Как я смогу жить после этого?
И к тому же, подумала я, может, это мне суждено? Быть может, сплотив наши силы, мы станем этаким супер динамичным, супер героическим дуэтом, призванным спасать мир. Или если не мир, то маленькие частички, из которых он состоит.
Самое смешное, что, когда я сказала Апплес о своем согласии превратиться, она начала меня отговаривать. Но я ничего не желала слушать, и в конце концов она сдалась.
И оказывается, все не так уж страшно. Даже сосать кровь! Правда, без привычной еды и питья мне скучновато. Самыми кошмарными были те три дня, когда я лежала мертвой. Вроде бы все сознавала, а вроде бы и нет, увязала в какой-то отвратительной жиже – она словно кишела всеми гадостями, которые совершают или думают люди.
Но, оказывается, и это можно вынести.
Чего я теперь боюсь? Моих пушистых тапочек со звериными мордочками! Когда я была жива, я их обожала. Ходила в них дома, даже когда мне было шестнадцать! А сейчас, едва их вспомню, холодный пот прошибает.
Глупо, правда? Но я думаю, мне еще повезло, что у меня только это вызывает отвращение. Так ли уж часто приходится натыкаться на кого-то в похожих тапочках?
Я до сих пор ношусь с мыслью, что надо превратить и маму с отцом, но пока не спешу с этим вопросом. По-моему, теперь, когда Апплес рассказала мне о разговоре с той женщиной, я лучше понимаю, почему сестра так этому противится.
Не думаю, что она не любит родителей. Просто боится, что им будет трудно справиться с таким превращением. Чего доброго, они потом будут походить на эту женщину, а не на нас.
– Давай выждем год-другой, – сказала мне Апплес. – Посмотрим, как у нас самих все пойдет. Конечно, мама с папой огорчились, когда я сообщила, что ухожу из дома и буду жить с Апплес. Мне бы ужасно хотелось рассказать им хотя бы о том, что я теперь здорова, но нельзя же выдать себя и открыть им, кем я стала. Вот мне и приходится, когда мы ходим к родителям, прикидываться прежней калекой. Я беру с собой ингалятор и делаю вид, что он меня спасает. И шину, хочешь не хочешь, нацепляю.
Что с нами будет? Не знаю. Знаю только, что мы с Апплес будем вместе. Всегда! И пока мне этого достаточно.
Я вырос на сказках и легендах, и, хотя юношей с удовольствием прочел Толкина и лорда Дансэни и мне понравилось то, как они изображают эльфов, все же в душе я питаю слабость к описаниям этого маленького народца в рассказах викторианских писателей и в фольклорных сказаниях. Не говорю уже о прелестных произведениях Сесилии Баркер, где и феи живут в цветах.
Вот что случилось с одной из них, найденной в предместье Оттавы.
Волшебная пыль
Сперва Марина решила, что Джейсон поймал какого-то занятного жука. Он прибежал на огород, где она полола грядки, и сунул ей в руки старую железную банку из-под джема, в крышке которой были гвоздем проделаны дырки. Продолжая сидеть на корточках, Марина стала разглядывать его трофей. В банку была вставлена сучковатая ветка, упиравшаяся в дно и доходившая до крышки. За ветку цеплялось что-то крошечное, переливающееся разными цветами. Величиной это существо было с указательный палец.
– Не смотри прямо на нее, – предупредил Джейсон, когда Марина поднесла банку ближе к глазам. Марина послушно отодвинула банку в сторону, так что теперь она смотрела на жука сбоку. Сначала он расплывался у нее перед глазами, но вдруг будто объектив фотокамеры наконец навели на фокус, и Марина отчетливо увидела переливающееся создание.
Она вытаращила глаза и чуть не выронила банку. То, что она принимала за жука, оказалось – подумать только! – маленьким крылатым существом с тоненькими ручками и ножками и со сложенными на спине крылышками как у стрекозы. Тельце существа покрывала короткая туника, похоже, сотканная из паутины. Глаза были закрыты, головой существо устало прислонилось к ветке. Из густых, сильно вьющихся волос темно-красного цвета торчали два тонких усика, похожих на иглы.
– Где… где ты ее взял? – выдохнула Марина.
– Нашел в конце сада. Классная, правда? Марина с трудом отвела глаза от пленницы и внимательно посмотрела на Джейсона.
– Надо ее выпустить.
– Почему это?
– Оставлять ее себе… ну никак нельзя… Она же волшебная («И вообще, – добавила она про себя, – чудо, да и только!»). Так что держать ее в плену грешно.
Но Марину беспокоило не только это. Ей вспомнилось, как в волшебных сказках, которые она читала когда-то, говорилось, будто со всеми, кто сталкивался с обитателями Среднего Царства, всегда случалось что-то нехорошее, особенно если люди вмешивались в жизнь этих созданий.
