Появление официантки заставило Маргарет умолкнуть – с чувством облегчения отметил он про себя, – но она все же старалась поддерживать атмосферу интимной близости, выразительно заглядывая ему в глаза и даже касаясь коленом его ноги. Боясь встретиться с ней взглядом, он посмотрел на часы высоко над стойкой. Тоненькая красная секундная стрелка плавно плыла по циферблату, и при взгляде на нее казалось, что время течет неудержимо быстро и ощутимо. Две другие стрелки показывали пять минут десятого.
Получая сдачу, Диксон разглядывал официантку – крупную, темноволосую, очень смуглую девушку с короткой верхней губой и довольно близко посаженными глазами – и думал о том, насколько она милей ему, чем Маргарет, и насколько между ними больше общего, и что он, верно, тоже понравился бы ей, и она тоже чувствовала бы себя с ним приятно и легко, если бы узнала его поближе. Он спрятал сдачу в карман, стараясь проделывать это как можно медленнее. Потом поднял и потряс папиросную коробку, которую кто-то оставил на прилавке. Коробка была совершенно пуста. Он услышал у своего плеча вздох Маргарет, что неизбежно предвещало начало самых неожиданных признаний. Дождавшись, когда он не мог уже больше отводить глаза в сторону, она сказала:
– Как сегодняшний вечер сблизил нас, Джеймс. Какой-то толстяк, сидевший возле стойки рядом с Маргарет, повернулся и уставился на нее.
– Словно вдруг рухнули все преграды, верно? – продолжала Маргарет.
Еще один вопрос, на который нет ответа. Диксон медленно покачал головой, не сводя с Маргарет глаз, и ему вдруг показалось, что вот сейчас за его спиной раздастся взрыв аплодисментов. О, если бы великая очистительная волна гнева и презрения поднялась в нем, захлестнула его и понесла! Чего бы он только не дал, чтобы освободиться от этого чувства ответственности!
Наконец Маргарет опустила глаза и принялась что-то изучать в своем бокале.
– Это так чудесно, я никогда не думала, что может так быть.
Помолчав еще немного, она прибавила более непринужденным тоном:
– Нельзя ли нам посидеть где-нибудь в другом месте… Не так у всех на виду?
Диксон сказал, что это неплохая мысль, и они прошли через весь зал, в котором уже становилось людно, к свободному столику в углу. Но здесь, усадив Маргарет, Диксон извинился и отправился в туалетную комнату.
Затворяя за собой дверь, он думал: до чего бы это было хорошо, если бы он мог освободиться от двусмысленной роли утешителя и уйти прямо отсюда куда глаза глядят. Пяти минут было бы вполне достаточно, чтобы с этим покончить – послать Уэлча к черту по телефону, в двух-трех словах выложить Маргарет все начистоту, а потом пойти домой, сунуть в чемодан смену белья и с поездом десять сорок укатить в Лондон. Когда он стоял в туалетной, тускло освещенной маленькой лампочкой под самым потолком, перед его мысленным взором снова властно возникло видение, которое преследовало его с того самого дня, как он был зачислен преподавателем в университет. Ему казалось, что он стоит в темной комнате и смотрит в окно, где в конце узкого пустынного переулка на бледном вечернем небе, словно вырезанные из жести, четко вырисовываются черные силуэты труб. Небольшое двухцветное облачко медленно плыло справа налево. Видение это не было чисто зрительным, Диксону казалось, что он слышит какой-то легкий, едва различимый шум и чувствует – отчетливо, но необъяснимо, как бывает только во сне, – чувствует, что кто-то должен сейчас войти в комнату. Кто-то, кого он никогда в жизни не видел, но чей облик ему знаком. Он знал, что город за окном – это Лондон, и в то же время знал, что это та часть Лондона, в которой он никогда не был. За всю свою жизнь он провел в Лондоне не больше десяти – двенадцати вечеров. Так почему же, думал он, его такое, казалось бы, заурядное желание – перебраться из провинции в Лондон – всякий раз облекается в форму столь смутной, непонятной картины?
В глубокой задумчивости он покинул туалетную комнату, не дав себе труда притворить за собой дверь, которая была снабжена специальным механизмом – цилиндром со сжатым воздухом – и должна была мягко захлопнуться. Но какой-то пьяный шутник отломал Цилиндр, и под действием пружины дверь с грохотом захлопнулась за Диксоном, едва не ударив его по пяткам. В коротком и узком коридоре стук захлопнувшейся Двери прозвучал, как орудийный выстрел, и Диксону почудилось, что из бара донесся чей-то хриплый испуганный крик. Был самый подходящий момент, чтобы выбежать на улицу и больше не возвращаться в бар. Но экономической необходимости да еще в сочетании с жалостью трудно противостоять. А когда на все это к тому же нагроможден страх – борьба становится безнадежной. И Диксон отворил дубовую дверь, ведущую в бар.
Глава III
– Простите, мистер Диксон, не можете ли вы уделить мне минутку?
Придав своему лицу рассеянно-недоумевающее выражение, Диксон остановился и поглядел через плечо. На сегодня с лекциями было покончено, и он спешил.
– Я вас слушаю, мистер Мичи.
Мичи был усатый студент, бывший фронтовик, который командовал танковым подразделением под Ан-цио, когда Диксон в чине капрала служил в военно-воздушных частях на западе Шотландии. Он поймал Диксона уже почти у самых ворот. Как всегда, Диксону показалось, что у Мичи что-то свое на уме, но что именно, Диксон, тоже как всегда, не мог разгадать.
Помолчав секунду, Мичи спросил:
– Вы уже составили эти тезисы, сэр?
Диксон никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из студентов, кроме Мичи, называл преподавателя «сэр», да и Мичи, по-видимому, приберегал этот титул только для него одного.
– Ах, да, тезисы, – сказал Диксон, стараясь выиграть время: он еще не принимался за них.
Мичи сделал вид, будто его слова требуют пояснения.
– Я имею в виду, сэр, список вопросов, которые вы собираетесь затронуть в ваших специальных лекциях в будущем году. Вы обещали, если помните, раздать копии тезисов нашим будущим бакалаврам.
– Да, я это помню, как ни удивительно, – сказал Диксон и тут же постарался овладеть собой. Не следует восстанавливать против себя Мичи. – Они готовы, но я не успел еще передать их машинистке. Постараюсь, чтобы в начале будущей недели вы смогли их получить. Это вас устраивает?
– О, вполне, сэр, – сказал Мичи с преувеличенным восторгом. Он улыбался, и усы его шевелились. Он сделал несколько шагов к воротам, не спуская с Диксона глаз и намереваясь, по-видимому, навязаться ему в спутники. Руку его оттягивал портфель, туго набитый припасенными на воскресенье книгами.
– Может быть, вы разрешите мне зайти к вам за этими тезисами?
Диксон перестал упорствовать и дал Мичи увлечь себя к воротам.
– Как вам будет угодно, – сказал он. Злоба вспыхнула в нем, воспламенив мозг, как забытый на углях сухарик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79