— а Яхья ибн Мухаммад жив и находится в упомянутом состоянии, когда я пишу это послание. Я видел его неоднократно и сиживал с ним во дворце, пока его не постигло это испытание, и моим наставником, и его также, был факих Абу-ль-Хияр аль-Лугави, и Яхья — клянусь жизнью! — был свободен от расстройства ума и одарен высокими качествами.
Что же касается тех, кто ниже этого разряда, то мы видели из них многих, но не называем их из-за их безвестности.
Эта ступень такова, что если достигнет ее влюбленный, отрезаны надежды и прекратились чаяния. Нет для него лекарства ни в сближении, ни в чем другом, так как утвердилась порча в мозгу, погибло знание и одолело несчастье — да спасет нас Аллах от беды своею властью и да избавит нас от кары своею милостью!
Глава о забвении
Мы знаем, что все, что имеет начало, неизбежно должно иметь конец, кроме милости Аллаха, великого, славного, в раю для друзей его, и наказания огнем для врагов его. Что же касается явлений здешнего мира, то они кончаются, проходят, прекращаются и исчезают. Исход всякой любви ведет к одному из двух — или к похищению смертью, или к забвению возникающему. Мы находим, что душу одолевают какие-нибудь из сил, управляющих вместе с нею телом, и как видим мы душу, которая отказывается от утех и наслаждений, следуя разуму в повиновении Аллаху великому, или из лицемерия в мирской жизни, чтобы прославиться постничеством, — так же видим мы и душу, которая отвращается от желания встречать подобие свое из-за укрепившейся гордости, бегущей от измены или от постоянной отплаты злом в тайных помыслах. Это наиболее безупречное забвение; если же оно происходит не от этих двух вещей, оно не иначе как порицаемо. Забвение же, зарождающееся из-за разлуки и ее длительности, подобно утрате душою надежды на достижение желаемого, — когда она входит в душу, ослабевает влечение ее и не усиливается ее желание.
У меня есть поэма с порицанием забвения. Вот часть ее:
Когда она взглянет, живой мертв от взора ее, а если заговорит, ты скажешь: — Камни влажны.
Любовь — как бы гость, посетивший мое сердце, — мясо мое для него угощение, а кровь — питье.
Оттуда же:
Он терпит бедность, если за нею величие, хотя бы пролили на него облака огонь,
Но скорбит при отрадах, что приносят безвестность ему, — ведь иногда в наслажденье мученье.
Утешение, говоря вообще, делится на два разряда. Первый — утешение естественное; его называют забвением, и при нем становится пустым сердце и освобождается ум, и человек делается таким, как будто он совсем не любил. Утешение такого рода иногда приводит к утешившемуся упреки, так как оно возникает из качеств порицаемых и от причин, не вызывающих нужды в забвении, — это встретится и будет разъяснено, если захочет Аллах великий, — а иногда не навлекает оно упрека из-за действительного оправдания. Второй вид — утешение неестественное, вопреки душе, — его называют притворной стойкостью, и ты видишь, что человек высказывает твердость, а сердце его ужалено сильнее, чем от укола шилом, но полагает он, что одно зло легче, чем другое, или сводит счеты со своей душой, приводя доводы, которых не отвести и не разбить. Это такой вид утешения, за который не порицают утешившегося и не упрекают того, кто так делает, ибо возникает оно лишь из-за великого бедствия и случается только от сокрушительной беды, — либо по причине дела, которого не могут стерпеть свободные, либо из-за несчастья неотвратимого, что послано судьбами. Достаточно тебе знать о том, кому это приписывают, что он совсем не забыл, но помнит, и испытывает влечение, и стоит на том, что обещал, глотая горечь терпения. Вот обычная разница между забывшим и внешне стойким, — ты видишь, что если стойкий и проявляет крайнюю твердость и для вида бранит любимую и нападает на нее, он не потерпит этого от других. Об этом я скажу отрывок, где есть такие стихи:
Оставьте меня бранить возлюбленную, — поистине, если и порвал я с ней внешне, я ей не враждебен.
И упреки мои любимой подобны вашим словам: — Поступал он прекрасно, и ниспослал ему бог бедствия.
А забывший — противоположность этому, и все это бывает в соответствии с природой человека и сообразно тому, насколько она соглашается или отказывает, и сильна ли власть любви над сердцем или слаба. Об этом я говорю такие стихи, называя в них утешившегося притворно стойким:
Забывший любимых не таков, как утешающийся,. — суждение о неспособном иное, чем о том, кто не сделал умышленно.
