И самое главное – лис после «блока» не помнил событий предыдущих трёх-четырёх дней. Он не помнил свой последний след – лисы умели хранить свои тайны…
Юр услышал, как открылась дверь. В каюту кто-то вошел, вернее, вошли – судя по шагам, людей было двое. Послышалась непродолжительная возня, лязг железа и ещё какой-то неясный, похожий на сухое потрескивание, звук. Потом один из вошедших приблизился к нему и внезапно Юр выгнулся дугой от жуткой невыносимой боли. С его уст сорвался дикий крик, а в помещении запахло палёным мясом.
– С пробуждением лис, добро пожаловать, – с издёвкой произнёс барон Ойба э'Илом. – Я молился о том, чтобы Многоликий вернул тебя сейчас – пока мы ещё в пути. Теперь у нас есть время побеседовать по душам.
«Салийцы, – услышав характерный акцент, понял Юр. – Неужели, я шёл по их следу? Зачем?» – Внезапно он осознал весь ужас своего положения. Судя по тому, как началась беседа, салийцы решили с ним не церемониться. Скорее всего они не подозревают, что он ничего не помнит, и будут терзать его до последнего. – «О, всемилостивый Шаур, помоги мне!» – взмолился он в отчаянии.
– Тебе страшно, лис, я знаю, хоть ты это и пытаешься скрыть, – тем временем продолжал Ойба. – Давай, лис, открой глаза, я хочу увидеть твой страх.
Юр послушно открыл глаза. Это была не каюта, точнее не совсем каюта… Прямо над ним с потолочной балки свисали цепи, клещи и другие зловещие инструменты, о назначении которых даже не хотелось думать. Лис был раздет до пояса и распят на столе из грубо отесанного дерева. Справа от стола стояла жаровня. Смуглый палач неторопливо шуровал в ней добела раскаленным прутом. Юр на мгновение заглянул в его безразличные глаза и похолодел – в них не было ничего человеческого.
– Я вижу, Самри произвёл на тебя впечатление, – произнёс всё тот же голос.
Лис повернул голову. Слева от него, развалившись в кресле, сидел салиец.
– Это один из лучших моих рабов. Знаешь, как его прозвали на родине? «Ужас пустыни». Некогда он был самым знаменитым в Левийи душегубом. Он не просто грабил караваны и убивал путников – ему нравилось мучить свои жертвы. Это очень ценный раб. Когда он попал ко мне, мы быстро поладили: всего-то пришлось вырвать ему язык, но теперь преданней раба у меня нет. К тому же – представляешь, лис – это чудовище оказалось способным любить. Уже будучи рабом, он без памяти влюбился в одну из моих наложниц, и теперь он больше боится за неё, чем за себя. Он даже не думал сбежать, пока был со мной в Грайворе. Удобно, правда? Молчишь? Странно, я думал, лисы более смышлены. Самри!
Палач выхватил из жаровни раскалённый прут и прижал его к телу пленника. Юр вновь закричал. В этот раз пытка длилась немного дольше. Раб убрал прут только после того, как его хозяин небрежно махнул рукой.
– Надеюсь, теперь ты понял, что когда я задаю вопрос, тебе следует отвечать? – жёстко спросил барон.
– Да, – прохрипел лис.
– Уже лучше, – удовлетворенно хмыкнул Ойба. – Честно говоря, мне бы даже хотелось, чтобы ты немного поупорствовал. С некоторых пор у меня к вам, к лисам, отношение особое. Я бы многое отдал, чтобы вместо тебя на этом месте сейчас находился другой нюхач. Догадываешься, о ком я?
– Вейдж, – быстро произнёс Юр.
– Я думал, что вы, лисы, будете немного покрепче, – довольно усмехнулся барон. – Ты так быстро отвечаешь, что я рискую остаться без удовольствия слушать твои крики, а я предпочитаю себе ни в чем не отказывать. Самри!
И снова помещение огласил душераздирающий крик.
– Если бы не этот палёный запах, – барон сморщился и помахал рукой перед носом, – удовольствие было бы куда более полным. Согласись, пытка калёным железом совершенна своей изящной простотой. Впрочем, сейчас у тебя, скорее всего, на этот счёт другое мнение. Жаль… – вздохнул салиец. – Очень жаль, что сейчас мы не можем с тобой обсудить достоинства и недостатки других пыток, – будто бы извиняясь, Ойба развел руками. – Так сложилось, что мне необходимо доставить тебя в империю в более-менее нормальном состоянии. Что такое несколько небольших ожогов? Они заживут, и довольно быстро! А вот, например, после «розы пупка» ты бы уже никогда самостоятельно передвигаться не смог. Слышал о такой пытке? Сначала делается маленький надрез в районе пупка, потом берется тонкий узкий крючок, цепляется одна кишка и вытаскивается через разрез наружу, потом другая и так до тех пор, пока у тебя на животе не «расцветет» благоухающая кровавая роза. Нравится? – Приподнял бровь Ойба. – Я спросил тебя, лис, нравится? – повысил он голос.
