И во много раз умножилась скорбь моего друга, ибо не находил он к отъезду никакого способа, и едва не угас он от печали и дружил только с уединеньем, находя убежище во вздохах и безмолвии. А он, клянусь жизнью, был из тех, о ком никогда бы не предположил я, что его сердце покорится любви, и не отвечала страсти суровость его нрава.
Я помню, что приехал я в Кордову, после отъезда моего оттуда, а затем выехал, удаляясь из нее, и соединила меня дорога с человеком из писцов, который отправился в путь по важному делу и оставил за собою любимую и сгорал из-за этого.
Хорошо знал я и человека, который привязался к своей возлюбленной; она жила в трудных обстоятельствах, а его пути на земле были широки и дороги просторны, и пользовался он жизнью со многих сторон, но показалось это ему ничтожным, и предпочел он остаться с тою, кого любил. Я скажу об этом стихотворение, где есть такой стих:
Для тебя есть просторы земные известные, и меч лишь тяготит, пока не удалятся от него ножны.
Затем бывает разлука из-за отъезда и отдаленности жилищ, когда нет верных вестей о возвращении и неизвестно, случится ли вновь встреча. Это дело болезненное и ужасная забота, тягостная случайность и тяжкий недуг, и чаще всего возникает тут беспокойство, когда удалившаяся — это возлюбленная. Об этом-то говорили так много поэты, и я скажу о том же поэму, где есть такие стихи:
Вот болезнь, лечение которой не дается лекарю, — несомненно, меня приведет она к водопою погибели.
Согласен я стать убитым из-за любви к ней, как тот, кто глотает яд в вине, разведенном водою.
Что с ночами моими — как мало у них стыда! — они жаждут души моей больше, чем всякий влюбленный.
Как будто судьба моя Абшамит
[97], и вообразил он, что помогал я против Османа людям из приверженцев Алия.
Я скажу еще из одной поэмы:
Я думаю, ты — изображение рая; сделал его Аллах доступным ревностному богомольцу из друзей своих.
И еще скажу я из поэмы:
Чтобы мог охладить я встречей пламя любви, безумье ее ожидает огней гада в моем сердце.
Я скажу еще стихотворение, где есть такие стихи:
Я скрыт для взоров, а любовь моя явственна.
Дивись же, что свойства видны, а не сам человек.
Вращающийся небосвод стал кружком того перстня, что окружает его, а ты — его камень,
Я скажу еще из поэмы:
Не нуждаешься ты в сравненьях по красоте и блеску, как не нуждается солнце на небе в уборах.
Дивлюсь я душе, — как она не умрет, когда нет ее с нею, — разлука ведь с ней — погребенье мое, и утрата ее — плач о смерти моей.
Дивлюсь я и телу, мягкому, нежному, — как не расплавят его суровые руки судьбы.
Поистине, когда потеряла душа надежду из-за далекого расстояния и почти отчаялась, что любимая вернется, причиняет возвращение после разлуки испуг, доходящий до предела, дальше которого нет ничего, а иногда оно и убивает. Об этом я говорю:
Встреча после разлуки — радость, как радость того, кто очнется, когда наступает смерть.
Эта радость ошеломляет сердца и оживляет того, к кому приблизилась гибель из-за разлуки.
И нередко приводит налетевшая радость к тем, кого постигает она, бедствие смерти.
Сколько раз видели мы, что пьет жаждущий воду залпом, и тогда посещает его смерть, хоть в воде — его жизнь.
Я хорошо знаю одного человека. Жилище его возлюбленной на время от него отдалилось, а затем случилось ей вернуться, но едва смог любящий начать привет и окончить его, как призвало любимую отдаление второй раз, и влюбленный едва не погиб. Я говорю об этом:
Продлила ты срок разлуки, но когда привело время даль к близости, вернулась ты к отдалению.
И была близость к вам лишь единым взором — и вернулось к вам отдаление, и вернулась ко мне страсть.
Таков заблудившийся ночью, для которого стеснились пути, и видит он молнию в чернеющем мраке ночи.
Но обманывает его надежда, что продлится блеск ее, — иногда ведь нет пользы от надежд или выгоды.
О возвращении после разлуки я скажу отрывок, где есть такие стихи:
Прохладились глаза от близости с вами, как горели они во дни, когда унесла вас даль.
Аллаху угодно терпение и радость при том, что было; Аллаху за то, что судил он, хвала и благодарение.
Рассказ
Передали мне из дальнего города весть о кончине одного человека, которого я любил, и поднялся я, убегая с душою своей к могилам, и начал ходить среди них, говоря:
Хотел бы я, чтобы стала спина земли ее брюхом и чтобы брюхо ее стало спиною.
