Ценная вещь, как ты думаешь? Это чистое серебро, да?
Я слушал вполуха, ничего не отвечал. У меня в руках было доказательство, полученное от Андерхилла. Если бы мне пришло в голову показать запись, которую сегодня утром я обнаружил в своем деловом блокноте, Нику или кому-нибудь прежде, чем отправиться в эту ночную экспедицию, теперь я предъявил бы им фигурку: вот, пусть это и не вещественное доказательство, но, согласитесь, аргумент в пользу того, что существует общение на сверхчувствительном уровне; хотя можно и спорить, что это удивительное совпадение, случайность, странность. Блокнот был доказательством для одного меня, но даже и я точно не знал, что именно он доказывает. По крайней мере пока что не знал; но сейчас во мне зародилась надежда.
– Морис? Это похоже на амулет, а? Как ты думаешь, что это?
– Не знаю. Попытаюсь выяснить. Постой-ка.
Как и ожидалось, внутри ларца лежало несколько листков бумаги. Я вытащил их и развернул. Они тоже казались холодными на ощупь, но не знаю, объяснялось ли это просто холодом или сыростью, – впрочем, это не имело для меня значения. Почерк, первые слова – их было достаточно; но я все же прочитал механически несколько строк:
Ave, о mi amice sapientissime. Как видишь, ты понял меня верно. Можешь считать себя наисчастливейшим из смертных, ибо в скором времени истинный Секрет жизни будет открыт тебе. Обрати все свое внимание на текст, приведенный ниже, и ты станешь обладателем того, что долговечнее земных богатств, что вызывает людскую зависть сильнее, чем царская корона…
– О чем там написано? Что-нибудь об этой вещице, об амулете?
– Да нет, про амулет не сказано. И текст в основном на латыни. Какие-то судебные дела, вероятно. Как-нибудь потом разберусь, что тут к чему.
Итак, я оказался прав и насчет бумаг, но в этом не было ничего сверхъестественного. Я снова свернул их, засунул вместе с серебряной фигуркой обратно туда, где они до этого находились, и с трудом запихал ларец в боковой карман смокинга. Потом я начал собирать инструменты.
– И это все? Ожидалось нечто большее, тебе не кажется?
– Ну, все-таки кое-что мы нашли, разве не так? В целом неплохо.
– Я бы не назвала это кладом.
– Возможно, вещица кое-что и стоит, мы пока не знаем. Я разыщу в Кембридже одного человека, он разбирается в этом.
– А как ты объяснишь, откуда у тебя появился амулет?
– Предоставь это мне.
Когда мы выходили из кладбища через ворота, порыв ветра, неожиданный для такой тихой ночи, зашевелил ветки и листья у нас над головой. Должно быть, я вспотел сильнее, чем мне казалось сначала, потому что почувствовал, как меня зазнобило. В ту же секунду фонарь в руке у Дианы вдруг резко потускнел. Путь до «фольксвагена» нам освещала луна. В самом конце безлюдной дороги «Лесовик» стоял погруженный в абсолютную темноту, и лишь только звуки наших шагов нарушали тишину вплоть до того момента, как я открыл заднюю дверь и уложил инструменты в машину. Диана – подвижный силуэт со слабым отблеском лунного света на виске, плече и локте – повернулась ко мне.
– Интересно, что подумает Джойс, если хватится тебя? – спросила она тем тоном с оттенком осуждения, который был присущ ее мужу.
– Если она и проснется случайно, что с ней никогда не бывает, она подумает, что я засиделся над книгой, или за рюмкой, или с какими-то мыслями в голове. Я спросил, как она относится к нашей идее маленького интима, и она сразу согласилась. В любое время, когда всем будет удобно.
Диана отреагировала, но каким образом – это я понял чуть позже, через несколько секунд: она подошла, прижалась ко мне и начала изгибаться равномерно телом вперед-назад.
– Морис…
– Что?
– Морис, как ты думаешь, а может, я страшная извращенка и неисправимая развратница, только сама не знаю об этом?
– Ну, не преувеличивай. Во всяком случае, не больше, чем я.
– Потому что… как только ты сказал про Джойс и про наши планы, я вдруг почувствовала себя жутко похотливой девкой. Я хочу сказать, мне прямо сейчас захотелось, не дожидаясь, когда мы втроем ляжем в постель. Это отвратительно, я выгляжу развратной женщиной, да? Я подумала, а может, здесь какая-то связь с тем, что мы только что…
Я собрался было сослаться на усталость – вслух, а внутренне обругать пилюли Джека, но тут понял, что ни того, ни другого не требуется. Неординарность Дианы принимала все более неординарные формы. Не прошло и пятнадцати секунд, как мы оба стояли на коленях лицом к лицу в густой тени.
– Наверно, так не получится…
– Да, давай-ка снимем…
– Сейчас. Так отлично.
