, тумбочками и этажерками. Мебельная разнорядица в свою очередь была уставлена нелепыми пожелтевшими статуэтками, шкатулками и прочими предметами, скапливающимися в квартире годами. Свет давали сразу несколько торшеров с розовыми кистями.
— Присаживайтесь, — прошептала старушка и подмигнула.
Даша подмигнула в ответ, но почему-то двумя глазами и присела на круглый бархатный пуфик, обшитый, как и торшеры, растрепанными кистями. Сидеть было низковато, но другой подходящей мебели поблизости не было. Сама хозяйка присела на парчовую тахту.
— Не в себе она, — глубоким шепотом сообщила старушка, имея, видимо, в виду свою соседку.
— Ах, вот как… — из вежливости согласилась Даша. — Я не знала.
Они помолчали.
— А что вы от нее хотели?
— Да в общем ничего особенного… — Даша не знала, как себя вести дальше. — Поговорить.
Выложить все первой встречной — глупо. Промолчать — еще глупее. Зачем тогда, спрашивается, зашла?
— Вы ведь, наверное, доченька его?
— Чья? — Даша от неожиданности заговорила в полный голос.
Старушка тут же приложила палец к губам:
— Тише, тише! Она все слышит. «А бабка-то чокнутая!»
Между комнатами, в которых находились соседки, было не меньше трех бетонных стен. Даше стало нехорошо.
— Извините, я, наверное, пойду.
— Подождите. Вы его дочка?
— Да чья?
— Алексея Георгиевича?
— По… Почему вы так решили?
Маленькое румяное личико осветилось доброй улыбкой.
— Похожи вы очень. Такая же рыженькая…
— Нет, нет, я, скорее, его сестра. — Даша и сама не знала, зачем это сказана.
— Что? Вы его сестра? — Старушка, казалось, была готова вылезти через собственные глаза. — Так вы и есть Валентина?
— Да Бог с вами! — Даша не знала, смеяться ей или плакать. — Сколько, по-вашему, мне лет?
Подслеповато прищурив влажный глаз, старушка подалась вперед.
— Сорок?
«Хорошо же я сегодня выгляжу, — мелькнула мысль. — Хотя для нее, что сорок, что сто сорок — все равно».
— Почти. Я не родная, я сводная сестра. У нас дедушка общий.
— Ах, вон оно как… А зачем же к Горгоне пожаловали?
— К кому?!
— К Горгоне. — Старушка тихонечко засмеялась, словно серебряные колокольчики рассыпались по полу — Мы с соседками так ее прозвали. Вот уж характер Господь послал — и врагу не пожелаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
2
Проснулась она, как ни странно, довольно рано — не было еще и десяти. Из соседней комнаты доносились тихие постанывания.
«И почему первой не убили меня? — шевельнулась вялая мысль. — Сейчас лежала бы себе спокойно…»
— Ди-ди, дорогая, вы уже проснулись?
Поняв, что действовать следует без промедления, Даша осторожно сползла с кровати, на цыпочках прокралась в ванную, наскоро умылась, натянула счастливо забытые на сушке свитер и джинсы и, стараясь не дышать, без зазрения совести слиняла из номера.
Спустившись вниз, она передала заботу о Филиппе гостиничной службе и отправилась завтракать в ресторан.
Ела она долго, и не потому что была голодна, а просто не представляла, что ей делать дальше. По сути, работа выполнена — наследник найден, но вот удовлетворит ли он баронессу… От третьей чашки кофе заныла голова. Даша налила простой воды и медленно, глоток за глотком, принялась цедить сквозь зубы.
Конечно, для бедной Марии Андреевны это будет удар. Может даже смертельный. Однако старушка свое уже пожила, а вот что случится с ее отцом, когда карантин снимут? Не постигнет ли и его судьба всех остальных? Ведь этот человек, вне всяческого сомнения, одержим, сейчас он уже ни перед чем не остановится. Даже тюрьма его вряд ли устрашит. Сейчас Скуратов рассуждает примерно так: если полиции и удастся доказать его причастность к убийствам, то деньги тем более должны достаться ему — став обладателем огромного состояния, можно не скупиться на адвокатов. И сейчас между ним и богатством может стоять всего один человек — ее отец. Скуратов должен его убить.
Даша потянулась было за сигаретой, но в последнюю секунду остановилась. Времени на перекур не оставалось — пора действовать. Необходимо найти Скуратова, прежде чем тот найдет ее отца. Это, конечно, чистое безумие, но другого выхода все равно нет.
3
Целый день Даша выхаживала под окнами дома, в котором когда-то проживал Алексей Георгиевич Скуратов и где сейчас жила его жена. Ничего особенного на первый взгляд не происходило. Утром окна расшторили, приоткрыли форточку, и в течение дня разве что пару раз промелькнул за прозрачной паутиной тюля чей-то невнятный силуэт. Вечером окна опять зашторили. Часов до семи свет горел на кухне в полную силу и едва заметно в соседней комнате. Затем картина поменялась. На кухне оставили подсветку, а основное действие перенеслось в комнату по соседству. Около половины девятого на кухне снова вспыхнули все лампы, вероятно хозяйка решила разогреть чай или готовила ужин, а затем свет погас сразу во всех комнатах и лишь в одной продолжало помигивать голубоватое мерцание телевизора.
