Сошлись, беспорядочно смешались воины Тайра и Минамото. Иные лодки тонули, и многие гибли в воде; другие лодки опрокидывались, и люди метались в растерянности, барахтались, пытаясь спастись... Весь день длилось сражение; когда же настала ночь, Тайра увели свои суда в открытое море. А Минамото возвратились на побережье Кодзима, чтобы дать передышку людям и коням. С рассветом Тайра уплыли назад, в Ясиму. И как ни храбры духом были воины Минамото, кораблей они не имели, а потому преследовать недругов не могли.
— С древних времен и вплоть до нынешних дней не раз случалось воинам преодолевать речные преграды верхом на конях. Но чтобы так переправиться через море?! Не знаю, как в Индии или в Танских пределах, а для нашей страны это редкостный подвиг! — сказал властитель Камакуры Ёритомо и пожаловал Сасаки землю Кодзима в краю Бидзэн. И еще приказано было записать об этом событии в Памятную тетрадь сегуна.
Меж тем в столице, в двадцать седьмой день той же луны, Куро Ёсицунэ удостоился пятого ранга по Ведомству сыска. Теперь его стали именовать Куро Таю-но хоган44.
Тем временем уже наступила десятая луна. Все сильнее дул ветер в бухте Ясима, высокие волны бились о прибрежные скалы, и странствующие купцы все реже заглядывали сюда, а посему, как ни хотелось Тайра знать, что творится в столице, вести оттуда не долетали. Тучи одели небо, то и дело падал снег или моросила ледяная крупа, и на сердце стало совсем уныло...
А в столице император совершил церемонию Великого очищения, ибо в скором времени предстоял праздник Первого Подношения риса. Возглавлять церемонию назначили Дзиттэя, военачальника Левой стражи, в то время назначенного Средним министром. В позапрошлом году, когда император выезжал для Великого очищения, церемонней руководил князь Мунэмори Тайра. Когда он прибыл к императорскому шатру, раскинутому по случаю церемонии, и водрузил перед шатром шест, на коем был укреплен стяг в виде дракона, весь его облик, от головного убора до рукавов парадного одеяния, вплоть до кончиков длинных ха-кама, был поистине безупречен! Да и другие родичи Тайра — князь Томомори, князь Сигэхира и остальные — все, вплоть до чинов дворцовой стражи, державших шнуры императорского паланкина, поражали столь пышным убранством, что, казалось, затмевали всех прочих! Ныне церемонию возглавлял Куро Таю-но хоган; не в пример Ёсинаке он знал порядок и столичное обхождение, но при всем том все-таки уступал даже самому низшему из родичей Тайра... В восемнадцатый день той же одиннадцатой луны состоялась церемония Первого Подношения риса. Но вот уже много лет кряду, начиная с минувших годов Ёва и Дзисё, повсюду во всех краях, земледельцы и простой люд терпели урон от Минамото или гибли от меча Тайра, бежали в леса и горы, покидая родной очаг; весной не сеяли злаков, не собирали урожай осенью, так что невольно одолевало сомнение — удастся ли соблюсти как должно обряд Первого Подношения риса? Но немыслимо было пренебречь столь важной, торжественной церемонией, и празднество все-таки состоялось, хотя бы только для вида...
Все надеялись, что правитель Микавы, князь Нориёри, вскоре начнет сражение и покончит наконец с домом Тайра. Но Нориёри с войском остановился на отдых в гаванях Муро и Такасаго и, призвав множество дев веселья, беспечно проводил дни, понапрасну тратя время в забавах и развлечениях. В его дружинах было много прославленных самураев, и знатных, и худородных, из земель и краев востока, но, вынужденные повиноваться приказам военачальника, они были бессильны что-либо предпринять. Поход этот приносил лишь разорение стране и несчастье народу. Так подошел к концу и нынешний год.
СВИТОК ОДИННАДЦАТЫЙ
1 «ОБОРОТНЫЕ» ВЕСЛА
В десятый день первой луны 2-го года Гэнряку Куро Ёсицунэ явился во дворец государя-инока и через Ясуцунэ, Главного казначея, доложил государю:
— Боги отвергли семейство Тайра, сам государь-инок от них отвернулся... Покинув столицу, превратились Они в скитальцев, блуждающих по воле волн в море! Прискорбно, что вот уже три долгих года все еще не удается с ними покончить, оттого и многие земли, захваченные Тайра, для нас закрыты. Ныне я, Ёсицунэ, принял решение: я не вернусь в столицу, пока окончательно не разгромлю Тайра, даже если придется гнать и преследовать их вплоть до острова Демонов, до страны Когурё, до Индии и Китая! — так говорил он, и слова его звучали твердо, надежно.