Еще секунд пятнадцать, и мы вернулись в то же положение. У меня почти полностью отсутствовало ощущение, что рядом со мной находится другой человек, была шерстяная кофта и масса другой одежды, была щека, было учащенное дыхание, было движение, было напряжение, и было то, что делал я, но даже и это отодвинулось на время куда-то вдаль. Тело Дианы приподнялось и показалось мне огромным, затем опустилось обратно, обмякло и снова стало стройным и бессильным.
Я испугался, что не выдержу напряжения, хотел отодвинутся, но тут мое сердце сбилось на частые удары, а Диана вдруг вскрикнула – это был не визг перепуганной женщины, а вопль в полный голос.
– Кто-то следит за нами. Посмотри, вон там, на…
Я высвободился быстро, как только мог, и повернулся, оставаясь на одном колене. Луна была не такой яркой, как раньше, но я все равно успел бы разглядеть, если бы там кто-нибудь стоял или убегал. Но там никого не было.
– Был… Он стоял на середине дороги и смотрел на меня. Боже. Кошмар какой-то. И пялился на меня.
Она приподнялась и с трудом села. Стоя на коленях рядом с ней, я обнял ее.
– Там больше никого нет, – сказал я, – успокойся.
– В нем было что-то жуткое, что-то кривое во всей фигуре. Руки и ноги какие-то не такие. Я видела его всего секунду, но он точно какой-то урод. Но не в прямом смысле, не так, как бывает у людей. У него неправильные пропорции. В некоторых местах он слишком толстый, а в других слишком тонкий.
– А из чего он был сделан?
– Сделан? – спросила она, еще сильнее пугаясь. – Что ты имеешь в виду?
– Прости, я… Как он был одет?
– Одет? Я не успела разглядеть. Он показался всего на секунду.
– А какого цвета?
– В такой темноте разве различишь цвет!
В этом она была права; да и не было особой необходимости уточнять, все и так понятно. Участие Дианы в сегодняшней вылазке принесло свою пользу (не во всем ту, на которую я надеялся): она увидела того, кого до нее имел возможность увидеть я. Новая мысль пришла мне в голову:
– Он вообще двигался, делал что-нибудь?…
– Нет. Я же сказала тебе: он просто стоял, а в следующую минуту его уже там не было.
– Исчез, ты имеешь в виду.
– Ну… я не видела, как он уходил.
– Это нужно быть каким резвым, черт возьми:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Я слушал вполуха, ничего не отвечал. У меня в руках было доказательство, полученное от Андерхилла. Если бы мне пришло в голову показать запись, которую сегодня утром я обнаружил в своем деловом блокноте, Нику или кому-нибудь прежде, чем отправиться в эту ночную экспедицию, теперь я предъявил бы им фигурку: вот, пусть это и не вещественное доказательство, но, согласитесь, аргумент в пользу того, что существует общение на сверхчувствительном уровне; хотя можно и спорить, что это удивительное совпадение, случайность, странность. Блокнот был доказательством для одного меня, но даже и я точно не знал, что именно он доказывает. По крайней мере пока что не знал; но сейчас во мне зародилась надежда.
– Морис? Это похоже на амулет, а? Как ты думаешь, что это?
– Не знаю. Попытаюсь выяснить. Постой-ка.
Как и ожидалось, внутри ларца лежало несколько листков бумаги. Я вытащил их и развернул. Они тоже казались холодными на ощупь, но не знаю, объяснялось ли это просто холодом или сыростью, – впрочем, это не имело для меня значения. Почерк, первые слова – их было достаточно; но я все же прочитал механически несколько строк:
Ave, о mi amice sapientissime. Как видишь, ты понял меня верно. Можешь считать себя наисчастливейшим из смертных, ибо в скором времени истинный Секрет жизни будет открыт тебе. Обрати все свое внимание на текст, приведенный ниже, и ты станешь обладателем того, что долговечнее земных богатств, что вызывает людскую зависть сильнее, чем царская корона…
– О чем там написано? Что-нибудь об этой вещице, об амулете?
– Да нет, про амулет не сказано. И текст в основном на латыни. Какие-то судебные дела, вероятно. Как-нибудь потом разберусь, что тут к чему.
Итак, я оказался прав и насчет бумаг, но в этом не было ничего сверхъестественного. Я снова свернул их, засунул вместе с серебряной фигуркой обратно туда, где они до этого находились, и с трудом запихал ларец в боковой карман смокинга. Потом я начал собирать инструменты.
– И это все? Ожидалось нечто большее, тебе не кажется?
– Ну, все-таки кое-что мы нашли, разве не так? В целом неплохо.
– Я бы не назвала это кладом.
– Возможно, вещица кое-что и стоит, мы пока не знаем. Я разыщу в Кембридже одного человека, он разбирается в этом.
