Сейчас даже не знаем, как понимать, как к этому относиться. И меня беспокоит этот придурочный следователь.
— Может быть, поговорить с Анцышкой?
— Пока говорю с тобой. И больше ни с кем. Ты понял? Никто, кроме нас с тобой, об этом разговоре не знает. Николай Колов, никакая Анцышка. И шантрапу свою приструни. Ложимся на дно. Никаких пьянок, сделок, разборок. Честно зарабатывайте свой хлеб ремонтом машин. И старайтесь ремонтировать качественно. Заведите книгу благодарностей. Просмотрите свои карманы, ящики столов, склады, номера телефонов. Ложимся на дно, Саша.
— Я понял, Илья Матвеевич. Думаете, есть опасность?
— Опасность всегда есть.
— Но если ложимся на дно... Как быть с Пафнутьевым? — спросил Заварзин, зная заранее, что не произнесет Голдобов ничего внятного.
— Думай, Саша. Решай. Как сказал классик — твори, выдумывай, пробуй, — он с силой хлопнул Заварзина по плечу.
* * *
До кооператива “Автолюбитель” Пафнутьев добрался на попутном “москвиче” — пыльном, дребезжащем, щелястом. Похоже, хозяин давно использовал его для хозяйственных нужд — картошка, удобрения, строительство дачи.
— Спасибо, дорогой, — и Пафнутьев с облегчением шагнул из машины на прожженную солнцем обочину. Даже ворота были приоткрыты и он свободно прошел во двор. К нему же направился длинноволосый сутулый парень с маленькими, узкопоставленными глазками.
— Вы, простите, по какому вопросу?
— Следователь, — Пафнутьев привычно показал красные корочки удостоверения. — Прокуратура. Пафнутьев. Павел Николаевич.
— Подгайцев.
— Очень прятно.
— И мне очень прятно.
— Жара...
— Да, просто нечем дышать.
— Тяжелая у вас работенка!
— Да я смотрю, и у вас не легче.
— Вот и познакомились.
Пафнутьев ходил по гаражу, улыбчиво рассматривая хозяйство — от склада запасных частей, до ремонтных ям. Везде было ему любопытно, все вызывало неподдельный, почти детский интерес. Подгайцев охотно отвечал на несложные вопросы, но проскальзывало в его ответах и насмешливое ожидание — что, мол, дальше? Он понимал, что разговор впереди и приглядывался, привыкал к новому человеку, пытаясь понять его цель. Пафнутьев тоже не торопился с подозрениями. Помещение ему показалось достаточно просторным и неплохо приспособленным для ремонта машин. Однако, в то же время он отметил запущенность, какое-то пренебрежение к самой работе. Ремонтные ямы неплохо бы почистить, убрать лишние детали, просмаленное тряпье, сваленное в углу гаража, можно вообще вынести на пустырь и сжечь, а запчасти — разложить на полках, чтобы все были под рукой, на виду, а то ведь нужно немало покопаться в этой куче, найти необходимую деталь.
Как ни сопротивлялся Пафнутьев, но не мог от этого отделаться — ему казалось, что многое в гараже как бы напоказ, словно кто-то спешно, на скорую руку стремился создать видимость ремонтных мастерских. Здесь почему-то курили, хотя пожар мог вспыхнуть от одной небрежно брошенной сигареты. Освещение внутри было явно слабое, работать при таком свете невозможно. И одинокий “жигуленок” с поднятым капотом не убеждал Пафнутьев. Сомнения его множились и он их уже не устанавливал, чувствовал, что его обманывают. Так бывает — еще вроде бы ничего не сказано, но в воздухе стоит запах обмана. И он сделал первый вывод — рабочее место не выглядело рабочим. Проходя мимо “жигуленка”, мимоходом провел рукой по дверце, а отойдя, посмотрел на пальцы. Так и есть — густой слой пыли. Причем, пыли не дорожной. К машине последнюю неделю, наверняка, не притрагивались.
За Пафнутьевым, не отпуская его ни на шаг, плелся длинноволосый парень, назвавшийся Подгайцевым. Он несколько раз порывался что-то объяснить, Пафнутьев кивал благодарно, не прерывая его, но вопросов не задавал, и Подгайцев замолчал. Лишь изредка посылал ребятам, разбросанным по двору, какие-то сигналы — не то успокаивал, не то призывал к бдительности.
— Сколько вас здесь работает? — неожиданно повернулся к нему Пафнутьев как раз в тот момент, когда Подгайцев махал кому-то рукой.
— Четверо. Я и трое механиков. Они все здесь, кстати.
— Значит, вы и есть главный?
— Нет, я бригадир. Есть еще директор, или правильнее сказать, председатель кооператива.
— Как его зовут?
— Саша... Простите, Александр Заварзин.
— Это он по городу на “мерседесе” разъезжает?
— Кто его знает, — Подгайцев на всякий случай уклонился от ответа.
— Не понял? — повернулся к нему Пафнутьев. — Вы механик, ремонтируете автомобили, в своем деле профессионал... И не знаете, какая машина у вашего председателя?
