— Не понимаю, о чем вы? — Анна бросила на него удивленный взгляд.
Матиессен продолжал восторженно кудахтать:
— Такой очаровательный молодой человек, что ж — одобряю ваш выбор.
— Нет-нет, вы, верно, ошиблись. Я здесь ни с нем не знакома.
— Ну зачем же от меня-то скрывать? А что это он подарил вам? Кольцо?
— Кольцо?! Какое кольцо? Я положительно ничего не понимаю, здесь, видно, какая-то ошибка.
— Ну как же, в парке у «HotelRoyal» вчера вечером, помните? Я абсолютно уверен, что это были вы. Вот только не видел, что он вам передал.
Анна была явно раздосадована. Когда стало ясно, что его не переубедишь, она недоуменно пожала плечами, круто развернулась и пошла к выходу из кафе. Но Матиессен никак не отставал:
— Не надо на меня так злиться. Ни я, ни ваша подруга, конечно же, никому ничего не станем рассказывать.
— Не знаю я никаких португальцев, да и вообще никого здесь, понятно вам?
Вид у Матиессена стал довольно жалкий. Снова он сделал что-то не так; будто нарочно он все время говорил как раз то, чего говорить не следовало бы.
Анна не заметила огорченного выражения, появившегося на лице болтливого старика. Они с Кари уже были в нескольких шагах от отеля, когда та вдруг расчихалась.
— Учти, Кари, если из-за этих дурацких туфель ты теперь всерьез расклеишься, я, ей-богу, этого так не оставлю. Мне вовсе не улыбается работать одной на обратном пути; однажды я уже попробовала и поклялась, что это был первый и последний раз.
Кари раздраженно фыркнула:
— Ничего страшного, зато у тебя будет прекрасный повод остаться здесь на Мадейре со своим любовничком-южанином.
— Прекрати молоть чушь!
— Почему же чушь?
Анна не ответила; они вошли в отель, взяли ключи от номеров и поднялись по лестнице наверх.
Анна открыла свою дверь и вошла; Кари бесцеремонно последовала за ней в комнату.
— А тебя, кажется, никто не приглашал.
— Я сама себя пригласила. Может, ты найдешь мне какую-нибудь обувь? — Кари устроилась на единственном в номере кресле и продолжала: — Знаешь, что-нибудь такое подходящее — практичное, разумное, а?
— У нас с тобой разные размеры. Кроме того, мне хотелось бы немного побыть одной.
Кари даже не шевельнулась.
— Как его зовут?
— Кого?
— Ну, того парня, с которым ты встречалась, когда я думала, что ты давно спишь.
— Все, с меня хватит. Я не виновата, что этому рехнувшемуся старину что-то там почудилось. Вот так и рождаются сплетни.
— Нет, ты скажи, он такого роста или повыше? — Кари показала рукой на уровне стола.
— О господи, отстань!
Анна вдруг подошла к подруге и заговорила почти проникновенным тоном:
— Ты же сама знаешь, стоит тебе только намекнуть на это, и я сразу же стану всеобщим посмешищем — только и разговору будет, что я кручу со всякими португальцами. Ведь в нашей милой авиакомпании все сразу же принимают за чистую монету и с удовольствием смакуют с утра до вечера.
Кари только развалилась поудобнее в кресле и хмыкнула:
— А все же, как его зовут, Педро или Хосе?
— Олл райт, если обещаешь не болтать, скажу. Только потом сразу уйдешь, ладно?
— Клянусь.
— Это Салазар. Всемогущий португальский диктатор. Он прилетает сюда тайно каждый раз, когда я здесь. Мы влюбились друг в друга с первого взгляда и скоро поженимся. Ясно? А теперь убирайся.
Но Кари, казалось, не слышала ее. Она уже почти лежала в кресле и, посвистывая, разглядывала что-то на потолке.
— Я тебе говорю — убирайся!
Кари начала было насвистывать свадебный марш, но уже на третьем такте не выдержала и прыснула. Сорвавшись с кресла, она закружилась по комнате, широко раскинув руки и во все горло распевая:
— У Анны есть любовник, хорошенький любовник, крошка — португальчик…
Анна не выдержала, вскочила и зажала ей рот.
— Ну все, Кари, хватит. Если ты сейчас же не прекратишь, если ты когда-нибудь еще хоть пикнешь об этой глупости… Ты же знаешь, я ненавижу, когда обо мне болтают невесть что… Иначе — мне тоже есть что рассказать. И это уже не чепуха, не пустые домыслы, а чистая правда, и вряд ли это будет тебе по вкусу. Так что еще можешь очень пожалеть.
Она убрала руку и несколько минут наслаждалась испугом Кари, потом добавила:
— Я ведь знаю, той ночью, когда убили Гуниллу, вы с ней здорово поругались!
— Неправда!
— Нет, правда. В половине первого мы говорили с ней по телефону — я хотела узнать, когда нас разбудят, — и она сказала мне, что еще не ложилась, поскольку у вас с ней только что был крупный разговор, да еще какой крупный. Я намекнула об этом Коку, и он подтвердил, что слышал через стену, как вы ругались. Мы с ним договорились, что не будем сообщать полиции, поскольку ничего не имеем против тебя и нам абсолютно безразлично, кто убил Гуниллу. Однако потом, когда погибла еще и Хансен, то…
Сперва Анна даже не почувствовала оплеухи, и, лишь когда Кари съездила ей по физиономии еще пару раз, она наконец опомнилась.
В долгу она не осталась. Бац-бац-бац! Удары приходились Кари прямо в лицо и ошеломили ее. Наконец ей удалось вцепиться Анне в волосы и, резко дернув на себя, повалить на пол. Но и та изловчилась, сделала сопернице подсечку, и Кари, охнув, тоже рухнула на ковер.
В одно мгновение Анна уже оказалась сидящей верхом на ней и впилась ей ногтями в щеку, однако тут Кари удалось немного высвободить голову и укусить царапающую ее руну. Анна вскрикнула и на миг выпустила соперницу. Ей показалось, что она чувствует укус каждого зуба в отдельности, однако, корчась от боли, она все же схватила Кари свободной рукой за волосы и дернула изо всех сил.
Почувствовав, что клок ее волос остался в руне Анны, Кари пронзительно завизжала, разжала зубы и ударила Анну в живот с такой силой, что та согнулась пополам, не выпуская, однако, при этом волос своей обидчицы. Теперь уже Кари пустила в ход свои острые, длинные ногти, и не прошло и нескольких секунд, как на щеке и руке Анны обозначились четыре глубокие кровавые царапины. Она попыталась было еще раз повторить свой удар, но Анна с быстротой молнии вывернулась и, продолжая держать соперницу мертвой хваткой за волосы, прижала ее руку к ковру.
Горничная, зашедшая убрать в номере, при виде этой безобразной картины вскрикнула, однако вопли и рычание сцепившихся женщин заглушили ее возглас. Ни одна из соперниц и не думала сдаваться — силы их были примерно равны. В пылу борьбы они задели стол, который только чудом не рухнул под тяжестью их сплетенных в клубок тел, и откатились к двери. Горничная в ужасе выскочила из комнаты и едва не сбила с ног летчиков, которые вместе с несколькими другими постояльцами гостиницы спешили к номеру, привлеченные шумом борьбы.
Они застыли в дверях, пораженные диким зрелищем этой неистовой женской драки. Первым пришел в себя Кок. Он подскочил к дерущимся и принялся оттаскивать Анну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37