Государь, несказанно обрадованный, соизволил ответить:
— Спеши же, не разбирая дня и ночи, поскорее решить дело победой!
Возвратившись в свою усадьбу, Ёсицунэ сказал, обращаясь к своим вассалам, уроженцам востока:
— По поручению властелина Камакуры, я, Ёсицунэ, ныне получил приказание от государя покончить с семейством Тайра и буду гнать и преследовать их — на суше, пока достанет места поставить копыто коням, на море — пока весла смогут загребать воду! Те же из вас, кто хоть в малой степени питает сомнения в успехе, ступайте прямо отсюда домой без промедления!
Меж тем в Ясиме1, словно конь быстроногий, уносились прочь дни и луны2. Вот уже первая луна миновала, наступила вторая... Казалось, лишь вчера увяли весенние травы, а уж на смену им повеял осенний ветер. Улеглись осенние вихри, и вновь зазеленели весенние злаки... Год встречали, год провожали, оглянуться не успели, как миновали долгих три года. Вот тогда-то и разнеслись внезапно недобрые вести: «Из восточных земель в столицу прибыло новое войско, десятки тысяч могучих воинов-самураев, чтобы идти на нас походом!» И еще говорили: «Самураи острова Кюсю — кланы Хэцуги, Мацура и Усуки — все перешли на сторо— . ну Минамото и тоже нагрянут сюда, в Ясиму!» В испуге внимали Тайра этим известиям, сердца замирали от страха, а женщины, во главе с государыней Кэнрэймонъин и госпожой Ниидоно, собираясь вместе, горевали и сокрушались: «Какие новые беды доведется нам всем увидеть? Какие новые печальные вести доведется услышать?»
— Воины севера и востока видели от нас немало щедрых благодеяний, — сказал князь Томомори, — но забыли добро, нарушили обет верности и переметнулись к Ёритомо и Ёсинаке... Я заранее предвидел, что и в западных землях самураи проявят такое же вероломство! Оттого-то и твердил я, что надобно оставаться в столице — и будь что будет, пусть судьба наша там и решится! Но другие со мной не согласились, а я не проявил достаточного упорства... Безрассудно покинули мы столицу, направляясь неведомо куда, и теперь — о досада, о горечь! — воочию видим, в сколь бедственном положении мы очутились!
В третий день второй луны того же года Куро Ёсицунэ покинул столицу и, собрав корабли в гавани Ватанабэ, что в краю Сэт-цу, готовился ударить оттуда на крепость Тайра в Ясиме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201
— С древних времен и вплоть до нынешних дней не раз случалось воинам преодолевать речные преграды верхом на конях. Но чтобы так переправиться через море?! Не знаю, как в Индии или в Танских пределах, а для нашей страны это редкостный подвиг! — сказал властитель Камакуры Ёритомо и пожаловал Сасаки землю Кодзима в краю Бидзэн. И еще приказано было записать об этом событии в Памятную тетрадь сегуна.
Меж тем в столице, в двадцать седьмой день той же луны, Куро Ёсицунэ удостоился пятого ранга по Ведомству сыска. Теперь его стали именовать Куро Таю-но хоган44.
Тем временем уже наступила десятая луна. Все сильнее дул ветер в бухте Ясима, высокие волны бились о прибрежные скалы, и странствующие купцы все реже заглядывали сюда, а посему, как ни хотелось Тайра знать, что творится в столице, вести оттуда не долетали. Тучи одели небо, то и дело падал снег или моросила ледяная крупа, и на сердце стало совсем уныло...
А в столице император совершил церемонию Великого очищения, ибо в скором времени предстоял праздник Первого Подношения риса. Возглавлять церемонию назначили Дзиттэя, военачальника Левой стражи, в то время назначенного Средним министром. В позапрошлом году, когда император выезжал для Великого очищения, церемонней руководил князь Мунэмори Тайра. Когда он прибыл к императорскому шатру, раскинутому по случаю церемонии, и водрузил перед шатром шест, на коем был укреплен стяг в виде дракона, весь его облик, от головного убора до рукавов парадного одеяния, вплоть до кончиков длинных ха-кама, был поистине безупречен! Да и другие родичи Тайра — князь Томомори, князь Сигэхира и остальные — все, вплоть до чинов дворцовой стражи, державших шнуры императорского паланкина, поражали столь пышным убранством, что, казалось, затмевали всех прочих! Ныне церемонию возглавлял Куро Таю-но хоган; не в пример Ёсинаке он знал порядок и столичное обхождение, но при всем том все-таки уступал даже самому низшему из родичей Тайра... В восемнадцатый день той же одиннадцатой луны состоялась церемония Первого Подношения риса. Но вот уже много лет кряду, начиная с минувших годов Ёва и Дзисё, повсюду во всех краях, земледельцы и простой люд терпели урон от Минамото или гибли от меча Тайра, бежали в леса и горы, покидая родной очаг; весной не сеяли злаков, не собирали урожай осенью, так что невольно одолевало сомнение — удастся ли соблюсти как должно обряд Первого Подношения риса? Но немыслимо было пренебречь столь важной, торжественной церемонией, и празднество все-таки состоялось, хотя бы только для вида...