— Видите ли, — Подгайцев понял, что слегка влип, — тут такое дело... Конечно, я знаю, на какой машине он ездит. Знаю, в каком она состоянии, сколько километров прошла, сколько литров бензина жрет. Но машина — это нечто личное, почти интимное, — он усмехнулся, — и говорить о ней без хозяина... Это все равно, что обсуждать прелести его жены. Мне так кажется.
— Надо же! — покачал головой Пафнутьев. — Забавно.
Ну, а все-таки, зеленый “мерседес” — его машина?
— Я не знаю, какой “мерседес” вы имеете в виду.
— Плывете, гражданин Подгайцев, плывете, причем на ровном месте.
— Это в каком смысле?
— В прямом. Я думаю, можно сказать, самый невинный вопрос. А вы юлите. Следовательно, делаю вывод — вам есть что скрывать.
— Это ваша работа, — замкнулся Подгайцев.
— Конечно. Но вопрос повторяю: зеленый “мерседес” 54 — 78 — машина Заварзина?
— Д...да, — с трудом выдавил из себя Подгайцев.
— Слава тебе Господи! — воскликнул Пафнутьев. И подумал, — а отчего, собственно, он так опаслив, этот тип? Почему вздрагивает, едва я поворачиваюсь к нему? Почему смотрят за каждым моим шагом эти любознательные механики, почему не работают?
Возможно, на месте Пафнутьева другой следователь, более тонкий и проницательный, смог бы увидеть больше, глубже понял бы характер кооператива, взаимоотношения работников, но даже то, что оказалось доступным Пафнутьеву, насторожило его и еще раз заставило усомниться в истинности всего, что он видел и слышал. Его опасались.
— Простите, — заговорил идущий сзади Подгайцев, — а чем, собственно, вызван ваш приезд? Чем мы заинтересовали прокуратуру?
— О! — весело рассмеялся Пафнутьев. — Наконец-то я слышу вопрос, который вы должны были задать с самого начала!
— Не решался, — развел руками Подгайцев. — Власть все-таки! Надо вести себя почтительно.
— Какая власть! — махнул рукой Пафнутьев. — Была власть, да вся вышла... Ну и жара, а? Ужас какой-то! Неужели она когда-нибудь кончится? Вы бы хоть двор изредка поливали, деревья бы вдоль забора посадили.
— Посадим, — кивнул Подгайцев с таким видом, будто выслушал указание заезжего начальства. — Все сделаем. Со временем. Деревья посадим, цветы, новые ворота поставим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— Может быть, поговорить с Анцышкой?
— Пока говорю с тобой. И больше ни с кем. Ты понял? Никто, кроме нас с тобой, об этом разговоре не знает. Николай Колов, никакая Анцышка. И шантрапу свою приструни. Ложимся на дно. Никаких пьянок, сделок, разборок. Честно зарабатывайте свой хлеб ремонтом машин. И старайтесь ремонтировать качественно. Заведите книгу благодарностей. Просмотрите свои карманы, ящики столов, склады, номера телефонов. Ложимся на дно, Саша.
— Я понял, Илья Матвеевич. Думаете, есть опасность?
— Опасность всегда есть.
— Но если ложимся на дно... Как быть с Пафнутьевым? — спросил Заварзин, зная заранее, что не произнесет Голдобов ничего внятного.
— Думай, Саша. Решай. Как сказал классик — твори, выдумывай, пробуй, — он с силой хлопнул Заварзина по плечу.
* * *
До кооператива “Автолюбитель” Пафнутьев добрался на попутном “москвиче” — пыльном, дребезжащем, щелястом. Похоже, хозяин давно использовал его для хозяйственных нужд — картошка, удобрения, строительство дачи.
— Спасибо, дорогой, — и Пафнутьев с облегчением шагнул из машины на прожженную солнцем обочину. Даже ворота были приоткрыты и он свободно прошел во двор. К нему же направился длинноволосый сутулый парень с маленькими, узкопоставленными глазками.
— Вы, простите, по какому вопросу?
— Следователь, — Пафнутьев привычно показал красные корочки удостоверения. — Прокуратура. Пафнутьев. Павел Николаевич.
— Подгайцев.
— Очень прятно.
— И мне очень прятно.
— Жара...
— Да, просто нечем дышать.
— Тяжелая у вас работенка!
— Да я смотрю, и у вас не легче.
— Вот и познакомились.
Пафнутьев ходил по гаражу, улыбчиво рассматривая хозяйство — от склада запасных частей, до ремонтных ям. Везде было ему любопытно, все вызывало неподдельный, почти детский интерес. Подгайцев охотно отвечал на несложные вопросы, но проскальзывало в его ответах и насмешливое ожидание — что, мол, дальше? Он понимал, что разговор впереди и приглядывался, привыкал к новому человеку, пытаясь понять его цель. Пафнутьев тоже не торопился с подозрениями. Помещение ему показалось достаточно просторным и неплохо приспособленным для ремонта машин. Однако, в то же время он отметил запущенность, какое-то пренебрежение к самой работе. Ремонтные ямы неплохо бы почистить, убрать лишние детали, просмаленное тряпье, сваленное в углу гаража, можно вообще вынести на пустырь и сжечь, а запчасти — разложить на полках, чтобы все были под рукой, на виду, а то ведь нужно немало покопаться в этой куче, найти необходимую деталь.