Даша понимала, к Скуратовой надо идти либо сейчас, либо придется переносить встречу на завтра. Но в гостинице ее поджидает Филипп, и если он так и не пришел в себя, то до завтра она просто не доживет. Кроме того, события необходимо форсировать: еще неизвестно, как там все сложится.
Припудрив носик и на всякий случай проверив наличие паспорта, Даша поднялась на второй этаж.
Ее долго рассматривали в дверной глазок, это было ясно по шороху. Открывать не спешили. Она уже хотела позвонить еще раз, как звякнула цепочка, дверь приоткрылась, и в образовавшейся щелочке показался глаз.
— Кто?
— Здравствуйте. — Даша вся прямо-таки светилась благонадежностью. — Моя фамилия Быстрова. Мне нужна Лариса Семеновна Скуратова.
— Я Лариса Семеновна.
— Ой, как хорошо! — Даша пыталась встать так, чтобы ее улыбка полностью влезла в щель. — Я бы хотела с вами поговорить.
— А вы кто? Агитатор?
— Кто? Нет, нет, что вы! Я, в некотором роде… Я родственница вашего мужа.
— Пошла вон, шлюха! — Дверь грохнула, и в глубине квартиры послышались громкие всхлипы.
«Ой, скотина, ой, скотина какая!..»
Даша растерянно смотрела на обитую дешевым дерматином дверь.
— Да, но…
Сбоку послышался негромкий щелчок. Даша повернула голову. В темном проеме двери стояла маленькая румяная старушка с белоснежными волосами. Не говоря ни слова, старушка приложила палец к губам и поманила рукой.
— Идите сюда, — беззвучно прошептала она.
Даша, словно завороженная, шагнула в незнакомую квартиру.
4
Не переставая подманивать рукой с огромным сверкающим перстнем, румяная старушка завела Дашу в странную комнату, напоминающую мебельную лавку и будуар одновременно. Разномастные шкафчики ютились вперемешку с какими-то полочками, тумбочками и этажерками. Мебельная разнорядица в свою очередь была уставлена нелепыми пожелтевшими статуэтками, шкатулками и прочими предметами, скапливающимися в квартире годами. Свет давали сразу несколько торшеров с розовыми кистями.
— Присаживайтесь, — прошептала старушка и подмигнула.
Даша подмигнула в ответ, но почему-то двумя глазами и присела на круглый бархатный пуфик, обшитый, как и торшеры, растрепанными кистями. Сидеть было низковато, но другой подходящей мебели поблизости не было. Сама хозяйка присела на парчовую тахту.
— Не в себе она, — глубоким шепотом сообщила старушка, имея, видимо, в виду свою соседку.
— Ах, вот как… — из вежливости согласилась Даша. — Я не знала.
Они помолчали.
— А что вы от нее хотели?
— Да в общем ничего особенного… — Даша не знала, как себя вести дальше. — Поговорить.
Выложить все первой встречной — глупо. Промолчать — еще глупее. Зачем тогда, спрашивается, зашла?
— Вы ведь, наверное, доченька его?
— Чья? — Даша от неожиданности заговорила в полный голос.
Старушка тут же приложила палец к губам:
— Тише, тише! Она все слышит. «А бабка-то чокнутая!»
Между комнатами, в которых находились соседки, было не меньше трех бетонных стен. Даше стало нехорошо.
— Извините, я, наверное, пойду.
— Подождите. Вы его дочка?
— Да чья?
— Алексея Георгиевича?
— По… Почему вы так решили?
Маленькое румяное личико осветилось доброй улыбкой.
— Похожи вы очень. Такая же рыженькая…
— Нет, нет, я, скорее, его сестра. — Даша и сама не знала, зачем это сказана.
— Что? Вы его сестра? — Старушка, казалось, была готова вылезти через собственные глаза. — Так вы и есть Валентина?
— Да Бог с вами! — Даша не знала, смеяться ей или плакать. — Сколько, по-вашему, мне лет?
Подслеповато прищурив влажный глаз, старушка подалась вперед.
— Сорок?
«Хорошо же я сегодня выгляжу, — мелькнула мысль. — Хотя для нее, что сорок, что сто сорок — все равно».
— Почти. Я не родная, я сводная сестра. У нас дедушка общий.
— Ах, вон оно как… А зачем же к Горгоне пожаловали?
— К кому?!
— К Горгоне. — Старушка тихонечко засмеялась, словно серебряные колокольчики рассыпались по полу — Мы с соседками так ее прозвали. Вот уж характер Господь послал — и врагу не пожелаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136