И чтобы умер я прежде прибытия вести, которая пришла и разожгла в сердце угли.
И чтоб была кровь моя ушедшему омовеньем, а ребра моей груди — ему могилой.
А затем прибыло, спустя некоторое время, сообщение, что была эта весть ложной, и сказал я:
Пришла весть благая, когда укрепилось отчаяние, и было сердце мое в семи подземельях крепких.
Одела она душу зеленью, после того как оделась душа в одеяние скорби.
Рассеялся надо мною мрак заботы, как исчезает от света солнца цвет черный.
Но при том не надеюсь я на сближение иное, чем верность старой дружбе.
Ведь облачка просят не для дождя, а только для тени, прохладной, раскинувшейся.
И бывает при этих двух видах разлуки, то есть при отъезде любящего или отъезде любимой, прощание. Поистине, это одно из устрашающих зрелищ и тягостных положений, при которых бывает разбита решимость всех твердых решимостью и исчезает при ней сила всех проницательных. Льют при этом слезы все застывшие глаза, и становится явной тоска любви скрытая.
Прощание — отдел из отделов разлуки, и надлежит здесь говорить о нем, как об упреках в главе о разрыве, и клянусь жизнью, если бы умер разумный человек в минуту прощанья, право, было бы ему простительно, ибо подумал он, что постигнет его через минуту прекращение надежды, и поселятся в нем страхи, и заменится радость печалью; поистине, это мгновение смягчает жестокие сердца и делает кроткими грубые души. Кивки головою и долгие взгляды и вздохи после прощания разрывают завесы сердца и приводят к нему волнение в такой же мере, как делают это, при противоположных обстоятельствах, другие движения лица — знак глазом, улыбка и проявления согласия.
Прощание разделяется на два вида. При первом из них можно только смотреть и делать знаки, а при втором возможны объятия и пребывание вместе, — а нередко, из-за какой-нибудь причины, это было совершенно недостижимо раньше, несмотря на соседство жилищ и возможность встречи. Поэтому и желали некоторые поэты разлуки и хвалили день отдаления, но это нехорошо, и неправильно такое мнение, и неосновательно подобное воззрение. Не равен час радости и нескольким часам печали; как же будет, если разлука продлится дни и месяцы, а нередко и годы? Это дурной взгляд и искривленное суждение, и я восхвалил разлуку в своих стихах лишь из желания, чтобы вернулся день разлуки, и случались бы каждый день встреча и прощание, хотя бы пришлось терпеть горести, заключающиеся в этом противном слове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Я помню, что приехал я в Кордову, после отъезда моего оттуда, а затем выехал, удаляясь из нее, и соединила меня дорога с человеком из писцов, который отправился в путь по важному делу и оставил за собою любимую и сгорал из-за этого.
Хорошо знал я и человека, который привязался к своей возлюбленной; она жила в трудных обстоятельствах, а его пути на земле были широки и дороги просторны, и пользовался он жизнью со многих сторон, но показалось это ему ничтожным, и предпочел он остаться с тою, кого любил. Я скажу об этом стихотворение, где есть такой стих:
Для тебя есть просторы земные известные, и меч лишь тяготит, пока не удалятся от него ножны.
Затем бывает разлука из-за отъезда и отдаленности жилищ, когда нет верных вестей о возвращении и неизвестно, случится ли вновь встреча. Это дело болезненное и ужасная забота, тягостная случайность и тяжкий недуг, и чаще всего возникает тут беспокойство, когда удалившаяся — это возлюбленная. Об этом-то говорили так много поэты, и я скажу о том же поэму, где есть такие стихи:
Вот болезнь, лечение которой не дается лекарю, — несомненно, меня приведет она к водопою погибели.
Согласен я стать убитым из-за любви к ней, как тот, кто глотает яд в вине, разведенном водою.
Что с ночами моими — как мало у них стыда! — они жаждут души моей больше, чем всякий влюбленный.
Как будто судьба моя Абшамит
[97], и вообразил он, что помогал я против Османа людям из приверженцев Алия.
Я скажу еще из одной поэмы:
Я думаю, ты — изображение рая; сделал его Аллах доступным ревностному богомольцу из друзей своих.
И еще скажу я из поэмы:
Чтобы мог охладить я встречей пламя любви, безумье ее ожидает огней гада в моем сердце.
Я скажу еще стихотворение, где есть такие стихи:
Я скрыт для взоров, а любовь моя явственна.
Дивись же, что свойства видны, а не сам человек.
Вращающийся небосвод стал кружком того перстня, что окружает его, а ты — его камень,
Я скажу еще из поэмы:
Не нуждаешься ты в сравненьях по красоте и блеску, как не нуждается солнце на небе в уборах.