Как ни сопротивлялся Пафнутьев, но не мог от этого отделаться — ему казалось, что многое в гараже как бы напоказ, словно кто-то спешно, на скорую руку стремился создать видимость ремонтных мастерских. Здесь почему-то курили, хотя пожар мог вспыхнуть от одной небрежно брошенной сигареты. Освещение внутри было явно слабое, работать при таком свете невозможно. И одинокий “жигуленок” с поднятым капотом не убеждал Пафнутьев. Сомнения его множились и он их уже не устанавливал, чувствовал, что его обманывают. Так бывает — еще вроде бы ничего не сказано, но в воздухе стоит запах обмана. И он сделал первый вывод — рабочее место не выглядело рабочим. Проходя мимо “жигуленка”, мимоходом провел рукой по дверце, а отойдя, посмотрел на пальцы. Так и есть — густой слой пыли. Причем, пыли не дорожной. К машине последнюю неделю, наверняка, не притрагивались.
За Пафнутьевым, не отпуская его ни на шаг, плелся длинноволосый парень, назвавшийся Подгайцевым. Он несколько раз порывался что-то объяснить, Пафнутьев кивал благодарно, не прерывая его, но вопросов не задавал, и Подгайцев замолчал. Лишь изредка посылал ребятам, разбросанным по двору, какие-то сигналы — не то успокаивал, не то призывал к бдительности.
— Сколько вас здесь работает? — неожиданно повернулся к нему Пафнутьев как раз в тот момент, когда Подгайцев махал кому-то рукой.
— Четверо. Я и трое механиков. Они все здесь, кстати.
— Значит, вы и есть главный?
— Нет, я бригадир. Есть еще директор, или правильнее сказать, председатель кооператива.
— Как его зовут?
— Саша... Простите, Александр Заварзин.
— Это он по городу на “мерседесе” разъезжает?
— Кто его знает, — Подгайцев на всякий случай уклонился от ответа.
— Не понял? — повернулся к нему Пафнутьев. — Вы механик, ремонтируете автомобили, в своем деле профессионал... И не знаете, какая машина у вашего председателя?
— Видите ли, — Подгайцев понял, что слегка влип, — тут такое дело... Конечно, я знаю, на какой машине он ездит. Знаю, в каком она состоянии, сколько километров прошла, сколько литров бензина жрет. Но машина — это нечто личное, почти интимное, — он усмехнулся, — и говорить о ней без хозяина... Это все равно, что обсуждать прелести его жены. Мне так кажется.
— Надо же! — покачал головой Пафнутьев. — Забавно.
Ну, а все-таки, зеленый “мерседес” — его машина?
— Я не знаю, какой “мерседес” вы имеете в виду.
— Плывете, гражданин Подгайцев, плывете, причем на ровном месте.
— Это в каком смысле?
— В прямом. Я думаю, можно сказать, самый невинный вопрос. А вы юлите. Следовательно, делаю вывод — вам есть что скрывать.
— Это ваша работа, — замкнулся Подгайцев.
— Конечно. Но вопрос повторяю: зеленый “мерседес” 54 — 78 — машина Заварзина?
— Д...да, — с трудом выдавил из себя Подгайцев.
— Слава тебе Господи! — воскликнул Пафнутьев. И подумал, — а отчего, собственно, он так опаслив, этот тип? Почему вздрагивает, едва я поворачиваюсь к нему? Почему смотрят за каждым моим шагом эти любознательные механики, почему не работают?
Возможно, на месте Пафнутьева другой следователь, более тонкий и проницательный, смог бы увидеть больше, глубже понял бы характер кооператива, взаимоотношения работников, но даже то, что оказалось доступным Пафнутьеву, насторожило его и еще раз заставило усомниться в истинности всего, что он видел и слышал. Его опасались.
— Простите, — заговорил идущий сзади Подгайцев, — а чем, собственно, вызван ваш приезд? Чем мы заинтересовали прокуратуру?
— О! — весело рассмеялся Пафнутьев. — Наконец-то я слышу вопрос, который вы должны были задать с самого начала!
— Не решался, — развел руками Подгайцев. — Власть все-таки! Надо вести себя почтительно.
— Какая власть! — махнул рукой Пафнутьев. — Была власть, да вся вышла... Ну и жара, а? Ужас какой-то! Неужели она когда-нибудь кончится? Вы бы хоть двор изредка поливали, деревья бы вдоль забора посадили.
— Посадим, — кивнул Подгайцев с таким видом, будто выслушал указание заезжего начальства. — Все сделаем. Со временем. Деревья посадим, цветы, новые ворота поставим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119