Подчиняющий душу не равен тому, кто ей внемлет, и стойкий от природы — не таков, как стойкий притворно.
Причины, которые вызывают утешение, делящееся на эти два вида, многочисленны, и в соответствии с ними и по мере того, что из-за них случается, оправдывают утешившегося или порицают. К ним принадлежит пресыщение, речь о котором мы вели раньше, и поистине, любовь того, кто утешился из-за пресыщения, — не настоящая, и украсивший себя ею предъявляет притязание легковесное. Он только ищет услады и спешит навстречу страсти, и утешившийся таким образом забыл и достоин порицания.
Относится к ним также и переменчивость. Она сходна с пресыщением, но в ней есть добавочный смысл, и из-за этого смысла она более дурна, чем предшествующее, и человек переменчивый более достоин порицания.
К тем же причинам относится стыд, вложенный природою, который бывает у любящего и становится преградою между ним и намеком на то, что он испытывает. И дело длится, и вяло тянется срок, и изнашивается новизна дружбы, и возникает утешение. И если утешившийся таким образом окажется забывшим, он никак не справедлив, ибо от него пришла причина неудачи; если же он будет выказывать стойкость, то его нельзя порицать, так как он предпочел стыд усладе своей души. А о посланнике Аллаха — да благословит его Аллах и да приветствует! — дошло, что он сказал: — Стыд относится к вере, а распущенность относится к ослушанию. Передавал нам Ахмад ибн Мухаммад, со слов Ахмада ибн Муттарифа, Абдаллаха ибн Яхьи и его отца, и Малика, и Саламы ибн Сафвана аз-Зарки, который говорил со слов Зейда ибн Тальхи ибн Рикана, возводя иснад к посланнику Аллаха, — да благословит его Аллах и да приветствует! — и говорил он, что тот сказал: — У всякой веры есть свое качество, и качество ислама — стыд.
Эти три причины коренятся в любящем и начинаются от него, и к нему пристает порицание за то, что забывает он из-за них ту, кого любит. Затем есть четыре причины, исходящие от возлюбленной, корень которых в ней. К ним относится разрыв; объяснение его свойств уже приводилось, но для нас неизбежно сказать о нем кое-что и в настоящей главе, к которой это подходит.
Разрыв, если продлится он, и участятся укоры, и станет непрерывна жизнь в разлуке, бывает воротами к забвению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Что же касается тех, кто ниже этого разряда, то мы видели из них многих, но не называем их из-за их безвестности.
Эта ступень такова, что если достигнет ее влюбленный, отрезаны надежды и прекратились чаяния. Нет для него лекарства ни в сближении, ни в чем другом, так как утвердилась порча в мозгу, погибло знание и одолело несчастье — да спасет нас Аллах от беды своею властью и да избавит нас от кары своею милостью!
Глава о забвении
Мы знаем, что все, что имеет начало, неизбежно должно иметь конец, кроме милости Аллаха, великого, славного, в раю для друзей его, и наказания огнем для врагов его. Что же касается явлений здешнего мира, то они кончаются, проходят, прекращаются и исчезают. Исход всякой любви ведет к одному из двух — или к похищению смертью, или к забвению возникающему. Мы находим, что душу одолевают какие-нибудь из сил, управляющих вместе с нею телом, и как видим мы душу, которая отказывается от утех и наслаждений, следуя разуму в повиновении Аллаху великому, или из лицемерия в мирской жизни, чтобы прославиться постничеством, — так же видим мы и душу, которая отвращается от желания встречать подобие свое из-за укрепившейся гордости, бегущей от измены или от постоянной отплаты злом в тайных помыслах. Это наиболее безупречное забвение; если же оно происходит не от этих двух вещей, оно не иначе как порицаемо. Забвение же, зарождающееся из-за разлуки и ее длительности, подобно утрате душою надежды на достижение желаемого, — когда она входит в душу, ослабевает влечение ее и не усиливается ее желание.
У меня есть поэма с порицанием забвения. Вот часть ее:
Когда она взглянет, живой мертв от взора ее, а если заговорит, ты скажешь: — Камни влажны.
Любовь — как бы гость, посетивший мое сердце, — мясо мое для него угощение, а кровь — питье.
Оттуда же:
Он терпит бедность, если за нею величие, хотя бы пролили на него облака огонь,
Но скорбит при отрадах, что приносят безвестность ему, — ведь иногда в наслажденье мученье.
