Она сама признает свою виновность. Её действия, повлекшие гибель Макарова и Барченко, квалифицированы по статье 172 Уголовного кодекса РСФСР.
Учитывая личность подсудимой, характер совершенного ею преступления, я просил суд определить Емельяновой меру наказания — один год исправительных работ.
Я сел. Теперь была очередь Лисикова.
— Товарищи судьи! — сказал он уверенно. — Ваша задача трудная. Вы пытаетесь постигнуть истину, а на пути много препятствий. Случается, что путь к истине вам преграждает сам подсудимый. Оглушённый несчастьем, подавленный и растерявшийся, он берет на себя вину, хотя её и нет. Это бывает редко, но именно так, товарищи судьи, случилось по данному делу. Я беру на себя ответственность утверждать это, потому что в невиновности Емельяновой меня убедили материалы дела и то, что было выяснено в ходе судебного разбирательства.
Здесь присутствуют родители Макарова и родственники Барченко. Никто не смеет забывать об огромном горе, которое обрушилось на них. Они, помимо вас, товарищи судьи, вершат свой суд, и их приговор не может быть безразличен для Емельяновой. И пусть мне будет позволено защищать её не только перед вами, защищать не только от юридического, но и от морального обвинения, не менее, а, может быть, более тяжкого.
Не забывая ни на секунду, что я защищаю Емельянову, я все-таки должен сказать товарищу прокурору: «Если вы считаете доказанным, что на совести Емельяновой две молодые жизни, почему вы не сказали ей это со всей резкостью и прямотой? Если Галя Барченко и Олег Макаров погибли из-за неё, пусть бы она услышала от вас, товарищ прокурор, горькую правду: „Емельянова, вы разрядник по горному туризму, вы — инструктор и наставник новичков, вы взяли на себя ответственность с заботой и предусмотрительностью оберегать от опасности молодых людей, оставленных на ваше попечение. Вы повели Галю и Олега, не подозревавших об опасности, к пропасти, самой натуральной, ощетинившейся острыми камнями, бросили их в ту минуту, когда нужны им были, как никогда. Вы не сберегли их, более того, вы обрекли их на смерть своим равнодушием и безразличием к их судьбе“.
Если государственный обвинитель считает вину Емельяновой доказанной, он имел право сказать ей эти гневные беспощадные слова. Но он этого не сделал. Это можно объяснить только тем, что обвинение считало необходимым доказать, будто Емельянова нарушила инструкцию, якобы неправильно руководствовалась установленными правилами безопасности прохождения перевалов в горах. Почему она это сделала — не меняет в конечном счёте вывода о её виновности. Но мы не вправе говорить только о том, соблюдена инструкция или нет. Допустим, соблюдена до последнего параграфа. Но ведь моральное обвинение остаётся. Остаётся обвинение в том, что Емельянова не проявила должной заботы и предупредительности, которые могли спасти Галю и Олега. Значит, она виновата. Там, в горах, где погибли две молодые жизни, искорка непредупредительности вырастает в огонь равнодушия и оборачивается грозным обвинением, тянущим ко дну виновного. Поэтому своей основной задачей я считаю защиту Емельяновой от обвинения в позорном равнодушии и безразличии к жизни тех, кто ей доверился. От формально юридических обвинений защищать Емельянову не так трудно. В обвинительном заключении и в речи товарища прокурора даётся одинаковый ответ на вопрос: почему не соблюдалась величайшая осторожность там, где это было необходимостью, при прохождении узкого желоба с лежащим у входа «живым» камнем, готовым от любого прикосновения сорваться вниз? Своим поведением, с которого брали пример, Емельянова, идя вне связки, якобы создавала чреватое опасностями впечатление, что путь лёгок и безопасен. И его можно пройти спокойно. Это-то, мол, и привело Макарова к роковому шагу.
Но нельзя из факта, что Емельянова шла вне связки, делать вывод о её виновности. Ни в одной инструкции не сказано, что она обязана была идти в связке. Об этом бесспорно говорит и положение экспертизы, проведённой авторитетными специалистами. Емельяновой предъявлено обвинение по статье 172 УК РСФСР, что она нарушила служебную обязанность, идя вне связки. Но ведь никто не возлагал на неё обязанность идти непременно в связке. Как можно нарушить норму, которой не существует?