Джейсон огорчился. Четырнадцатилетней Марине часто казалось, что он гораздо младше ее, хотя между ними было всего два года разницы. Ее мать как-то раз заметила, что девочки взрослеют раньше мальчиков, и сейчас стало ясно, как она права.
– Я не хочу ее выпускать, – сказал Джейсон.
– Джейсон!
– Я подержу ее в банке только до завтра, – пошел он на компромисс. – Ладно? А утром выпущу. Честно!
«Все равно это не дело», – подумала Марина, но фея была не ее, ведь ее поймал Джейсон.
– Смотри же, слово надо держать, – сказала она.
Но наутро оказалось, что фея умерла. В банке из-под джема осталась только сучковатая ветка, к которой прилипло что-то похожее на оболочку длинного мертвого жука. А на дне банки лежала крошечная кучка коричнево-серой пыли и какие-то частицы, возможно, останки феи, такие иссохшие, что они казались прозрачными.
А Джейсон заболел.
Он лежал в постели, страшно исхудавший и осунувшийся, будто много месяцев страдал от какой-то изнурительной болезни. Он так изменился, что Марина едва его узнала.
– За… забери это… отсюда… – с трудом выговорил он еще до того, как его мать стала выпроваживать Марину.
– Пока не придет доктор, мы не знаем, заразная у него болезнь или нет, – сказала мать Джейсона. – Так что лучше перестраховаться, верно?
Она старалась скрыть, как встревожена, но это ей плохо удавалось. «Еще бы, – подумала Марина, – Джейсон так ужасно выглядит, как будто он вот-вот умрет».
– Нет, серьезно, тебе лучше уйти, – убеждала ее мать Джейсона.
Марина молча кивнула и, прижав к груди банку из-под джема, побежала домой.
Часом позже Марина сидела на заднем дворе своего дома, все еще не сводя глаз с того, что лежало в банке из-под джема, стоящей перед ней на садовом столике.
«Я ведь его предупреждала, – думала Марина. – Говорила, что эту фею нельзя оставлять у себя. Но Джейсон не послушался. Он вообще мало кого слушается. А теперь фея его прокляла, и Джейсон умрет».
Потому что он поступил несправедливо. Ведь найти фею – это такой праздник, такое волшебство, а Джейсон ничего не понял, будто очередного жука поймал для своей коллекции. И этим все испортил. Марина представила себе, что бы сказала о случившемся ее мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
И к тому же, подумала я, может, это мне суждено? Быть может, сплотив наши силы, мы станем этаким супер динамичным, супер героическим дуэтом, призванным спасать мир. Или если не мир, то маленькие частички, из которых он состоит.
Самое смешное, что, когда я сказала Апплес о своем согласии превратиться, она начала меня отговаривать. Но я ничего не желала слушать, и в конце концов она сдалась.
И оказывается, все не так уж страшно. Даже сосать кровь! Правда, без привычной еды и питья мне скучновато. Самыми кошмарными были те три дня, когда я лежала мертвой. Вроде бы все сознавала, а вроде бы и нет, увязала в какой-то отвратительной жиже – она словно кишела всеми гадостями, которые совершают или думают люди.
Но, оказывается, и это можно вынести.
Чего я теперь боюсь? Моих пушистых тапочек со звериными мордочками! Когда я была жива, я их обожала. Ходила в них дома, даже когда мне было шестнадцать! А сейчас, едва их вспомню, холодный пот прошибает.
Глупо, правда? Но я думаю, мне еще повезло, что у меня только это вызывает отвращение. Так ли уж часто приходится натыкаться на кого-то в похожих тапочках?
Я до сих пор ношусь с мыслью, что надо превратить и маму с отцом, но пока не спешу с этим вопросом. По-моему, теперь, когда Апплес рассказала мне о разговоре с той женщиной, я лучше понимаю, почему сестра так этому противится.
Не думаю, что она не любит родителей. Просто боится, что им будет трудно справиться с таким превращением. Чего доброго, они потом будут походить на эту женщину, а не на нас.
– Давай выждем год-другой, – сказала мне Апплес. – Посмотрим, как у нас самих все пойдет. Конечно, мама с папой огорчились, когда я сообщила, что ухожу из дома и буду жить с Апплес. Мне бы ужасно хотелось рассказать им хотя бы о том, что я теперь здорова, но нельзя же выдать себя и открыть им, кем я стала. Вот мне и приходится, когда мы ходим к родителям, прикидываться прежней калекой. Я беру с собой ингалятор и делаю вид, что он меня спасает. И шину, хочешь не хочешь, нацепляю.
Что с нами будет? Не знаю. Знаю только, что мы с Апплес будем вместе. Всегда! И пока мне этого достаточно.
