Пролог
Салийская империя
шестнадцать лет до описываемых событий…
Он не хотел наверх. Он хотел остаться здесь – в обжигающей холодом пустоте, рядом с телом матери.
«Умерла…» – первая мысль была так же холодна, как и окружающий мир, в котором ему теперь предстояло жить.
«Не хочу!!» – мелькнула искра возмущения. И жизнь против воли стала просыпаться в нём, утягивая маленькое тельце туда – в неизвестность, что ждала его наверху.
Он отчаянно заработал руками, противоборствуя бездушной силе, и почти победил её, но мать вдруг ожила…
Родная рука предательски толкнула его вверх, и он полетел…
«Как ты могла? За что?!» – яростный огонь жизни полыхал во всю силу. Он понял, что проиграл, что уже не сможет затушить это пламя, и смирился…
Его уносило всё выше и выше к мерцающему свету, но он не смотрел вверх. Его взгляд был обращен во тьму. Он провожал взглядом тело матери, пока оно окончательно не скрылось в бездне.
«За что?!» – безмолвно крикнул он, но ему никто не ответил.
«За что?!» – прокричал он снова, и вновь этого крика никто не услышал.
Внезапно его тело преодолело грань. И новый мир ворвался в лёгкие… Он вдруг почувствовал, что теперь может закричать по-настоящему. И закричал…
Тело младенца вынырнуло на поверхность. Тысячи людей замерли в ожидании крика. И крик раздался…
Новорожденный кричал так громко, что его не смог заглушить даже громогласный рёв толпы, разнёсшийся над долиной колодцев.
– Чилам!!
– Чилам пришёл!!
– Прорицатель с нами!!
Королевство Грайвор:
пять дней до описываемых событий…
На паромной станции Рульвет толпился народ. Здешняя переправа через Ошше занимала обычно не более полутора часов – и это несмотря на то, что Рульвет стоял в самом широком месте реки. Два парома двигались одновременно с противоположных берегов, расходились правыми бортами посередине – и продолжали движение, каждый к своему берегу. Огромные – по восемнадцать локтей в диаметре – кабестаны вращали шесть четвёрок бесхвостых, сменявшиеся каждые три часа. Но сегодня в слаженной работе переправы произошёл сбой: у одной из шестерён выкрошились несколько зубьев, и механизм заклинило. Это случилось как раз в тот момент, когда оба парома сошлись на середине реки. Битых полчаса паромщики безуспешно пытались устранить поломку, а потом, убедившись в тщетности своих усилий, послали в город за мастерами, о чём и прокричали пассажирам паромов. С берега было видно, как засуетившиеся было вначале люди понемногу успокоились. Некоторые из них достали дорожные корзины со снедью, и пассажиры стали терпеливо ожидать приезда мастеров, угощая друг друга едой и выпивкой.
Более странного общества не мог бы собрать в одном месте даже сам основатель Грайвора, известный своей эксцентричностью. Крестьянские телеги соседствовали с экипажами лэндеров, а породистые скакуны благородных – с лихими лошадками вольных охотников. Только вот то, что с берега казалось обычной беседой случайных попутчиков, на самом деле было тщательно продуманной, скрупулёзно спланированной и мастерски осуществлённой акцией – от одновременного прибытия в нужный момент в нужное место каждого из этих людей до «случайной» поломки кабестана…
Наконец один из крестьян, огладив свою бороду, негромко откашлялся, и разговоры сразу смолкли. Никто не повернул в его сторону голову, но каждый из присутствующих мгновенно обратился в слух.
– Если не мы – то кто же? – произнес он нараспев ритуальную фразу.
– Если не мы – то кто же? – отозвался сидящий рядом вольный охотник.
– Если не мы – то кто же? – подхватил вслед за ним лэндер.
«Если не мы – то кто же?» – по очереди вымолвили все собравшиеся на паромах.
Произнеся эту фразу, каждый из них принял на собственную совесть груз крови, которая должна была пролиться. Они скорбели по павшим, которые пока ещё живы, по невинно убиенным, которые ещё не убиты. Скорбели по вдовам и сиротам, которые ещё счастливы. Каждый из них принял на себя проклятья и страх, презрение и ненависть, которыми их отблагодарят грайворцы и аурийцы, мужчины и женщины, благородные и простолюдины – все те, кто считает их нелюдями, лишёнными души…
И душа каждого из них корчилась от невыносимой для человека боли, стенала от невозможного по человеческим меркам груза. Казалось, вот-вот душа захлебнётся этой болью и умрёт, но она снова и снова впитывала эту боль целиком, и продолжала мучиться, ибо – «Если не мы – то кто же?»…
Глава 1
День первый:
четыре часа после Полуночной службы
Он сделал ещё один шаг, медленно перенося тяжесть тела на другую ногу, и замер, прислушиваясь. Предательского скрипа не раздалось. Вокруг была тишина. Ухо уловило едва слышимый стук бьющегося в окно ночного мотылька. Он выровнял дыхание и снова сделал крадущийся шаг, продолжая осторожный путь к двери. Вот и она. Теперь нужно медленно отодвинуть заранее смазанный засов и также медленно, дюйм за дюймом, открыть дверь – тогда ворвавшийся с улицы холодный утренний воздух постепенно смешается с домашним теплом и не превратится в сквозняк. Пожалуй, хватит. Такой щели будет вполне достаточно. Ему бы только проскользнуть. Пошёл! Сначала правое плечо, потом грудь, теперь мягко оторвать ногу от пола и вот он уже почти снаружи…
– Герр!!!
Он вздрогнул и инстинктивно вжал голову в плечи. «Вот ведь наградил Шаур бабу чутким слухом! Или предчувствием? Ну не могла она меня услышать! Никак не могла! – с досадой подумал он. – Может просто сбежать? Так ведь всё равно потом придется возвращаться, ещё только хуже будет». Он глубоко вздохнул и прикрыл за собой дверь, всем своим видом выражая полное раскаяние.
– Опять?! Ты же обещал! – обличительным тоном произнесла жена.
Он потупил взгляд. Весь следующий монолог он знал наизусть.
– Ты сколько раз обещал завязать? Сколько, скажи, ты ещё будешь трепать мне нервы? Ты только посмотри на себя! У тебя хоть что-нибудь в голове твоей старой осталось?!! Когда ты, наконец, поймёшь, что ты уже не лис, а просто старый дурак? След он, видите ли, топтать пошел! Не натоптался за сорок лет службы?! Песок вон уже сыплется, а всё туда же! Когда ты сам себе сознаешься, что ты давно уже на пенсии? Чем по городу шастать – лучше бы лишний раз в тихую канцелярию сходил! Тех грошей, что они тебе положили, даже на еду не хватает! У тебя же заслуги! Ты же ранен был десятки раз. На что мне лекарства покупать? Ты знаешь, сколько стоила мазь, которой я твою больную спину лечила? Не знаешь? Конечно! Это тебе не интересно! Вот кто, где и о чём говорит в городе – это тебе интересно! Кто кого прирезал – это тоже тебе интересно! Как ты не поймёшь, что я не могу так больше? Пойми, я устала! Я всю жизнь тряслась, провожая тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95