.. Карачаевский... Хабезский... Малокарачаевский... Прикубанский... Были мокрые кустики собранной на последнем привале земляники и та особенная тишина, когда не слышишь ни мерного рокота близкой реки, ни резкого хлопанья дверей кабин, ни даже постукивания дизельной электростанции, спрятанной где-то за деревьями. Только тишина, созданная воображением: многие из нас знали и помнили, что именно здесь двадцать пять лет назад схлестнулись в первом бою с фашистскими оккупантами патриоты из партизанского отряда “Мститель”. Может быть, именно вон с того холма прозвучала нервно-раскатистая очередь нашего пулемета. А с той стороны, скрываясь за стволами сосен, перебежками приближались гитлеровцы. Ложбинка... Не в ней ли медсестра Валя Доценко перевязывала раненого товарища? Чтобы не стонать, он в кровь искусал спекшиеся губы, зовя ее чуть слышно:
– Валя... Дай воды, Валя...
Так думалось, так виделось в мыслях. И вдруг рядом раздается отчетливый, радостный и чуточку недоверчивый возглас:
– Валя?
Двое пристально смотрят друг на друга, еще не смея броситься в объятья. Годы никого не щадят, а тем более прошедших войну и вынесших на своих плечах нелегкое послевоенное время.
– Здравствуй!..
Они не виделись больше двадцати лет – бывшая медсестра партизанского отряда Валентина Ивановна Доценко и бывший пулеметчик отряда Федор Самойлович Томашенко. Оба приехали сюда с молодежно-комсомольскими батальонами, готовящимися в путь на Клухор. On – из станицы Зеленчукской, она – из аула Учкекен.
И они тут же начали вспоминать прошлое: “А помнишь?..” “Нет, а ты помнишь?..” Сейчас они там, в суровом сорок втором, где шестнадцатилетний сын Томашенко – Вася – подбирает с травы автомат убитого отцом гитлеровца, где первые побуревшие от крови бинты и первая могила товарища, первые боевые удачи и поражения. А вокруг незаметно собираются те, кто с войной знаком лишь по книжкам да кино, по скупым рассказам отцов и матерей да по музейным экспонатам. Шестеро туристов с Вильнюсского завода счетных машин протиснулись поближе. Спешит записать фамилии инженер Ирена Печелюнене и просит:
– Михаил Иванович Тарасенко, Я правильно назвала?
– А Харун Глоов здесь?– допытывается ее товарищ, мастер Ионас Желудков.
Эти шестеро, узнав о восхождении, решили присоединиться к юношам и девушкам Карачаево-Черкесии. И не только они. В этот же час в горах трое ленинградцев – экспедиция Института эволюционной физиологии Академии наук СССР – Андрей Попов, Владимир Мальчев и Александр Шик знакомились с ребятами из Черкесска. Двадцать пять парней, грея руки над костром, устало отвечали на вопросы научных работников. Устало и, пожалуй, неохотно. И те понимали их, не обижались.
Три дня провели эти парни на Клухорском перевале, куда послали их товарищи по работе с завода холодильного машиностроения. Там они собирали и устанавливали памятник, изготовленный на их же заводе по проекту молодого художника Николая Кузнецова. Детали памятника должен был доставить вертолет. Но погода стояла нелетная: дождь, град, густой туман, в котором черными призраками парили большие птицы. Тогда им дали двух лошадей. Но лошади оказались непривычными к вьючному грузу. И парни, промокшие до нитки, тащили на согнутых спинах мешки с песком и цементом – от Клухорских озер до самого перевала. Потом они вернулись в палатки и наскоро, без аппетита и без хлеба (дождь превратил хлеб в кашицу и пришлось скормить его лошадям) перекусили консервами. И снова ушли вверх, теперь уже таща на себе тяжелые плиты. Ежеминутно они рисковали оступиться с грузом, скатиться по твердому снежному насту, быть, наконец, раздавленными остроугольными глыбами обвала. Они то и дело менялись, но легче не становилось: от напряжения дрожали колени и немели мускулы, и было жарко на пронизывающем ветре.
В пятницу 18 августа они сгрудились под скалой, над которой вознесся памятник. Их памятник. С высокой скалы вонзился в туман обелиск. Рядом с ним проглядывались две мемориальные доски, оставленные школьниками Сочи и рабочими Сухуми. Ребята пошли вниз, но долго еще оборачивались, задирали головы и смотрели на свой обелиск, славящий героев...
Гоначхирская поляна была обжита через два часа после приезда автобусов. Десятки палаток и взлетающие в воздух волейбольные мячи, красные от едкого дыма глаза кашеваров и щелканье затворов фотоаппаратов, короткие споры о съедобности найденных грибов и склонившиеся над радиостанциями связисты. И всюду, куда бы ни взглянул, группы молодежи, сдвинувшиеся в тесные кольца, а в центре каждого кольца – участник горной битвы, уставший отвечать на множество вопросов.
19 августа палаточный городок проснулся в пять утра. И начался поход батальонов к перевалу. Цепочка участников растянулась на несколько километров. Шли тут и жители Карачаево-Черкесии, и туристы из Ростова, Киева, Ленинграда, Москвы... К десяти часам они закончили марш через бесчисленное количество подъемов, осыпей, снежников и собрались возле обелиска, поставленного черкесскими ребятами. И снова, как в первый раз, на Марухском перевале был митинг, открытый Н. М. Лыжиным. Он предоставляет слово второму секретарю обкома КПСС У. Е. Темирову. Рассказав о героических боевых делах защитников Клухорского перевала, он предлагает почтить память павших на этом месте минутой молчания, которую сменяет залп салюта. Затем выступали ветераны с рассказами о друзьях, о трудных и славных битвах, а за ними – молодые, приносившие клятву верности идеям и надеждам отцов. Потом упало с обелиска покрывало и взорам тысяч людей открылись слова:
Ваша слава, герои, выше гор,
Ваше мужество тверже гранита.
Ниже этих слов перечислены части и подразделения, отстоявшие в августе – октябре 1942 года перевалы Кавказа. Первые букеты цветов, собранных в пути, ложатся к постаменту. Их так много, что они почти закрывают монумент. И опять батальоны вытягиваются в цепочку – по узкой кромке над Клухорскими озерами они отправляются в обратный путь...
К десяти часам утра 20 августа к Дому Советов в городе Карачаевске подошла колонна батальонов, вернувшихся с перевала. Никогда еще не был этот город таким многолюдным и таким молчаливым, как в этот день. На здании Дома Советов приспущены алые знамена, обрамленные черным крепом. В актовом зале пединститута на высоких постаментах установлены тринадцать гробов, в которых лежат останки наших воинов, лишь в это лето разысканных в горах участниками специальных экспедиций. В ледяных могилах пролежали они двадцать пять лет и вот теперь им суждено стать первыми, кто будет захоронен в братской могиле, отрытой на том месте, где заложен величественный памятник защитникам Кавказа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135