Утешение, говоря вообще, делится на два разряда. Первый — утешение естественное; его называют забвением, и при нем становится пустым сердце и освобождается ум, и человек делается таким, как будто он совсем не любил. Утешение такого рода иногда приводит к утешившемуся упреки, так как оно возникает из качеств порицаемых и от причин, не вызывающих нужды в забвении, — это встретится и будет разъяснено, если захочет Аллах великий, — а иногда не навлекает оно упрека из-за действительного оправдания. Второй вид — утешение неестественное, вопреки душе, — его называют притворной стойкостью, и ты видишь, что человек высказывает твердость, а сердце его ужалено сильнее, чем от укола шилом, но полагает он, что одно зло легче, чем другое, или сводит счеты со своей душой, приводя доводы, которых не отвести и не разбить. Это такой вид утешения, за который не порицают утешившегося и не упрекают того, кто так делает, ибо возникает оно лишь из-за великого бедствия и случается только от сокрушительной беды, — либо по причине дела, которого не могут стерпеть свободные, либо из-за несчастья неотвратимого, что послано судьбами. Достаточно тебе знать о том, кому это приписывают, что он совсем не забыл, но помнит, и испытывает влечение, и стоит на том, что обещал, глотая горечь терпения. Вот обычная разница между забывшим и внешне стойким, — ты видишь, что если стойкий и проявляет крайнюю твердость и для вида бранит любимую и нападает на нее, он не потерпит этого от других. Об этом я скажу отрывок, где есть такие стихи:
Оставьте меня бранить возлюбленную, — поистине, если и порвал я с ней внешне, я ей не враждебен.
И упреки мои любимой подобны вашим словам: — Поступал он прекрасно, и ниспослал ему бог бедствия.
А забывший — противоположность этому, и все это бывает в соответствии с природой человека и сообразно тому, насколько она соглашается или отказывает, и сильна ли власть любви над сердцем или слаба. Об этом я говорю такие стихи, называя в них утешившегося притворно стойким:
Забывший любимых не таков, как утешающийся,. — суждение о неспособном иное, чем о том, кто не сделал умышленно.
Подчиняющий душу не равен тому, кто ей внемлет, и стойкий от природы — не таков, как стойкий притворно.
Причины, которые вызывают утешение, делящееся на эти два вида, многочисленны, и в соответствии с ними и по мере того, что из-за них случается, оправдывают утешившегося или порицают. К ним принадлежит пресыщение, речь о котором мы вели раньше, и поистине, любовь того, кто утешился из-за пресыщения, — не настоящая, и украсивший себя ею предъявляет притязание легковесное. Он только ищет услады и спешит навстречу страсти, и утешившийся таким образом забыл и достоин порицания.
Относится к ним также и переменчивость. Она сходна с пресыщением, но в ней есть добавочный смысл, и из-за этого смысла она более дурна, чем предшествующее, и человек переменчивый более достоин порицания.
К тем же причинам относится стыд, вложенный природою, который бывает у любящего и становится преградою между ним и намеком на то, что он испытывает. И дело длится, и вяло тянется срок, и изнашивается новизна дружбы, и возникает утешение. И если утешившийся таким образом окажется забывшим, он никак не справедлив, ибо от него пришла причина неудачи; если же он будет выказывать стойкость, то его нельзя порицать, так как он предпочел стыд усладе своей души. А о посланнике Аллаха — да благословит его Аллах и да приветствует! — дошло, что он сказал: — Стыд относится к вере, а распущенность относится к ослушанию. Передавал нам Ахмад ибн Мухаммад, со слов Ахмада ибн Муттарифа, Абдаллаха ибн Яхьи и его отца, и Малика, и Саламы ибн Сафвана аз-Зарки, который говорил со слов Зейда ибн Тальхи ибн Рикана, возводя иснад к посланнику Аллаха, — да благословит его Аллах и да приветствует! — и говорил он, что тот сказал: — У всякой веры есть свое качество, и качество ислама — стыд.
Эти три причины коренятся в любящем и начинаются от него, и к нему пристает порицание за то, что забывает он из-за них ту, кого любит. Затем есть четыре причины, исходящие от возлюбленной, корень которых в ней. К ним относится разрыв; объяснение его свойств уже приводилось, но для нас неизбежно сказать о нем кое-что и в настоящей главе, к которой это подходит.
Разрыв, если продлится он, и участятся укоры, и станет непрерывна жизнь в разлуке, бывает воротами к забвению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56