Палач, не дожидаясь приказа, схватил щипцами раскаленный прут, но тут же замер, увидев предостерегающе поднятую руку хозяина.
– Не очень, – слабым голосом ответил лис.
– Ты мужлан, лис! Да к тому же, ещё и грайворец! Я всегда говорил, что вашему народу не хватает изысканности. Вы примитивны, как варвары. Но ничего, я надеюсь, что после того, как расследование будет завершено, и твоя внешность, как впрочем, и сам ты, уже никого не будут волновать, я научу тебя ценить прекрасное, – усмехнулся барон. – Кстати, о расследовании… Просвети меня, лис, сколько дней вылетает из вашей памяти, после того, как вы впадаете в этот свой мерзкий «сон»?
Юр мысленно вздрогнул. «Он знает… Салийцы знают о „блоке“! Невероятно! Соврать? А смысл? Если он задает такие вопросы, значит ему известно о „блоке“ почти всё. Нет! Нужно играть по-прежнему! Пусть лучше он будет уверен, что я поплыл окончательно. Ни к чему ему знать, как долго я могу терпеть боль» – промелькнула мысль.
– Три дня, – ответил лис.
– Точно? Мне показалось, что ты немного промедлил с ответом. Самри!
Палач отреагировал мгновенно. Утробный крик пленника взлетел к потолку.
– А-а-а-а!
– Сколько?
– Три!
– Самри!
– А-а-а-а-а!!
– Сколько?
– Три! Три!
– Самри?
– У-у-у-у!! А-а-а-а-а-а!!
– Хватит, раб! Похоже, он не врёт! Открой дверь, здесь уже совсем нечем дышать! – распорядился Ойба.
Немой палач распахнул дверь, и в помещение ворвался свежий морской воздух.
– Выйди за дверь, посмотри, чтобы никто рядом не околачивался. Когда ты будешь нужен, я позову, – приказал барон.
Самри почтительно склонился и вышел.
– Значит, три дня, – подходя к лису, пробормотал Ойба. – Похоже, не зря покойный посол заплатил столько золота за ту книжонку. Признаться, мне она доверия не внушала. Я думал, что это обычные сплетни простолюдинов, которые так боятся вас, лисов, что выдумывают всякие нелепицы. Мда… – он тряхнул головой. – Однако, это всё же стоит проверить. К тому же, ещё неизвестно, как «настой истины» действует на вас, лисов. Быть может, с его помощью ты вспомнишь, как по приказу тёмного лиса собрал шайку воров и убийц. Как вы проникли в дом посла, как пытали его, а затем убили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Юр услышал, как открылась дверь. В каюту кто-то вошел, вернее, вошли – судя по шагам, людей было двое. Послышалась непродолжительная возня, лязг железа и ещё какой-то неясный, похожий на сухое потрескивание, звук. Потом один из вошедших приблизился к нему и внезапно Юр выгнулся дугой от жуткой невыносимой боли. С его уст сорвался дикий крик, а в помещении запахло палёным мясом.
– С пробуждением лис, добро пожаловать, – с издёвкой произнёс барон Ойба э'Илом. – Я молился о том, чтобы Многоликий вернул тебя сейчас – пока мы ещё в пути. Теперь у нас есть время побеседовать по душам.
«Салийцы, – услышав характерный акцент, понял Юр. – Неужели, я шёл по их следу? Зачем?» – Внезапно он осознал весь ужас своего положения. Судя по тому, как началась беседа, салийцы решили с ним не церемониться. Скорее всего они не подозревают, что он ничего не помнит, и будут терзать его до последнего. – «О, всемилостивый Шаур, помоги мне!» – взмолился он в отчаянии.
– Тебе страшно, лис, я знаю, хоть ты это и пытаешься скрыть, – тем временем продолжал Ойба. – Давай, лис, открой глаза, я хочу увидеть твой страх.
Юр послушно открыл глаза. Это была не каюта, точнее не совсем каюта… Прямо над ним с потолочной балки свисали цепи, клещи и другие зловещие инструменты, о назначении которых даже не хотелось думать. Лис был раздет до пояса и распят на столе из грубо отесанного дерева. Справа от стола стояла жаровня. Смуглый палач неторопливо шуровал в ней добела раскаленным прутом. Юр на мгновение заглянул в его безразличные глаза и похолодел – в них не было ничего человеческого.
– Я вижу, Самри произвёл на тебя впечатление, – произнёс всё тот же голос.
Лис повернул голову. Слева от него, развалившись в кресле, сидел салиец.
– Это один из лучших моих рабов. Знаешь, как его прозвали на родине? «Ужас пустыни». Некогда он был самым знаменитым в Левийи душегубом. Он не просто грабил караваны и убивал путников – ему нравилось мучить свои жертвы. Это очень ценный раб. Когда он попал ко мне, мы быстро поладили: всего-то пришлось вырвать ему язык, но теперь преданней раба у меня нет. К тому же – представляешь, лис – это чудовище оказалось способным любить. Уже будучи рабом, он без памяти влюбился в одну из моих наложниц, и теперь он больше боится за неё, чем за себя. Он даже не думал сбежать, пока был со мной в Грайворе. Удобно, правда? Молчишь? Странно, я думал, лисы более смышлены. Самри!