Дивлюсь я душе, — как она не умрет, когда нет ее с нею, — разлука ведь с ней — погребенье мое, и утрата ее — плач о смерти моей.
Дивлюсь я и телу, мягкому, нежному, — как не расплавят его суровые руки судьбы.
Поистине, когда потеряла душа надежду из-за далекого расстояния и почти отчаялась, что любимая вернется, причиняет возвращение после разлуки испуг, доходящий до предела, дальше которого нет ничего, а иногда оно и убивает. Об этом я говорю:
Встреча после разлуки — радость, как радость того, кто очнется, когда наступает смерть.
Эта радость ошеломляет сердца и оживляет того, к кому приблизилась гибель из-за разлуки.
И нередко приводит налетевшая радость к тем, кого постигает она, бедствие смерти.
Сколько раз видели мы, что пьет жаждущий воду залпом, и тогда посещает его смерть, хоть в воде — его жизнь.
Я хорошо знаю одного человека. Жилище его возлюбленной на время от него отдалилось, а затем случилось ей вернуться, но едва смог любящий начать привет и окончить его, как призвало любимую отдаление второй раз, и влюбленный едва не погиб. Я говорю об этом:
Продлила ты срок разлуки, но когда привело время даль к близости, вернулась ты к отдалению.
И была близость к вам лишь единым взором — и вернулось к вам отдаление, и вернулась ко мне страсть.
Таков заблудившийся ночью, для которого стеснились пути, и видит он молнию в чернеющем мраке ночи.
Но обманывает его надежда, что продлится блеск ее, — иногда ведь нет пользы от надежд или выгоды.
О возвращении после разлуки я скажу отрывок, где есть такие стихи:
Прохладились глаза от близости с вами, как горели они во дни, когда унесла вас даль.
Аллаху угодно терпение и радость при том, что было; Аллаху за то, что судил он, хвала и благодарение.
Рассказ
Передали мне из дальнего города весть о кончине одного человека, которого я любил, и поднялся я, убегая с душою своей к могилам, и начал ходить среди них, говоря:
Хотел бы я, чтобы стала спина земли ее брюхом и чтобы брюхо ее стало спиною.
И чтобы умер я прежде прибытия вести, которая пришла и разожгла в сердце угли.
И чтоб была кровь моя ушедшему омовеньем, а ребра моей груди — ему могилой.
А затем прибыло, спустя некоторое время, сообщение, что была эта весть ложной, и сказал я:
Пришла весть благая, когда укрепилось отчаяние, и было сердце мое в семи подземельях крепких.
Одела она душу зеленью, после того как оделась душа в одеяние скорби.
Рассеялся надо мною мрак заботы, как исчезает от света солнца цвет черный.
Но при том не надеюсь я на сближение иное, чем верность старой дружбе.
Ведь облачка просят не для дождя, а только для тени, прохладной, раскинувшейся.
И бывает при этих двух видах разлуки, то есть при отъезде любящего или отъезде любимой, прощание. Поистине, это одно из устрашающих зрелищ и тягостных положений, при которых бывает разбита решимость всех твердых решимостью и исчезает при ней сила всех проницательных. Льют при этом слезы все застывшие глаза, и становится явной тоска любви скрытая.
Прощание — отдел из отделов разлуки, и надлежит здесь говорить о нем, как об упреках в главе о разрыве, и клянусь жизнью, если бы умер разумный человек в минуту прощанья, право, было бы ему простительно, ибо подумал он, что постигнет его через минуту прекращение надежды, и поселятся в нем страхи, и заменится радость печалью; поистине, это мгновение смягчает жестокие сердца и делает кроткими грубые души. Кивки головою и долгие взгляды и вздохи после прощания разрывают завесы сердца и приводят к нему волнение в такой же мере, как делают это, при противоположных обстоятельствах, другие движения лица — знак глазом, улыбка и проявления согласия.
Прощание разделяется на два вида. При первом из них можно только смотреть и делать знаки, а при втором возможны объятия и пребывание вместе, — а нередко, из-за какой-нибудь причины, это было совершенно недостижимо раньше, несмотря на соседство жилищ и возможность встречи. Поэтому и желали некоторые поэты разлуки и хвалили день отдаления, но это нехорошо, и неправильно такое мнение, и неосновательно подобное воззрение. Не равен час радости и нескольким часам печали; как же будет, если разлука продлится дни и месяцы, а нередко и годы? Это дурной взгляд и искривленное суждение, и я восхвалил разлуку в своих стихах лишь из желания, чтобы вернулся день разлуки, и случались бы каждый день встреча и прощание, хотя бы пришлось терпеть горести, заключающиеся в этом противном слове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56