– А как ты объяснишь, откуда у тебя появился амулет?
– Предоставь это мне.
Когда мы выходили из кладбища через ворота, порыв ветра, неожиданный для такой тихой ночи, зашевелил ветки и листья у нас над головой. Должно быть, я вспотел сильнее, чем мне казалось сначала, потому что почувствовал, как меня зазнобило. В ту же секунду фонарь в руке у Дианы вдруг резко потускнел. Путь до «фольксвагена» нам освещала луна. В самом конце безлюдной дороги «Лесовик» стоял погруженный в абсолютную темноту, и лишь только звуки наших шагов нарушали тишину вплоть до того момента, как я открыл заднюю дверь и уложил инструменты в машину. Диана – подвижный силуэт со слабым отблеском лунного света на виске, плече и локте – повернулась ко мне.
– Интересно, что подумает Джойс, если хватится тебя? – спросила она тем тоном с оттенком осуждения, который был присущ ее мужу.
– Если она и проснется случайно, что с ней никогда не бывает, она подумает, что я засиделся над книгой, или за рюмкой, или с какими-то мыслями в голове. Я спросил, как она относится к нашей идее маленького интима, и она сразу согласилась. В любое время, когда всем будет удобно.
Диана отреагировала, но каким образом – это я понял чуть позже, через несколько секунд: она подошла, прижалась ко мне и начала изгибаться равномерно телом вперед-назад.
– Морис…
– Что?
– Морис, как ты думаешь, а может, я страшная извращенка и неисправимая развратница, только сама не знаю об этом?
– Ну, не преувеличивай. Во всяком случае, не больше, чем я.
– Потому что… как только ты сказал про Джойс и про наши планы, я вдруг почувствовала себя жутко похотливой девкой. Я хочу сказать, мне прямо сейчас захотелось, не дожидаясь, когда мы втроем ляжем в постель. Это отвратительно, я выгляжу развратной женщиной, да? Я подумала, а может, здесь какая-то связь с тем, что мы только что…
Я собрался было сослаться на усталость – вслух, а внутренне обругать пилюли Джека, но тут понял, что ни того, ни другого не требуется. Неординарность Дианы принимала все более неординарные формы. Не прошло и пятнадцати секунд, как мы оба стояли на коленях лицом к лицу в густой тени.
– Наверно, так не получится…
– Да, давай-ка снимем…
– Сейчас. Так отлично.
Еще секунд пятнадцать, и мы вернулись в то же положение. У меня почти полностью отсутствовало ощущение, что рядом со мной находится другой человек, была шерстяная кофта и масса другой одежды, была щека, было учащенное дыхание, было движение, было напряжение, и было то, что делал я, но даже и это отодвинулось на время куда-то вдаль. Тело Дианы приподнялось и показалось мне огромным, затем опустилось обратно, обмякло и снова стало стройным и бессильным.
Я испугался, что не выдержу напряжения, хотел отодвинутся, но тут мое сердце сбилось на частые удары, а Диана вдруг вскрикнула – это был не визг перепуганной женщины, а вопль в полный голос.
– Кто-то следит за нами. Посмотри, вон там, на…
Я высвободился быстро, как только мог, и повернулся, оставаясь на одном колене. Луна была не такой яркой, как раньше, но я все равно успел бы разглядеть, если бы там кто-нибудь стоял или убегал. Но там никого не было.
– Был… Он стоял на середине дороги и смотрел на меня. Боже. Кошмар какой-то. И пялился на меня.
Она приподнялась и с трудом села. Стоя на коленях рядом с ней, я обнял ее.
– Там больше никого нет, – сказал я, – успокойся.
– В нем было что-то жуткое, что-то кривое во всей фигуре. Руки и ноги какие-то не такие. Я видела его всего секунду, но он точно какой-то урод. Но не в прямом смысле, не так, как бывает у людей. У него неправильные пропорции. В некоторых местах он слишком толстый, а в других слишком тонкий.
– А из чего он был сделан?
– Сделан? – спросила она, еще сильнее пугаясь. – Что ты имеешь в виду?
– Прости, я… Как он был одет?
– Одет? Я не успела разглядеть. Он показался всего на секунду.
– А какого цвета?
– В такой темноте разве различишь цвет!
В этом она была права; да и не было особой необходимости уточнять, все и так понятно. Участие Дианы в сегодняшней вылазке принесло свою пользу (не во всем ту, на которую я надеялся): она увидела того, кого до нее имел возможность увидеть я. Новая мысль пришла мне в голову:
– Он вообще двигался, делал что-нибудь?…
– Нет. Я же сказала тебе: он просто стоял, а в следующую минуту его уже там не было.
– Исчез, ты имеешь в виду.
– Ну… я не видела, как он уходил.
– Это нужно быть каким резвым, черт возьми:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72