Я вырос на сказках и легендах, и, хотя юношей с удовольствием прочел Толкина и лорда Дансэни и мне понравилось то, как они изображают эльфов, все же в душе я питаю слабость к описаниям этого маленького народца в рассказах викторианских писателей и в фольклорных сказаниях. Не говорю уже о прелестных произведениях Сесилии Баркер, где и феи живут в цветах.
Вот что случилось с одной из них, найденной в предместье Оттавы.
Волшебная пыль
Сперва Марина решила, что Джейсон поймал какого-то занятного жука. Он прибежал на огород, где она полола грядки, и сунул ей в руки старую железную банку из-под джема, в крышке которой были гвоздем проделаны дырки. Продолжая сидеть на корточках, Марина стала разглядывать его трофей. В банку была вставлена сучковатая ветка, упиравшаяся в дно и доходившая до крышки. За ветку цеплялось что-то крошечное, переливающееся разными цветами. Величиной это существо было с указательный палец.
– Не смотри прямо на нее, – предупредил Джейсон, когда Марина поднесла банку ближе к глазам. Марина послушно отодвинула банку в сторону, так что теперь она смотрела на жука сбоку. Сначала он расплывался у нее перед глазами, но вдруг будто объектив фотокамеры наконец навели на фокус, и Марина отчетливо увидела переливающееся создание.
Она вытаращила глаза и чуть не выронила банку. То, что она принимала за жука, оказалось – подумать только! – маленьким крылатым существом с тоненькими ручками и ножками и со сложенными на спине крылышками как у стрекозы. Тельце существа покрывала короткая туника, похоже, сотканная из паутины. Глаза были закрыты, головой существо устало прислонилось к ветке. Из густых, сильно вьющихся волос темно-красного цвета торчали два тонких усика, похожих на иглы.
– Где… где ты ее взял? – выдохнула Марина.
– Нашел в конце сада. Классная, правда? Марина с трудом отвела глаза от пленницы и внимательно посмотрела на Джейсона.
– Надо ее выпустить.
– Почему это?
– Оставлять ее себе… ну никак нельзя… Она же волшебная («И вообще, – добавила она про себя, – чудо, да и только!»). Так что держать ее в плену грешно.
Но Марину беспокоило не только это. Ей вспомнилось, как в волшебных сказках, которые она читала когда-то, говорилось, будто со всеми, кто сталкивался с обитателями Среднего Царства, всегда случалось что-то нехорошее, особенно если люди вмешивались в жизнь этих созданий.
Джейсон огорчился. Четырнадцатилетней Марине часто казалось, что он гораздо младше ее, хотя между ними было всего два года разницы. Ее мать как-то раз заметила, что девочки взрослеют раньше мальчиков, и сейчас стало ясно, как она права.
– Я не хочу ее выпускать, – сказал Джейсон.
– Джейсон!
– Я подержу ее в банке только до завтра, – пошел он на компромисс. – Ладно? А утром выпущу. Честно!
«Все равно это не дело», – подумала Марина, но фея была не ее, ведь ее поймал Джейсон.
– Смотри же, слово надо держать, – сказала она.
Но наутро оказалось, что фея умерла. В банке из-под джема осталась только сучковатая ветка, к которой прилипло что-то похожее на оболочку длинного мертвого жука. А на дне банки лежала крошечная кучка коричнево-серой пыли и какие-то частицы, возможно, останки феи, такие иссохшие, что они казались прозрачными.
А Джейсон заболел.
Он лежал в постели, страшно исхудавший и осунувшийся, будто много месяцев страдал от какой-то изнурительной болезни. Он так изменился, что Марина едва его узнала.
– За… забери это… отсюда… – с трудом выговорил он еще до того, как его мать стала выпроваживать Марину.
– Пока не придет доктор, мы не знаем, заразная у него болезнь или нет, – сказала мать Джейсона. – Так что лучше перестраховаться, верно?
Она старалась скрыть, как встревожена, но это ей плохо удавалось. «Еще бы, – подумала Марина, – Джейсон так ужасно выглядит, как будто он вот-вот умрет».
– Нет, серьезно, тебе лучше уйти, – убеждала ее мать Джейсона.
Марина молча кивнула и, прижав к груди банку из-под джема, побежала домой.
Часом позже Марина сидела на заднем дворе своего дома, все еще не сводя глаз с того, что лежало в банке из-под джема, стоящей перед ней на садовом столике.
«Я ведь его предупреждала, – думала Марина. – Говорила, что эту фею нельзя оставлять у себя. Но Джейсон не послушался. Он вообще мало кого слушается. А теперь фея его прокляла, и Джейсон умрет».
Потому что он поступил несправедливо. Ведь найти фею – это такой праздник, такое волшебство, а Джейсон ничего не понял, будто очередного жука поймал для своей коллекции. И этим все испортил. Марина представила себе, что бы сказала о случившемся ее мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88