Эксперты отнюдь не утверждают, что своим поведением Емельянова создала впечатление о безопасности пути. Они высказывают общую, теоретическую мысль. Вот как она сформулирована: «Нахождение Емельяновой вне связки МОГЛО породить у участников группы мысль о полной безопасности пути…» В речи товарища прокурора это отправное положение видоизменяется: «Поведение Емельяновой, то есть нахождение вне связки, породило представление у участников группы о полной безопасности пути…»
Возможность ещё не означает неизбежность. В каждом каштане заложено каштановое дерево. Но не каждый каштан — это уже дерево…
Пока адвокат развивал эту мысль, я нашёл в своих заметках выписку из заключения экспертов. И обнаружил, что Лисиков был прав. Это серьёзный упрёк в мой адрес. Промах непростительный.
— Спор о том, что нахождение Емельяновой вне связки создавало ошибочное представление у членов группы о лёгкости пути, помогают решить сами участники похода, — продолжал адвокат. — Все они были допрошены в суде. Вот что говорит Пясецкая о том, что Емельянова обычно шла одна: «Ирина Сергеевна старалась быть всегда в таком месте, откуда все видно и легко в любой момент нас подстраховать». Балабанов: «Если бы мне надо было преодолеть самое опасное место в горах, в руководители я выбрал бы Ирину Сергеевну». Как видим, поведение Емельяновой, наоборот, говорит о том, что она прежде всего думала о своих подопечных, как руководитель была повышенно требовательна к себе.
Позвольте перейти ко второму пункту обвинения, предъявленного Емельяновой. Ей ставится в вину, что она самовольно уклонилась от маршрута, которым шёл Пуркач, и выбрала другой, приведший к несчастью.
Между тем, в своём заключении эксперты признали, что Емельянова имела право отклониться от маршрута. Пуркач показал, что он не давал указаний обязательно следовать за ним. Емельянова Могла изменить путь прохождения через перевал Шикша, если маршрут Пуркача оказался бы труднопроходимым, или она отыскала бы другой, более безопасный. Таким образом, формально действия Емельяновой выглядят безупречно с точки зрения инструкции. Более того, она обязана была изменить маршрут, так как следовать за Пуркачом не могла: дорогу преградил камнепад.
Но, ставя перед собой задачу защитить моральный облик Емельяновой, я попытаюсь доказать, что выбор нового пути был сделан именно с целью обеспечения безопасности молодых туристов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Учитывая личность подсудимой, характер совершенного ею преступления, я просил суд определить Емельяновой меру наказания — один год исправительных работ.
Я сел. Теперь была очередь Лисикова.
— Товарищи судьи! — сказал он уверенно. — Ваша задача трудная. Вы пытаетесь постигнуть истину, а на пути много препятствий. Случается, что путь к истине вам преграждает сам подсудимый. Оглушённый несчастьем, подавленный и растерявшийся, он берет на себя вину, хотя её и нет. Это бывает редко, но именно так, товарищи судьи, случилось по данному делу. Я беру на себя ответственность утверждать это, потому что в невиновности Емельяновой меня убедили материалы дела и то, что было выяснено в ходе судебного разбирательства.
Здесь присутствуют родители Макарова и родственники Барченко. Никто не смеет забывать об огромном горе, которое обрушилось на них. Они, помимо вас, товарищи судьи, вершат свой суд, и их приговор не может быть безразличен для Емельяновой. И пусть мне будет позволено защищать её не только перед вами, защищать не только от юридического, но и от морального обвинения, не менее, а, может быть, более тяжкого.
Не забывая ни на секунду, что я защищаю Емельянову, я все-таки должен сказать товарищу прокурору: «Если вы считаете доказанным, что на совести Емельяновой две молодые жизни, почему вы не сказали ей это со всей резкостью и прямотой? Если Галя Барченко и Олег Макаров погибли из-за неё, пусть бы она услышала от вас, товарищ прокурор, горькую правду: „Емельянова, вы разрядник по горному туризму, вы — инструктор и наставник новичков, вы взяли на себя ответственность с заботой и предусмотрительностью оберегать от опасности молодых людей, оставленных на ваше попечение. Вы повели Галю и Олега, не подозревавших об опасности, к пропасти, самой натуральной, ощетинившейся острыми камнями, бросили их в ту минуту, когда нужны им были, как никогда. Вы не сберегли их, более того, вы обрекли их на смерть своим равнодушием и безразличием к их судьбе“.