Палач выхватил из жаровни раскалённый прут и прижал его к телу пленника. Юр вновь закричал. В этот раз пытка длилась немного дольше. Раб убрал прут только после того, как его хозяин небрежно махнул рукой.
– Надеюсь, теперь ты понял, что когда я задаю вопрос, тебе следует отвечать? – жёстко спросил барон.
– Да, – прохрипел лис.
– Уже лучше, – удовлетворенно хмыкнул Ойба. – Честно говоря, мне бы даже хотелось, чтобы ты немного поупорствовал. С некоторых пор у меня к вам, к лисам, отношение особое. Я бы многое отдал, чтобы вместо тебя на этом месте сейчас находился другой нюхач. Догадываешься, о ком я?
– Вейдж, – быстро произнёс Юр.
– Я думал, что вы, лисы, будете немного покрепче, – довольно усмехнулся барон. – Ты так быстро отвечаешь, что я рискую остаться без удовольствия слушать твои крики, а я предпочитаю себе ни в чем не отказывать. Самри!
И снова помещение огласил душераздирающий крик.
– Если бы не этот палёный запах, – барон сморщился и помахал рукой перед носом, – удовольствие было бы куда более полным. Согласись, пытка калёным железом совершенна своей изящной простотой. Впрочем, сейчас у тебя, скорее всего, на этот счёт другое мнение. Жаль… – вздохнул салиец. – Очень жаль, что сейчас мы не можем с тобой обсудить достоинства и недостатки других пыток, – будто бы извиняясь, Ойба развел руками. – Так сложилось, что мне необходимо доставить тебя в империю в более-менее нормальном состоянии. Что такое несколько небольших ожогов? Они заживут, и довольно быстро! А вот, например, после «розы пупка» ты бы уже никогда самостоятельно передвигаться не смог. Слышал о такой пытке? Сначала делается маленький надрез в районе пупка, потом берется тонкий узкий крючок, цепляется одна кишка и вытаскивается через разрез наружу, потом другая и так до тех пор, пока у тебя на животе не «расцветет» благоухающая кровавая роза. Нравится? – Приподнял бровь Ойба. – Я спросил тебя, лис, нравится? – повысил он голос.
Палач, не дожидаясь приказа, схватил щипцами раскаленный прут, но тут же замер, увидев предостерегающе поднятую руку хозяина.
– Не очень, – слабым голосом ответил лис.
– Ты мужлан, лис! Да к тому же, ещё и грайворец! Я всегда говорил, что вашему народу не хватает изысканности. Вы примитивны, как варвары. Но ничего, я надеюсь, что после того, как расследование будет завершено, и твоя внешность, как впрочем, и сам ты, уже никого не будут волновать, я научу тебя ценить прекрасное, – усмехнулся барон. – Кстати, о расследовании… Просвети меня, лис, сколько дней вылетает из вашей памяти, после того, как вы впадаете в этот свой мерзкий «сон»?
Юр мысленно вздрогнул. «Он знает… Салийцы знают о „блоке“! Невероятно! Соврать? А смысл? Если он задает такие вопросы, значит ему известно о „блоке“ почти всё. Нет! Нужно играть по-прежнему! Пусть лучше он будет уверен, что я поплыл окончательно. Ни к чему ему знать, как долго я могу терпеть боль» – промелькнула мысль.
– Три дня, – ответил лис.
– Точно? Мне показалось, что ты немного промедлил с ответом. Самри!
Палач отреагировал мгновенно. Утробный крик пленника взлетел к потолку.
– А-а-а-а!
– Сколько?
– Три!
– Самри!
– А-а-а-а-а!!
– Сколько?
– Три! Три!
– Самри?
– У-у-у-у!! А-а-а-а-а-а!!
– Хватит, раб! Похоже, он не врёт! Открой дверь, здесь уже совсем нечем дышать! – распорядился Ойба.
Немой палач распахнул дверь, и в помещение ворвался свежий морской воздух.
– Выйди за дверь, посмотри, чтобы никто рядом не околачивался. Когда ты будешь нужен, я позову, – приказал барон.
Самри почтительно склонился и вышел.
– Значит, три дня, – подходя к лису, пробормотал Ойба. – Похоже, не зря покойный посол заплатил столько золота за ту книжонку. Признаться, мне она доверия не внушала. Я думал, что это обычные сплетни простолюдинов, которые так боятся вас, лисов, что выдумывают всякие нелепицы. Мда… – он тряхнул головой. – Однако, это всё же стоит проверить. К тому же, ещё неизвестно, как «настой истины» действует на вас, лисов. Быть может, с его помощью ты вспомнишь, как по приказу тёмного лиса собрал шайку воров и убийц. Как вы проникли в дом посла, как пытали его, а затем убили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95