Все надеялись, что правитель Микавы, князь Нориёри, вскоре начнет сражение и покончит наконец с домом Тайра. Но Нориёри с войском остановился на отдых в гаванях Муро и Такасаго и, призвав множество дев веселья, беспечно проводил дни, понапрасну тратя время в забавах и развлечениях. В его дружинах было много прославленных самураев, и знатных, и худородных, из земель и краев востока, но, вынужденные повиноваться приказам военачальника, они были бессильны что-либо предпринять. Поход этот приносил лишь разорение стране и несчастье народу. Так подошел к концу и нынешний год.
СВИТОК ОДИННАДЦАТЫЙ
1 «ОБОРОТНЫЕ» ВЕСЛА
В десятый день первой луны 2-го года Гэнряку Куро Ёсицунэ явился во дворец государя-инока и через Ясуцунэ, Главного казначея, доложил государю:
— Боги отвергли семейство Тайра, сам государь-инок от них отвернулся... Покинув столицу, превратились Они в скитальцев, блуждающих по воле волн в море! Прискорбно, что вот уже три долгих года все еще не удается с ними покончить, оттого и многие земли, захваченные Тайра, для нас закрыты. Ныне я, Ёсицунэ, принял решение: я не вернусь в столицу, пока окончательно не разгромлю Тайра, даже если придется гнать и преследовать их вплоть до острова Демонов, до страны Когурё, до Индии и Китая! — так говорил он, и слова его звучали твердо, надежно.
Государь, несказанно обрадованный, соизволил ответить:
— Спеши же, не разбирая дня и ночи, поскорее решить дело победой!
Возвратившись в свою усадьбу, Ёсицунэ сказал, обращаясь к своим вассалам, уроженцам востока:
— По поручению властелина Камакуры, я, Ёсицунэ, ныне получил приказание от государя покончить с семейством Тайра и буду гнать и преследовать их — на суше, пока достанет места поставить копыто коням, на море — пока весла смогут загребать воду! Те же из вас, кто хоть в малой степени питает сомнения в успехе, ступайте прямо отсюда домой без промедления!
Меж тем в Ясиме1, словно конь быстроногий, уносились прочь дни и луны2. Вот уже первая луна миновала, наступила вторая... Казалось, лишь вчера увяли весенние травы, а уж на смену им повеял осенний ветер. Улеглись осенние вихри, и вновь зазеленели весенние злаки... Год встречали, год провожали, оглянуться не успели, как миновали долгих три года. Вот тогда-то и разнеслись внезапно недобрые вести: «Из восточных земель в столицу прибыло новое войско, десятки тысяч могучих воинов-самураев, чтобы идти на нас походом!» И еще говорили: «Самураи острова Кюсю — кланы Хэцуги, Мацура и Усуки — все перешли на сторо— . ну Минамото и тоже нагрянут сюда, в Ясиму!» В испуге внимали Тайра этим известиям, сердца замирали от страха, а женщины, во главе с государыней Кэнрэймонъин и госпожой Ниидоно, собираясь вместе, горевали и сокрушались: «Какие новые беды доведется нам всем увидеть? Какие новые печальные вести доведется услышать?»
— Воины севера и востока видели от нас немало щедрых благодеяний, — сказал князь Томомори, — но забыли добро, нарушили обет верности и переметнулись к Ёритомо и Ёсинаке... Я заранее предвидел, что и в западных землях самураи проявят такое же вероломство! Оттого-то и твердил я, что надобно оставаться в столице — и будь что будет, пусть судьба наша там и решится! Но другие со мной не согласились, а я не проявил достаточного упорства... Безрассудно покинули мы столицу, направляясь неведомо куда, и теперь — о досада, о горечь! — воочию видим, в сколь бедственном положении мы очутились!
В третий день второй луны того же года Куро Ёсицунэ покинул столицу и, собрав корабли в гавани Ватанабэ, что в краю Сэт-цу, готовился ударить оттуда на крепость Тайра в Ясиме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201