Если государственный обвинитель считает вину Емельяновой доказанной, он имел право сказать ей эти гневные беспощадные слова. Но он этого не сделал. Это можно объяснить только тем, что обвинение считало необходимым доказать, будто Емельянова нарушила инструкцию, якобы неправильно руководствовалась установленными правилами безопасности прохождения перевалов в горах. Почему она это сделала — не меняет в конечном счёте вывода о её виновности. Но мы не вправе говорить только о том, соблюдена инструкция или нет. Допустим, соблюдена до последнего параграфа. Но ведь моральное обвинение остаётся. Остаётся обвинение в том, что Емельянова не проявила должной заботы и предупредительности, которые могли спасти Галю и Олега. Значит, она виновата. Там, в горах, где погибли две молодые жизни, искорка непредупредительности вырастает в огонь равнодушия и оборачивается грозным обвинением, тянущим ко дну виновного. Поэтому своей основной задачей я считаю защиту Емельяновой от обвинения в позорном равнодушии и безразличии к жизни тех, кто ей доверился. От формально юридических обвинений защищать Емельянову не так трудно. В обвинительном заключении и в речи товарища прокурора даётся одинаковый ответ на вопрос: почему не соблюдалась величайшая осторожность там, где это было необходимостью, при прохождении узкого желоба с лежащим у входа «живым» камнем, готовым от любого прикосновения сорваться вниз? Своим поведением, с которого брали пример, Емельянова, идя вне связки, якобы создавала чреватое опасностями впечатление, что путь лёгок и безопасен. И его можно пройти спокойно. Это-то, мол, и привело Макарова к роковому шагу.
Но нельзя из факта, что Емельянова шла вне связки, делать вывод о её виновности. Ни в одной инструкции не сказано, что она обязана была идти в связке. Об этом бесспорно говорит и положение экспертизы, проведённой авторитетными специалистами. Емельяновой предъявлено обвинение по статье 172 УК РСФСР, что она нарушила служебную обязанность, идя вне связки. Но ведь никто не возлагал на неё обязанность идти непременно в связке. Как можно нарушить норму, которой не существует?
Эксперты отнюдь не утверждают, что своим поведением Емельянова создала впечатление о безопасности пути. Они высказывают общую, теоретическую мысль. Вот как она сформулирована: «Нахождение Емельяновой вне связки МОГЛО породить у участников группы мысль о полной безопасности пути…» В речи товарища прокурора это отправное положение видоизменяется: «Поведение Емельяновой, то есть нахождение вне связки, породило представление у участников группы о полной безопасности пути…»
Возможность ещё не означает неизбежность. В каждом каштане заложено каштановое дерево. Но не каждый каштан — это уже дерево…
Пока адвокат развивал эту мысль, я нашёл в своих заметках выписку из заключения экспертов. И обнаружил, что Лисиков был прав. Это серьёзный упрёк в мой адрес. Промах непростительный.
— Спор о том, что нахождение Емельяновой вне связки создавало ошибочное представление у членов группы о лёгкости пути, помогают решить сами участники похода, — продолжал адвокат. — Все они были допрошены в суде. Вот что говорит Пясецкая о том, что Емельянова обычно шла одна: «Ирина Сергеевна старалась быть всегда в таком месте, откуда все видно и легко в любой момент нас подстраховать». Балабанов: «Если бы мне надо было преодолеть самое опасное место в горах, в руководители я выбрал бы Ирину Сергеевну». Как видим, поведение Емельяновой, наоборот, говорит о том, что она прежде всего думала о своих подопечных, как руководитель была повышенно требовательна к себе.
Позвольте перейти ко второму пункту обвинения, предъявленного Емельяновой. Ей ставится в вину, что она самовольно уклонилась от маршрута, которым шёл Пуркач, и выбрала другой, приведший к несчастью.
Между тем, в своём заключении эксперты признали, что Емельянова имела право отклониться от маршрута. Пуркач показал, что он не давал указаний обязательно следовать за ним. Емельянова Могла изменить путь прохождения через перевал Шикша, если маршрут Пуркача оказался бы труднопроходимым, или она отыскала бы другой, более безопасный. Таким образом, формально действия Емельяновой выглядят безупречно с точки зрения инструкции. Более того, она обязана была изменить маршрут, так как следовать за Пуркачом не могла: дорогу преградил камнепад.
Но, ставя перед собой задачу защитить моральный облик Емельяновой, я попытаюсь доказать, что выбор нового пути был сделан именно с целью обеспечения безопасности молодых туристов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88